Секрет сына Зевса

Да, никаких видимых изменений я не заметила, но вот кое-что почувствовала – незнакомый запах. Резкий, чуть прохладный запах дезодоранта. Явно мужского дезодоранта. С лимонной горчинкой…

Я снова принюхалась, но на этот раз ничего не почувствовала. Чёрт, наверняка мне это показалось.

Я подошла к окну и влезла на табуретку. С такого ракурса были хорошо видны парковка и дверь черного хода соседнего офисного центра. Что-то такое Антонина говорила про этот центр… Кажется, какой-то важный начальник вчера приезжал… Ай, да ладно, мне со своими бы непонятками разобраться. Теперь еще табуретки скачут по кухне козочками…

Тремя часами ранее Софья Андреевна в ванной комнате мягкими вращательными движениями нанесла на лицо последние мазки дневного крема. Именно так было написано в инструкции, приложенной к этому крему, – нанести его на кожу лица мягкими вращательными движениями.

Крем был дорогущий, и Софья Андреевна возлагала на него большие надежды в той непримиримой борьбе, которую она вела днем и ночью, двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю.

Это была неукротимая борьба со временем, точнее, с возрастом. На эту борьбу Софья Андреевна тратила бoльшую часть своего свободного времени и значительную часть семейного бюджета, но борьба эта была изначально обречена на провал.

Время медленно, но упорно побеждало в этой борьбе, и с каждой победой времени характер Софьи Андреевны портился, и главное, росла враждебность. Пылала ненависть ко всем женщинам моложе ее хоть на несколько лет. И чем больше была разница в возрасте, тем сильнее клокотала в Софье Андреевне нетерпимость и агрессия.

Причин для таких ярких чувств было две.

Первая – само то, что они моложе, значит, их борьба с возрастом пока более успешна, чем ее сопротивление.

И вторая, может быть, еще более важная – Софье Андреевне казалось, что все молодые женщины спят и видят, как бы соблазнить ее мужа Владислава. Ей постоянно мерещилось, что они заигрывают с ним, кокетничают, строят глазки, нарочно надевают короткие юбки и туфли на высоких каблуках, а Владислав, старый дурак, поощряет эти заигрывания…

Бороться с этой постоянной ненавистью было трудно, почти невозможно, хотя Софья Андреевна понимала, что сама ненависть тоже плохо сказывается на ее внешности и делает еще труднее ее главную борьбу, непрерывную борьбу с возрастом…

Софья Андреевна немного отстранилась от зеркала и внимательно вгляделась в свое лицо. То, что она увидела, ее огорчило. Справа под глазом явно появилась новая морщинка, и лицо усталое…

– Чёртово зеркало! Это всё из-за тебя! Злое стекло! – прошипела Софья Андреевна и недовольная вышла из ванной.

В коридоре тоже висело большое зеркало, к которому она относилась лучше, чем к тому, в ванной, потому что в коридорном зеркале она была значительно стройнее и свежее, а значит, моложе.

Покрутившись перед зеркалом, Софья Андреевна немного успокоилась и решила было чем-нибудь перекусить, чтобы поднять настроение, но тут услышала на лестничной площадке какой-то непонятный звук.

Софья Андреевна очень интересовалась жизнью соседей, поэтому она метнулась к двери и прильнула к глазку. Глазок, конечно, искажал картинку, но Софья Андреевна всё же разглядела, что перед дверью семьдесят шестой квартиры стоит какой-то незнакомый мужчина.

В семьдесят шестой жила Алина Воробьева.

Алина была моложе Софьи Андреевны на… неважно, на сколько лет, но на много. Даже слишком. И к тому же эта нахалка частенько при встрече у лифта улыбалась ее Владиславу и вела непринуждённую беседу с ним о погоде. Да что там, Софья Андреевна была уверена, что эта хищница нарочно караулит Владислава у лифта! Перед глазами ее стояла картина: вот Алина, не дыша, стоит у своей двери, одетая для выхода, и ждет, когда Владислав откроет дверь своей квартиры и выйдет. Тогда она стремглав бежит за ним… О боже, нет сил это переносить… От ненависти к этой… не подобрать приличного слова, Софья Андреевна буквально заскрипела зубами.

В первый момент она решила, что незнакомец – это какой-нибудь знакомый Алины, проще говоря – хахаль, но потом она сообразила, что знакомый позвонил бы в дверь или, в случае более близкого и более интимного знакомства, открыл бы дверь собственными ключами… Но тот не делал ни первого, ни второго. Он возился с замком, как будто пытался открыть его без ключа.

И тут Софью Андреевну словно молнией поразила одна мысль! И мысль эта была крайне неприятная!

Незнакомец стоял перед дверью квартиры, значит, он как-то проник в общий тамбур, как-то открыл внешнюю дверь… А как он открыл ее, не имея ключей? Так это квартирный вор! Взломщик! Домушник! Кажется, так их называют. Ужасное существо, изредка посещавшее ее в ночных кошмарах.

Первым побуждением Софьи Андреевны было броситься в спальню, закрыть за собой дверь и забиться под одеяло. Это было побуждение детское, глупое и бесполезное, и Софья Андреевна легко его преодолела. На смену ему пришло другое, более разумное – тихонько пробраться в комнату, схватить телефон и позвонить в полицию. Или хотя бы в охрану ТСЖ.

Софья Андреевна хотела уже так и поступить, но тут мужчина перед дверью соседней квартиры что-то, видимо, услышал или почувствовал и оглянулся. Его взгляд, пристальный, опасный, звериный, нашел Софью Андреевну за дверью ее квартиры и пригвоздил к месту. Казалось бы, этот взгляд говорил ей – не вздумай никуда звонить! Стой, где стоишь! Или тебе будет очень плохо!

Софья Андреевна, конечно, соображала, что злоумышленник никак не может увидеть ее через глазок, что глазок так устроен, чтобы через него можно было смотреть только в одном направлении. Умом-то она это понимала, но ум – это одно, а чувства – это совсем другое. И сейчас Софья Андреевна почувствовала, что не может двинуться с места, что боится этого незнакомца до потери пульса. От страха она даже зажмурилась… А когда открыла глаза, никакого незнакомца около двери соседки не было, а дверь семьдесят шестой квартиры была закрыта, как и положено.

Софье Андреевне подумалось даже, что всё это ей привиделось и что такие видения – еще один признак неизбежных изменений, которые приносит с собой возраст. Но потом она отчетливо вспомнила человека перед дверью соседки, и особенно – его пристальный, звериный взгляд. Нет, галлюцинации не бывают такими отчетливыми, такими достоверными. Значит, злоумышленник был, и сейчас он хозяйничает в соседней квартире. Эта мысль ее напугала. Первым делом она подумала: «И какое мне, собственно, дело? Он же не в мою квартиру лезет? Алина сама виновата – нужно было ставить замки понадежнее. Не случайно вор полез в ее квартиру, а не в мою…» Второй мыслью было решение заняться собственными делами, а не лезть в дела соседки, но отчего-то она не могла сделать ни шагу. Тяжелый взгляд незнакомца словно парализовал ее, пригвоздил к месту перед дверью, сковал по рукам и ногам. Казалось бы, его уже нет, вор занят своими воровскими делами, но гипнотическое воздействие его взгляда всё еще сохранялось…

Софья Андреевна впала в панику. Она снова прильнула к глазку. Вдруг дверь семьдесят шестой квартиры тихонько приоткрылась, и из нее выскользнул мужчина. Тот самый незнакомец, который недавно стоял перед этой дверью и возился с замком… «Ну да, – отстраненно подумала Софья Андреевна, – вор проник в квартиру, сделал свое злодейское дело, забрал всё, что было в квартире ценного, и теперь незаметно делает ноги. Ну и бог с ним».

Рационального в ее мыслях было мало, разумом Софьи Андреевны владели противоречивые чувства. Во-первых, домушник обокрал соседку, которую она ненавидела хотя бы в силу молодости Алины. И во-вторых, она снова видела вора, значит, это была не галлюцинация и ее возраст тут ни при чем. И ее не поразил тот факт, что в руках вора ничего не было.