Секрет Ведьмака

— Я доволен тем, что имею.

— Без моей помощи ты здесь погибнешь. Ведь не смерти же ты жаждешь? Что может сделать тебя счастливым?

Я не отвечал.

— От тебя требуется совсем немного — убрать из круга любую свечу. Всего одну. Сделай это, и я буду свободен, а ты сохранишь жизнь.

Привязанный к кольцу, я находился на расстоянии нескольких футов от ближайшей свечи. Интересно, как, по мнению Голгофа, я могу до нее дотянуться? Но даже если бы я мог это сделать, то не стал бы. Не стал бы спасать собственную жизнь ценой страданий тысяч жителей Графства.

— Нет! Я не сделаю этого…

— Даже пойманный в ловушку этого круга, я могу дотянуться до тебя. Сейчас почувствуешь…

Из пентакля начал просачиваться холод, мозаика покрывалась инеем. Наконец у моих ног появились ледяные крупинки, и я почувствовал, как холод распространяется по телу, пробирая меня до костей. Хуже всего пришлось спине около привязанных к кольцу рук. Перед моим мысленным взором возник образ: пальцы, кровь в которых застыла, чернеют и становятся ломкими, словно ветки мертвого дерева. Я непроизвольно открыл рот, чтобы закричать, и горло обжег ледяной воздух. Вспомнилась мама. Теперь я уже никогда ее не увижу. Однако совершенно неожиданно я упал на бок; оглянувшись, я увидел, что железное кольцо рассыпалось на куски. Голгоф заморозил и разбил его, чтобы освободить меня и дать возможность выполнить его просьбу.

Потом его голос раздался снова, однако на этот раз он звучал слабее.

— Убери свечу. Сделай это, или я уничтожу не только твою жизнь, но и душу…

От этих слов меня пробрало холодом, несравнимым с тем, что разбил железное кольцо. Морган был прав. На кону стояла моя душа, и, чтобы спасти ее, я должен сделать совсем немного — повиноваться Голгофу. Я не чувствовал рук, по-прежнему связанных за спиной, однако мог подняться, подойти к ближайшей свече и сбить ее ногой. Но как же люди — люди, которых я тем самым погублю? Жестокая зима прежде прочих убьет старых и малых. Начнут умирать младенцы в своих колыбельках… Но и это еще далеко не самое страшное. Посевы не взойдут, осенью не будет урожая. И сколько лет это продлится? Кормить скот станет нечем. Наступит голод. Погибнут тысячи людей, и виноват в этом буду я.

Один удар, и я спасу не только свою жизнь, но и душу. Однако мой долг перед Графством превыше всего. Может, я никогда больше не увижу маму, но как я смогу взглянуть ей в глаза, если освобожу Голгофа? Ей будет стыдно за меня, а этого я не вынесу. Я должен сделать то, что правильно, любой ценой. Лучше полное забвение. Лучше стать ничем, чем жить, зная, что совершил такое.

— Нет, — ответил я Голгофу. — Пусть я умру, но тебя не освобожу.

— Тогда умри, глупец!

Холод начал усиливаться. Я закрыл глаза, чувствуя, как немеет тело, и ожидая конца. Странно, но страха больше не было. Я исполнился смирения, принял то, что надвигалось.

Видимо, от холода я потерял сознание, поскольку следующее, что помню, это как я открываю глаза.

В зале было очень тихо, воздух стал заметно теплее. К моему облегчению, Голгоф исчез. Больше я не ощущал его присутствия. Но почему он не выполнил свою угрозу?

Пентакль не был поврежден, все свечи по-прежнему горели. Внутри пентакля лицом вниз лежал человек. По плащу я узнал в нем Моргана и тут же отвел взгляд. Белое сменилось красным — осколки Моргана начинали оттаивать.

К моему изумлению, я все еще был жив. Но надолго ли? Я оказался в ловушке. Вскоре свечи догорят, погаснут, и я навсегда погружусь в полную темноту.

Я хотел жить и начал отчаянно сражаться с веревкой — руки по-прежнему были связаны за спиной. Их кололо, точно иголками, однако кровообращение постепенно восстанавливалось. Если я сумею освободиться, то смогу использовать свечи по очереди. Это даст мне время работать при свете. Туннель завалило, но я стал бы рыть землю голыми руками. Во всяком случае, попытаться стоило. Земля мягкая. Может, не весь туннель перекрыт. И где-то в нем я даже могу найти лопату!

В душе вспыхнула надежда. Однако веревка не только не поддавалась, но даже, казалось, от моих усилий затягивалась все плотнее. На память пришло то, что случилось много месяцев назад, весной, когда я только-только стал учеником Ведьмака. Костлявая Лиззи связала меня и посадила в яму, чтобы убить и использовать мои кости для своей темной магии. Тогда я тоже боролся, но так и не сумел вырваться. Меня спасла Алиса — перерезав веревку ножом. Если бы я только мог сейчас докричаться до Алисы! Но это невозможно. Я один, и никто даже не знает, где я.

Спустя какое-то время я прекратил борьбу, лег на спину, закрыл глаза и попытался собраться с силами для последней попытки. Именно тогда, спокойно лежа на спине и почти восстановив дыхание, я внезапно подумал о свечах у вершин пентакля. Связывающую меня веревку можно пережечь! Почему я раньше не подумал об этом? Я тут же сел. Вот она, возможность вырваться на свободу. Однако как раз в этот миг со стороны заваленного туннеля донесся шум.

Что бы это могло быть? Может, Ведьмак наконец отыскал меня и теперь пришел, чтобы спасти? Однако звук не напоминал работу лопаты. Больше это походило на то, как будто кто-то скреб землю. Может, крыса? Шум между тем становился все громче. Может, много крыс? Целая стая, обитающая глубоко под могильным холмом? Говорят, крысы едят все. Даже ходят слухи о крысах, ворующих из колыбелей новорожденных младенцев. Что, если они учуяли запах человеческой плоти? Может, их притягивают куски тела Моргана? А что будет потом? Они займутся мной? Нападут и сожрут заживо?

Шум усилился — кто-то прорывался сквозь завал к залу, процарапывая себе дорогу. Кто? Как зачарованный, оцепенев от ужаса, я смотрел, как примерно на середине расстояния между потолком и полом возникла небольшая дыра и из нее посыпалась земля. От движения воздуха замерцали свечи. Появились две руки, но это не были человеческие руки. Я разглядел удлиненные пальцы, кривые когти… и понял, кто это, еще до того, как появилась голова.

Дикая ламия каким-то образом сбежала из подвала Ведьмака и учуяла меня по запаху. За моей кровью пришла Марсия Скелтон.

Глава 21 Ловушка

Дикая ламия протащила свое тело сквозь дыру и свалилась на мозаичный пол. Дважды принюхалась, но на меня даже не взглянула. Торопливо заковыляла на всех четырех конечностях, низко опустив голову; длинные, черные, сальные волосы волочились за ней по полу. Издавая когтями резкий царапающий звук, подошла к краю пентакля, остановилась и снова громко принюхалась, разглядывая то, что осталось от Моргана.

Я лежал тихо-тихо, почти не веря тому, что все еще цел. Морган, конечно, умер совсем недавно, но мне казалось, свежая кровь живого человека должна манить ведьму сильнее. И потом из туннеля снова послышался шум. Приближался кто-то еще…

Опять появились две руки, на этот раз с обычными человеческими пальцами и ногтями. Когда в дыру пролезла голова, одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, кто это: высокие скулы, красивые блестящие глаза и серебряные волосы. Мэг.

Она пролезла в зал, отряхнулась и зашагала прямо ко мне. Остроносые туфли она, должно быть, оставила по ту сторону завала, потому что была босиком, но я все равно пришел в ужас при ее приближении. Неудивительно, что дикая ламия держалась от меня на расстоянии. Мэг сама хотела меня, и после всего, что случилось, вряд ли я мог рассчитывать на ее милосердие.