Секрет Жермены

Бамбош был совершенно потрясен новым воплощением своего учителя. Он безгранично восхищался изобретательностью загадочного человека, его обдуманной, изощренной развратностью, способностью в разных обличиях удовлетворять свою ненасытную похоть.

Дядюшка, в свою очередь, позволил Бамбошу еще три часа наслаждаться собственным новым положением, представив его разным женщинам и призывая их в недвусмысленных выражениях к благосклонности к нему. После чего сказал:

– Мы ведь пришли сюда, чтобы работать. Не правда ли, мой мальчик? Так начнем же.

Посмотрев на отошедшего от игорного стола джентльмена после того как тот совершенно продулся, граф позвал:

– Месье де Мальтаверн!

– Что вам угодно, дядюшка?

– Не будете ли вы так добры уделить мне пять минут для частного разговора? При этом мы сделаем исключение для моего племянника Бернара де Шамбое, которого я вам представлял. Побеседуем втроем.

– К вашим услугам, дядюшка.

– Так как дело очень серьезное, давайте поищем уединенное местечко.

Они поднялись в комнату, куда никто наверняка не зашел бы: в ней были свалены разные старые стулья, ненужные занавеси и другой хлам.

Граф Мондье в обличии месье Тьери без всяких предисловий сказал:

– Господин барон де Мальтаверн, один человек мне очень мешает.

– Смею надеяться, это не я.

– Нет, разумеется, не вы. Зато вот он мешает мне до такой степени, что я рассчитываю именно на вас, чтобы от него избавиться.

Ги отшатнулся и воскликнул:

– Вы хотите заставить меня убить кого-то?!

– Да, и очень скоро.

– Вы с ума сошли.

– Совсем нет. Тот, кого я приговорил к смерти и которого должны убить вы, – князь Березов. Надо, чтобы он умер завтра или послезавтра самое позднее. Вам известно, что вчера у него в доме скоропостижно скончалась монахиня… выпила яд, предназначенный для него. Это мой племянник, который здесь перед вами, дал маху…

– И вы спокойно рассказываете… Значит вы мерзавец… бандит… убийца…

– Да! А вы станете моим сообщником… Нашим сообщником.

– Довольно, месье!.. Если это шутка, то очень дурного вкуса и вы слишком ее затянули!

– Я никогда не шучу, когда речь идет о серьезных вещах.

– Итак, вы говорите серьезно?

– Совершенно серьезно.

– Тогда разрешите мне удалиться… присутствие убийц…

Дядюшка прервал смехом возмущенную тираду:

– Мальчик мой, вы глупы…

– Вы называете меня «мой мальчик»… меня?..

– Месье де Мальтаверн, может быть, вам хочется отдохнуть в Гвиане? [44]

– Что вы хотите этим сказать?

– Да, там есть очень хороший пляж, его часто посещают каторжане, когда судьи посылают их жить в этот благодатный край для поправки здоровья… Для безопасности так называемого общества… Публика довольно разнообразная… Вы будете там представителем высшего общества…

Ги де Мальтаверн почувствовал себя не совсем комфортно: совесть его трудно было назвать безупречно чистой, а чертов дядюшка смотрел на него весьма проницательными глазами через очки в золотой оправе.

44

Гвиана Французская – страна (бывшая колония) на северо– востоке Южной Америки. В конце XVIII века сделана местом ссылки.

Все же барон гордо выпрямился и проговорил:

– А если я откажусь от вашего предложения?

– Скажите правильнее, от приказания, – проговорил дядюшка голосом, какого Мальтаверн до сих пор у него не знал.

– Пусть приказания, я не стану препираться из-за выражений.

– Тогда, к великому сожалению, я вынужден буду послать прокурору Республики гербовые бумаги, называемые ордерами, подписанные бароном Мальтаверном и адресованные господину Тьери, которого здешние дамы называют дядюшкой.

– А затем? – спросил барон бледнея.

– Бумаги, переданные вами господину Тьери…

– Они фальшивые!

– Совершенно верно. И подлог совершили вы… мой мальчик. А учинивших подлог отправляют на каторгу.

– Обязательства были оплачены в срок.

– Деньгами, нечестно выигранными в карты. Это, конечно, не имеет значения, но я принял меры предосторожности и сфотографировал бумаги, и если у вас остались оригиналы, то у меня имеются фотокопии, которые любое должностное лицо признает равнозначными оригиналу. Это еще не все; я располагаю кучей документов, которые, если их обнародовать, окажутся весьма опасны для вас. Поэтому не протестуйте и слушайтесь. Ваша судьба у меня в руках.

Бамбош, очень заинтересованный, не пропустил ни одного слова из разговора. Он восхищался своим хозяином, о двойственности персоны которого знал, может быть, только он один. «Каков человек!.. С таким учителем я далеко пойду!»

Ги де Мальтаверн проговорил голосом, дрожавшим от бессильного гнева:

– Так что я должен делать?

– Рад, что вы образумились, вы послужите мне не без пользы для себя.

– Еще раз спрашиваю, что я должен делать? – спросил Ги, для него этот разговор, да еще в присутствии третьего лица, был настоящей пыткой.

– А вот что: когда кончится это празднество, вы пойдете с моим племянником Бернаром де Шамбое к вам домой и поселите его у себя. Будете его кормить, поить и снабжать папиросами. Устроите его в удобной комнатке с окнами, выходящими на дом Березова. Остальное будет его делом.

– Это все?

– Может быть. Если же мой племянник снова промахнется – надо и это предусмотреть, – тогда вы придете на помощь. Ведь вы не боитесь дуэли со шпагой или с пистолетами? Решительно ни с кем не боитесь драться?

– Ни с кем, – мрачно подтвердил барон.

– Тогда дело обстоит просто: спровоцируйте Березова на поединок и уложите его.

– Я должен ему пятьсот луидоров, проигранных в карты под честное слово. Он не станет со мной драться.

Дядюшка достал бумажник, вынул из него десять купюр по тысяче франков и протянул их барону.

– Вот вам, чтобы уплатить долг, – сказал он холодно. – Если ухлопаете князя, столько же будет и для вас.

Понимая, что деваться ему некуда, Мальтаверн взял ассигнации, положил в карман и склонил голову, то ли в знак согласия, то ли чтобы скрыть выражение стыда на лице.