Секрет Жермены

Подготовка к схватке завершалась. Лишамор вооружился вилами, Башю – резаком, Андреа – опять бутылкой. Парни явно собирались обойтись без ножей.

Бобино – среднего роста, худощавый, с тонкими чертами лица и маленькими усиками, выглядел восемнадцатилетним юнцом. Но руки и ноги его казались стальными, плечи были широки, бедра узки. Необычайно подвижный и горячий он был одновременно и очень сильным – мог свободно нести груз в пятьсот фунтов.

Бамбош, более коренастый, казался крепче его, был очень уверен в своей мощи и ловкости; он отличался жестокостью, для него убить человека было все равно, что раздавить жука.

Драка между такими противниками обещала стать беспощадной.

Начал ее Бобино, зная, что первый удар всегда сильно действует на противника, дает ему почувствовать, с кем имеет дело.

Крепким точным движением он саданул Бамбоша ногой в бок. Тот взвыл, но тотчас оправился и весомо ответил; Бобино парировал.

Удар следовал за ударом. Бамбош норовил использовать какой-нибудь предательский воровской прием, такой, что сразу калечит противника или убивает его.

Но Бобино в это утро был ловок как бес, упреждал все хитрости и сам жестоко разил противника, чьи силы начали истощаться. Стало казаться, что обыкновенный парижский парень вот-вот измотает врага вконец и, возможно, добьет.

Видя, что скоро его одолеют, Бамбош отскочил и крикнул глазевшим из-за столиков пьяницам:

– Сто франков каждому, кто поможет мне хотя бы вышвырнуть вон этих типов.

– Как, заплатишь, Лишамор?

– Да заплачу… Надо их выкинуть… Бамбош прав.

Пятеро пропойц переглянулись между собой, договорились и встали на подмогу.

Андреа попробовала оттащить Брадесанду в сторону, но тот заорал:

– Катись ты к… Не мешай… Я не хочу, чтобы шеф меня изничтожил, я за Бамбоша, и смерть чужакам!

– Подлецы! Трусы! Семеро против двоих! – кричала в негодовании Андреа. – Хоть я только женщина, но сделаю что смогу!

Она бросилась к Лишамору, выхватила у него вилы и держаком так хватила старика, что тот упал, заливаясь кровью.

Затем вернулась к красавчику Альфреду и, направив вилы ему в лицо, сказала:

– Дрянь, паршивец, я с тобой спала, а ты на моих друзей прешь, да еще с ножом!.. Вот я сейчас причешу твою морду!

Брадесанду, боясь, что она сейчас и впрямь выколет ему глаза, поскорее отступил. Вдогонку Андреа саданула бывшего любовника вилами в зад. Потрясая своим оружием, она кричала:

– Еще один выбыл… Кто следующий?!

Но дверь все еще оставалась недоступной для Бобино и девушек.

Бамбош сплотил возле выхода нанятых пьяниц и сам, подняв наконец свой нож, встал у порога, измученный и обозленный, с твердым намерением покончить дело.

Наемники его, за неимением ножей, хватали бутылки и швыряли в Могена и Бобино.

Могену угодило в голову, он пошатнулся и чуть не упал. В ответ он пальнул из пистолета, но, не умея толком пользоваться им, слишком резко спустил курок, отчего ствол вскинуло кверху и пуля лишь разбила стекло скверно намалеванной картины на стене. Однако выстрел с дымом и огненной вспышкой испугал пьяниц, они попятились. Такие типы охотно хватаются за ножи, но боятся огнестрельного оружия.

Бобино воспользовался их замешательством и, выхватив из ножен кинжал, подскочил к двери. Один из пропойц подставил ему предательскую подножку. Но типограф не растерялся, упав на одно колено, он оперся о землю рукой, развернулся и наотмашь полоснул негодяя кинжалом. Тот рухнул с распоротым брюхом. Кишки вывалились.

Берта и Мария закричали при виде такого ужасного зрелища.

– Браво, малыш! Здорово вдарил… Ты настоящий мужчина! – крикнула Андреа.

Рыбак снова выстрелил, случилась осечка, и он в досаде заворчал:

– Черт побери! Точно меня околдовали.

Бобино едва успел подсказать:

– Стреляй понизу… по коленкам! – как к ним обоим с поднятым ножом и с табуреткой вместо щита подскочил Бамбош. Его поддерживали четверо наемников, и храбрецы чуть было не оказались подавленными численным превосходством противника.

Берта, видя, что друзья в опасности, забыла о страхе и принялась кидать во врагов осколки бутылок, не думая о том, что может порезать себе руки. Она крикнула сестре:

– Делай как я, а то мы пропали!

И Мария повиновалась.

В кабаке творилось нечто неописуемое: раненный вилами в зад Альфред орал громче всех, пьяница с распоротым животом хрипел, старуха Башю клохтала над Лишамором, стараясь привести его в чувство, летели бутылочные осколки, грохотали опрокидываемые столы. Рассвирепевшая Андреа, восхищенная и растроганная храбростью девушек, кричала им:

– Браво! Мои миленькие, вы прямо душки!..

Моген снова выстрелил два раза подряд и произвел великий грохот. Совет Бобино оказался правильным. Пуля попала в одного из пьяниц, и он взвыл, тряся окровавленной рукой.

Осколком бутылки Бамбоша ударило в глаз, он выронил табуретку, Бобино подхватил ее и со всей силы треснул противника – тот повалился.

Вот тогда Андреа, воспользовавшись замешательством врагов, подбежала к двери, открыла настежь и крикнула девочкам, Бобино и Могену:

– Бегите скорее!

К радости своей, они увидели, что на улице уже совсем светло.

– Ты права, дочь моя, – сказал рыбак. – Скорее к лодке!

– А как же вы, мадам? – спросил Бобино у Андреа.

– Обо мне не беспокойтесь! Со мной здесь не сладят. Торопитесь!

Переговариваясь, Бобино, Моген, Берта, Мария и Андреа выбежали на дорогу, а затем, перейдя через нее, – и к берегу, где покачивалась привязанная лодка.

Побежденный Бамбош в бешенстве утирал кровь, лившуюся по лицу, ругался последними словами и, сжимая кулаки, грозил:

– Мы еще встретимся! Я тогда по кускам сорву все мясо с костей этого гада! А с проклятыми девчонками сделаю еще похуже! Клянусь! Слово Бамбоша!

Пока Моген отвязывал лодку, Бобино уговаривал Андреа ехать с ними.

– Спасибо, месье, но, уверяю вас, они ничего не могут мне сделать.

– Скажите, по крайней мере, где мы сможем с вами встретиться. Подобная услуга достойна бесконечной благодарности, и мы всегда будем чувствовать себя в долгу перед вами, мадам.

– Спасибо! Понимаю, вы из тех, кто не забывает добро. Если хотите сделать мне приятное, так пусть девочки меня поцелуют. И я буду вознаграждена даже больше, чем следует.