Секрет

«Спасибо, малышка», - говорят его губы и мне снова, до сердечной боли хочется сказать, как много он для меня значит, и как много стоит этот день, даже если мы всего раз украдкой поцеловались и вряд ли этой ночью станем обещанными друг для друга цифрами шесть и девять.

«Мне хорошо с тобой», - отвечаю ему, надеясь, что мой Эверест все-таки умеет читать не только по губам.

Мы усаживаемся ужинать, как только устраиваем улиток обратно на подстилку и устраиваем им приятные процедуры «массажа с маслом». Соня без капризов съедает все, и даже пару кексов, хоть мы на пару с Антоном недоумеваем, как в этого маленького человечка помещается столько еды.

— А мозно папе? – спрашивает она, когда на блюде остается еще пара кексов.

— Конечно, мы их красиво завернем и перевяжем ленточками. – В ответ на это дым скептически кривит губы и я на всякий случай говорю: - Тебе, любимый дядя Антон, придется читать ей сказку.

— У меня нет ни одной детской книжки, - защищается он.

— Тогда придумай что-то на ходу, или вспомни, а я буду убираться на кухне.

Позже, когда я торжественно вручаю ему выкупанную племянницу, навожу порядки и красиво упаковываю кексы для Андрея, выдается минутка, чтобы подкрасться к полуприкрытой двери спальни. Я слышу, как Мой Мужчина рассказывает историю о хитром рыцаре и добром умном драконе, выразительно и почти театрально делая напряженные паузы, на которые Соня реагирует до громким взволнованным вздохом, то звонким смехом. И Антон тоже иногда посмеивается вместе с ней.

Уверена, что за всем его «я боюсь детей», скрывается настоящая мужская забота, и желание баловать, и защищать. Иначе он просто не был бы моим Мистером Фантастикой.

Глава тридцать девятая: Антон

Соня засыпает примерно на середине сказки, и я даже не могу точно сказать, когда это произошло. Минуту назад она еще вовсю смеялась и требовательно елозила пятками под одеялом, и вот – уже спит, устроив ладошку под пухлую щеку. Даже хочется разбудить и сделать так, чтобы она дослушала сказку, потому что самое интересное именно в конце, но внутренний голос подсказывает, что дело совсем не в сказке, а в моем желании еще раз увидеть, как она хлопает ресницами, когда переживает за героя, или услышать забавный детский смех.

Так что приходится взять себя за шиворот, подоткнуть одеяло и выйти, на всякий случай оставив включенным ночник и не до конца прикрыв дверь.

Мы с Таней сегодня спим на диване, а он у меня из тех, что не предназначены для сна, поэтому придется изображать двух змей в период спаривания, и прижиматься друг к другу больше, чем полностью.

Моя малышка как раз удобно устроилась на подушке и встречает меня тоже порядком сонным взглядом. Приходиться подвинуть ее, устроиться поудобнее, хоть ноги безбожно свешиваются с противоположной стороны, и переложить Туман на себя. Она, уже более оживленно, приподнимается на ладонях, нарочно делая вид, что не замечает, как кончик ее косы щекочет мне нос.

— Я бы не справился без тебя, - говорю чистую правду. – До сих пор не верю, что ничего не разбито, не сломано и все стены на месте.

— На твоем месте, Дым, я бы не радовалась заранее, потому что впереди еще целый завтрашний день, а фокус с мытьем улиток я уже использовала, и он будет недоступен еще недельку.

— Придется купить еще парочку, - поддакиваю ее серьезному виду.

И пока она не начала развивать тему возможного завтрашнего Хаоса в моем уютном жилище, притягиваю ее к себе, заставляя замолчать самым приятным и доступным мне способом.

Почему-то именно сегодня, хоть и хочу ее как безумный, мне хочется нежности и никуда не торопиться. Возможно, впервые в жизни провести лучшую часть ночи просто зацеловывая ее всю до макушки до пяток, хоть я и начал с губ.

Таня постепенно «просыпается»: сама перехватывает инициативу, даже немного недовольно ворчит, когда пятнаюсь вернуть себе право управлять ее губами. Приходиться довольствоваться тем, что могу положить руки ей на бедра и прижимать к своему паху достаточно плотно, чтобы она выдохнула мне в рот сладкий протяжный стон.

В моей фантазии уже проносится картина того, как мой малышка будет лежать подо мной, голая и совершенно расслабленная, но в этот момент Таня резко напрягается и шарахается от меня, как черт от ладана. Ее взгляд устремлен в сторону двери, и когда я запрокидываю голову, вижу стоящую в дверях сонную Соню с игрушкой в обнимку.

— Мне стласно… - признается она, и Таня быстро спрыгивает на пол.

Секунду я смотрю на то, как Туман обнимает мою племянницу, берет на руки и обещает, что будет лежать рядом всю ночь, и отгонять от нее плохие сны.

На секунду – или минуту? – я вдруг вижу ее через пару лет, но уже с нашей дочкой, у которой, возможно, будут такие же соломенные волосы и яркие зеленые глаза.

И эта мысль меня не пугает.

Абсолютно.

*********

Полночи я просто лежу на диване, пытаясь сосредоточиться на том, что он категорически не приспособлен для сна, но вместо этого мысли то и дело соскальзывают то в воспоминания о том, как меня изваляли в снегу, то наш совместный поход по магазинам, то купание улиток. Будь они неладны. Может, все дело в них?

Убедившись, что уснуть так и не получится, хоть суббота – чуть ли не единственный лень, когда я могу реально отоспаться, спускаю ноги на пол и выхожу на балкон, курить. И думать, хоть только что дал себе зарок больше не впускать в голову мысли о будущем. Все было проще, пока на горизонте не было девчонки с улыбкой, от которой меня тянет улыбаться в ответ, ее причудами, которые мне, взрослому цинику, хочется поощрять и которыми я – вообще труба – даже наслаждаюсь. Все было намного проще, пока у будущем, о котором я изредка задумывался, рядом не было никого подходящего, а был просто я: убежденный холостяк.

Когда на часах уже почти пять утра, все-таки изменяю своему решению не тревожить девчонок, и заглядываю в спальню. Они лежат в обнимку, громко в рассинхрон сопят, словно пытаются угнаться друг за другом, а рядом, глядя на меня печальными тряпичным глазами, лежит игрушечная сова. Честно, я испытываю к ней почти братское сострадание, потому что в этот момент мы похожи: тоже не у дел, и тоже не можем уснуть. И хоть рядом достаточно места, чтобы я улегся рядом, внутренний циник орет и ругается матом: «Не делай этого, мужик, и так вляпался по самые помидоры».

Да, кажется, действительно вляпался.

И весь следующий день – одно огромное тому подтверждение. Начиная тем, как мы втроем чистим зубы и устраиваем утреннюю пробежку по квартире от ребенка, которая изображает маленького вампира, и заканчивая вечером, когда я лично усаживаю Туман в такси и, как обычно, беру клятвенное обещание писать мне постоянно в дороге и сразу же, как зайдет в дом.

Через час приезжает Андрей: взъерошенный, не выспавшийся, но с огромной коробкой в руках, которая, для секретности, упакована в оберточную бумагу с совятами. Пока Соня, изображая взрослую, собирает свои вещи, мы с братом пьем кофе и говорим о своем, о мужском. В конце концов, я не выдерживаю и все же спрашиваю, почему он до сих пор никого себе не нашел.