Секретная миссия Пиковой дамы

— Ах вот оно что… — протянул Луков. — У меня нет такой дочери! Забудьте это имя! И не смейте впредь беспокоить меня по этому вопросу! Шантажистка!

Трубка сердито загудела короткими гудками. Я обалдело посмотрела на нее и повторила:

— Кто шантажистка? Я шантажистка?!

— Похоже, в благородном луковском семействе не без урода? — резюмировала догадливая Ирка. — Кажется, наша Наталья — паршивая овца?

— Это он паршивый козел, — выругалась я в адрес доктора. — А Анечка, наивная душа, его еще расхваливает: «Ах, святой человек! Ах, идеальный отец!» А он от родной дочери отказывается, как от собачки шелудивой!

— Во-от, видишь, правду говорят, будто яблочко от яблони недалеко падает, — неизвестно чему обрадовалась Ирка. — Наталья эта вышвырнула вон свою собачку, а папенька вышвырнул ее саму!

— Наверное, было за что, — проворчала я.

Ох, зря я это сказала! Остаток вечера азартная Ирка без устали строила версии, почему праведник Луков не желает признавать блудную дочь. Впрочем, что она блудная — это тоже Ирка придумала.

— Я знаю! — драматически воскликнула она, вламываясь в мою комнату.

Я сидела на ковре у книжного шкафа, выбирая себе умиротворяющее чтиво на сон грядущий. Нижняя полка была набита мягкими маленькими томиками женских романов — Ирка большая любительница романтических «слюнтяйств». Я перебирала книжки, отыскивая самую толстую и с самым мелким шрифтом, чтобы не проглотить роман в один присест. Заодно читала аннотации на задней стороне обложки.

— Она опозорила семью, вступив в неравный брак! — выдала Ирка свою версию. — Например, вышла замуж за бедного студента из нищей страны. За негра из Анголы! Или, еще того хуже, вступила с ним в добрачную связь, поправ столь ценимые Луковым моральные принципы и семейные устои! Ну, как тебе такая версия?

Я вытянула из стопочки отвергнутых мной романов замусоленный томик тошнотворно-розового цвета. На обложке был изображен мускулистый пират с повязанными алым платком буйными кудрями и пистолетом, опасно засунутым под резинку штанов. Корсар стискивал в объятиях голубоглазую монашенку в полном крахмально-саржевом обмундировании.

— «Прекрасная Анна-Мария, заточенная корыстными родственниками в монастырь, потеряла графский титул, огромное наследство и право на земную любовь, но волей судьбы на пути юной миссионерши встал отважный грешник, душу и тело которого прекрасная монашенка должна спасти во что бы то ни стало!» — продекламировала я. — Тебе это ничего не напоминает?

Неприязненно зыркнув на меня, Ирка удалилась.

Я покончила с дамскими романами, рассортировав их на те, которые смогу проглотить, не нажив несварения желудка, и те, которые вызывали острую изжогу уже одной картинкой на обложке.

Скрипнула дверь, и на пороге опять появилась Ирка в теплой пижаме, правая штанина которой была разрезана до бедра, чтобы облегчить процесс одевания загипсованного голеностопа. Фланелька была в бело-голубую полосочку, и подруга, если посмотреть на нее прищурившись, походила на узника Синг-Синга, опухшего от голода и травмированного в тюремных разборках. Очевидно, она перед визитом ко мне посмотрелась в зеркало и у нее возникли ассоциации, схожие с моими, потому что новый ее сценарий дышал уголовной лирикой, как песни радио «Шансон».

— Она связалась с дурной компанией и покатилась по наклонной плоскости! — сообщила Ирка. — Была пай-девочкой, а стала пить, курить и колоться! Несчастные родственники перепробовали все способы вернуть ее на путь истинный, но Наталья оказалась неисправимой! Она украла семейные драгоценности, довела до инфаркта мать и покрыла позором седины отца!

— Про мать с инфарктом ты сочинила? Я так и думала. — Я выразительно постучала пальцем по полке с современными отечественными детективами, угодив по корешку целлофанированного томика с интригующим названием «Контрольный выстрел в задницу».

Ирка крякнула и вышла из комнаты, раздраженно стуча костылем. Я посмотрела на часы и решила, что не буду сейчас ничего читать. Лягу-ка я лучше спать! Когда еще доведется как следует выспаться! Вот вернутся из Киева мои любимые, и кончится моя нынешняя санаторно-курортная жизнь. Впрочем, о чем я говорю, какой санаторий-профилакторий? Сплю я действительно вволю, ем что хочу и когда хочу, но покоя-то нет, покой мне только снится!

И в поисках желанного покоя я легла в постель, но вскоре была беспощадно разбужена тычком в плечо.

— Ты не спишь? — прошептала невидимая в темноте Ирка.

— Уже нет, — вздохнула я. — Чего ты шепчешь? Можешь говорить в полный голос, больше ты никого не разбудишь.

— Ладно, — подруга повысила голос. — Слушай, она умерла!

— Кто еще умер? — Испугавшись, я села в постели.

— Да Наталья же!

— Откуда ты знаешь?

— Что я знаю?

— Что Наталья умерла?

— Так она на самом деле умерла?!

Мы помолчали, вылупившись друг на друга в темноте, как две совы. Потом я потянулась к торшеру и включила свет.

— Слушай, подруга, еще немного — и это я умру! — призналась я, зябко кутаясь в одеяло. — Ты меня уморишь! С чего ты взяла, что Наталья Лукова умерла?

— А, так она жива! — обрадовалась Ирка.

— Может, жива, может, нет! — Я рассердилась. — Я про эту Наталью вообще ничего не знаю, кроме того, что она дочка доктора Лукова и бывшая хозяйка шарпея Левика!

— И еще чья-то жена, — напомнила Ирка. — Помнишь, бабка-соседка говорила, что Наталья с мужем жила? А насчет того, почему я решила, что Наталья умерла, так ведь папочка Луков так говорил, словно похоронил ее, — мол, забудьте это имя, нет у меня такой дочери!

— Вот, наконец-то ты сказала что-то дельное! — обрадовалась я.

— Про папочкины слова?

— Про бабушкины слова! — Я решительно вылезла из постели и босиком пошлепала в кухню.

Позади, тщетно призывая меня подождать ее, скакала на костылях полосатая Ирка. Не обращая внимания на ее жалобные вопли, я включила свет и уткнулась носом в белую стену, отыскивая на ней руны, процарапанные моим собственным ногтем.

— Сорок девять — это телефонная станция какого района? — спросила я подоспевшую подругу. — Ноябрьского, или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, а что?

— А то, что, судя по телефонному номеру, Луковы живут где-то в Ноябрьском районе. И если Наталья Андреевна Лукова выходила замуж из родительского дома, то расписывалась она, скорее всего, в Ноябрьском ЗАГСе. Тем более что это самый новый, большой и красивый Дворец бракосочетаний в городе и все богатые свадьбы стартуют именно оттуда, — сказала я, выпихивая подругу из кухни. — Выходи, чего встала как вкопанная! Я уже узнала, что хотела, можем разбегаться по спальням.