Секретная миссия супермодели

Я надела парик, дядя Саша помог мне наложить стягивающую щеки жидкость, тут же сделавшую кожу морщинистой, облачилась в принесенную им одежду и взглянула на себя в зеркало. На меня смотрела сухощавая высокая старушка.

– Теперь только походку твою манекенскую изменить – и готово дело, – заявил дядя Саша. – Давай потренируемся до прихода Мариса, а потом проверишь на нем.

Увидев на кухне старушку с кучей каких-то религиозных брошюрок, Марис вначале опешил, а потом заорал на дядю Сашу, спрашивая, зачем ее (то есть меня) сюда пустили. Затем он стал бегать по квартире – искать меня. Я понесла какую-то чушь про Плутона и его Детей.

Марис остановился как вкопанный. Он узнал мой голос, что тут же заставило дядю Сашу начать работать над его изменением. Мы долго думали, как это сделать, потом решили, что я должна просто говорить гораздо тише (а голос у меня звонкий), почаще вздыхать и растягивать слова. И, разумеется, никаких матерных выражений: не подобает это проповеднице. А я-то, откровенно говоря, люблю пропустить крепкое словечко. Да и как иначе-то в этой жизни?

Наконец я была готова к ратным подвигам. Дядя Саша вручил мне мобильник. Мы решили, что я отправлюсь на квартиру к брату одна. Вначале зайду в другие квартиры у него в парадной, а потом уже появлюсь у Андрюши с Сережей и выясню обстановку. У Мариса также возникла идея, что в дальнейшем можно будет использовать мой новый облик, если придется идти в логово, где держат Руту. Ну, это мы еще посмотрим, милый мальчик (правда, я опять не стала говорить вслух о своем нежелании рисковать ради какой-то неизвестной мне Руты).

Я отправилась на трамвайную остановку, а мужчины остались разбирать документы, извлеченные вчера ночью из директорского кабинета на заводе.

* * *

Напротив парадной моего братца стояли его родная «Вольво», Серегина «шестерка» и еще какая-то «девятка», в которой на месте водителя сидел качок с короткой стрижкой. Он скользнул по мне взглядом и потерял интерес к бабке с авоськой (в которой лежали брошюры).

На первом и втором этажах двери мне не открыли вообще, на третьем заявили, что там живут люди православные и нечего мне тут шастать, на четвертом девчонка лет шестнадцати немного послушала мой бред, не пуская дальше порога, потом сказала, что ее это не интересует, и захлопнула дверь. Я пошла к Андрюше.

За дверью слышались какие-то звуки. Нет, не борьбы. Ни криков, ни стонов тоже не было. Что-то куда-то оттаскивали. Тело?

Я позвонила. Звуки стихли. Дверь не открывали. Потом я своим звериным слухом уловила, как кто-то крадется к двери, и почувствовала, что меня рассматривают в «глазок». Я придала своему лицу идиотское выражение и снова позвонила.

Дверь открыл молодой качок, двойник того, который сидел в «девятке». Дверь в комнату была плотно прикрыта, звуков оттуда не доносилось, в крохотном коридорчике никого не было.

– Что нужно? – спросил качок.

– Сыночек, – залепетала я, вытаскивая одну брошюру из авоськи, – вот не хочешь ли почитать вечерком? Это нужно знать каждому… – Я лично не представляла, как разговаривают с людьми религиозные агитаторы или как там их называют, потому что в те дома, где я проживала в последние два года, ни бабульки, ни тетки, ни молодые люди не ходили ни с агитацией, ни с предложениями – их просто не пустила бы охрана, там, где она была, – или им не открыли бы дверь парадной жильцы, потому что там были установлены видеокамеры.

– Не хочу, – грубо перебил меня качок. – И не ходи… не ходите сюда больше.

– Ну ты хоть послушай… – сделала я еще одну попытку.

Перед моим носом грубо закрыли дверь. Наверное, я плохой агитатор. Или вначале надо проникнуться идеей?

М-да, складывающаяся ситуация мне совсем не нравилась. У моего брата явно были неприятности (и это еще мягко сказано). Скорее всего, причиной этих неприятностей была я. Но тогда…

Мне нужно не только спасать брата, но и быстро сматываться с той квартиры, в которой сейчас спокойно сидят дядя Саша с Марисом, – нельзя забывать о том, через кого мы ее нашли. Никитин с Шулманисом, конечно, могут постоять за себя, но…

Я быстро прикинула свои шансы. Брату я сейчас помочь все равно не смогу. Неизвестно, сколько их там в квартире. А вот предупредить дядю Сашу с Марисом успею.

Я пулей слетела по лестнице, но по двору опять шла старушечьей походкой, чтобы не вызывать подозрений у типа в «девятке». Но на этот раз он, кажется, на меня вообще не взглянул – сидел, курил, уставившись на пешеходную дорожку. Я проследила за направлением его взгляда. Ах вот оно что. Две девчонки-школьницы крутятся у угла дома в юбочках, заканчивающихся, не успев начаться. Да, с такой подстраховкой боевой отряд каши не сварит… Ну и бойцов набирают! Тоже, наверное, нехватка квалифицированных кадров, как и в других областях нашей жизни.

Я зашла за угол дома и достала мобильник.

Набрав номер сотового телефона Мариса, быстро пояснила ситуацию. Мужчины сказали, что будут готовы через пять минут (мои вещи были практически собраны: именно так велел их держать дядя Саша, словно предчувствовал, что нам придется спешно покидать квартиру). Ключи от моей «БМВ» остались у Мариса, поэтому дядя Саша сказал, что они выедут со двора и подберут меня у Высшей пожарной школы, куда мне было велено прибыть, что я и сделала.

На этот раз за рулем был Марис, дядя Саша восседал рядом с ним, я устроилась сзади.

– Едем в больницу к твоему Вахтангу, – пояснил дядя Саша.

– Я – в таком виде?!

– Ты что, охмурять его собралась? – спросил дядя Саша. – Если желаешь, то в следующий раз.

Вахтанг Георгиевич чувствовал себя гораздо лучше.

Глава 9

Вахтанг был очень рад лицезреть нашу компанию. Меня в виде старушки он вначале долго рассматривал, ничего не понимая. Я на какое-то время забыла, что выступаю не в своем привычном обличье. Говорила я теперь нормальным голосом, да и Марис с дядей Сашей воспринимали меня как обычно, словно не замечали маскарада. Надо отдать должное Чкадуа, он быстро въехал в суть, посмеялся, похвалил гримера (дядю Сашу) и перешел к делу.

Ему нужно было скрыться. Две пули, извлеченные из его тела, лежали на тумбочке рядом с кроватью – Чкадуа решил оставить их на память. Он не стал уточнять, кто в него стрелял. Как я поняла из его туманных намеков, Вахтанг Георгиевич сам точно не знал, кто именно. У него имелись несколько кандидатов на роль заказчика, следовало выяснить, кто из них решился на столь кардинальные меры и почему. Господину Чкадуа совсем не хотелось принимать в себя еще одну партию свинца.

Он ни словом не обмолвился про свое второе гражданство – греческое. Я, конечно, тоже молчала как рыбка. Не хочет говорить – его дело. Заказчики, пославшие за ним людей, вполне могли знать про бизнес Вахтанга в Греции. Скорее всего, глубокой норы у него не было. Или еще не успел соорудить, или такой необходимости пока не возникало. Но вот теперь Вахтангу Георгиевичу потребовалось надежное укрытие.

Шулманис опять предложил поехать в Латвию (как и в случае со мной). Вахтанг весьма подробно расспросил про условия, в которых придется жить, если он согласится на вариант Мариса. Как я поняла из разговора, господин Чкадуа очень любил комфорт, а общий душ в конце коридора остался для него воспоминанием далекого детства.

– Правда, женщин там много, – заметил Марис. – А мужчин – нехватка.

После этой фразы Шулманиса Вахтанг Георгиевич тут же навострил свои большие уши. Женщин господин Чкадуа любил даже больше, чем комфорт.