Секретная сотрудница

— Я возвращался на рассвете, — тихонько пропел Меркулов. — Был молод я и водку пил…

— И на цыганском факультете… — подхватил Турецкий.

— …образованье получил! — в один голос закончили оба.

…Объятая волнением и тревогой, Рита вернулась домой почти затемно. Страшная весть о самоубийстве ее вчерашнего клиента потрясла девушку буквально до глубины души. По правде говоря, она и раньше не питала особых иллюзий относительно характера своей нынешней работы, но теперь она показалась ей отвратительной.

До сих пор Рита оправдывала себя тем, что, как ни избито это звучит, изощренно мстила за свою поруганную любовь. Лично против мужчин, с которыми ей приходилось иметь дело, она не имела ничего. Кроме того, что все они были мужчинами. А значит, несли коллективную ответственность за пережитые ею страдания. И потом — все они шли на это совершенно добровольно… Однако до сегодняшнего дня ей даже в голову не приходило, что все может закончиться так ужасно!

Чем больше Рита думала о случившемся, тем сильнее злилась на свою так называемую подругу Ленку Никулину, которая вольно или невольно втянула ее в эту грязную историю. Сразу по приезде в квартиру матери она снова принялась ей звонить. Но телефон у Ленки по-прежнему не отвечал. И это молчание только укрепило Риту в ее самых худших подозрениях.

Разумеется, спокойно заниматься уборкой в таком состоянии было немыслимо. Наскоро протерев всюду пыль, Рита принялась за цветы. Но руки у нее от волнения дрожали, и она случайно разбила один из цветочных горшков…

Потом она долго бродила по городу. По обыкновению заходила в магазины. Разглядывала или примеряла вещи. Но отвлечься от тревожных мыслей так и не смогла. Ясно, что теперь на этой работе она не задержится. Уж лучше снова жить впроголодь или торговать картинами на вернисаже!

В подъезде Ритиного дома, как всегда, было темно. Казалось, дорогим соотечественникам доставляло особое удовольствие бить или выкручивать лампочки. Впрочем, Рита не боялась темноты. А на всякий случай у нее был при себе газовый баллончик.

Выйдя из лифта, она нетерпеливо запустила руку в сумочку, нащупывая ключи, но внезапно услышала негромкий и вкрадчивый голос:

— Маргоша…

Рита вздрогнула и обернулась. Перед ней стояла злополучная Ленка Никулина! В руке у нее была модная спортивная сумка. На смазливой мордашке ярко пламенел слегка замаскированный крем-пудрой огромный фонарь. И вся она была какая-то непривычно жалкая, точно побитая собачонка.

— Ты?! — изумилась Рита.

— Маргошенька, — всхлипнула Ленка. — Миленькая… Пусти меня, пожалуйста. Я… Я сейчас тебе все объясню…

В первое мгновение Рита готова была просто взорваться от возмущения. Но, присмотревшись к подруге, невольно сменила гнев на милость.

— Ну, заходи…

Когда за ними захлопнулась дверь, Ленка неожиданно разревелась.

— Что с тобой? — удивилась Рита.

Вместо ответа подруга бросилась ей на грудь и заревела еще громче. Пришлось насильно отвести ее на кухню, усадить за стол и напоить холодной водой.

— Да что случилось?! — раздраженно вырвалось у Риты.

— Маргошенька, лапушка, — сквозь слезы загундосила Ленка. — Пожалуйста, спаси меня… Он псих! Извращенец! Он… Вот, — воскликнула она, распахнув на груди блузку, — посмотри, что он со мной сделал!

На обнаженных плечах и груди девушки красовались весьма недвусмысленные порезы.

— Господи, — ошеломленно прошептала Рита. — Что это?

— Это все он, — жалко всхлипывала Ленка. — Вообразил себя вампиром и всю меня изрезал. Крови ему захотелось! Я от него еле вырвалась… А этот гад еще пригрозил, что, если пикну, вообще меня прибьет! У-у… Мне нельзя домой. А-а… Пожалуйста, Маргоша, ну можно я пару дней поживу у тебя?

Рита опешила.

— Но почему ты не пошла в милицию?

— Ты что, спятила?! — встрепенулась Ленка. — Да он же сам в милиции работает! Вернее, в частной охране. И вообще у него все схвачено… Маргошенька, ну, пожалуйста!

Еще немного, и она готова была грохнуться на колени.

Рита с досадой поджала губы.

— Ладно, оставайся, — вздохнула она, опустив глаза, чтобы не видеть униженного взгляда подруги. — Но за это тебе придется рассказать мне все о тех делах, которые ты крутишь на работе. Ты знаешь, что я имею в виду. Рассказать все! Понятно?

— Ага… — заметно успокоившись, кивнула Ленка. — Конечно, я все тебе расскажу… Извини, что так получилось. Я правда не хотела… Так я остаюсь? Ой, ты просто чудо, Маргоша!.. Слушай, а где у тебя вешалки? У меня тут столько всякого барахла…

И она принялась с облегчением распаковывать свою сумку.

Сыскное агентство «Глория»

Вечер

— Не рвите сердце, дядя Саша, — насмешливо повторил Денис Грязнов. — Эта рухлядь не стоит того, чтобы из-за нее расстраиваться.

— Рухлядь?! — возмутился Турецкий. — А знаешь, сколько мне пришлось вкалывать, чтобы купить эту «рухлядь»?!

— Уровень жизни напрямую зависит от доходов, — философски изрек Грязнов-младший.

— Это только у вас, буржуев, доходы. А у меня зарплата…

Оба сидели в роскошной приемной частного сыскного агентства, обставленной для подобающей солидности массивной старинной мебелью из карельской березы, которую бывший директор «Глории» в свое время приобрел, а вернее, выменял на финский офисный гарнитур в редакции одного известного литературного журнала.

Приема не было. На огромном письменном столе, покрытом, наподобие игрального, зеленым сукном, красовалась поверх одноразовой скатерти початая бутылка водки и набор разных импортных деликатесов из ближайшего супермаркета. За столом в кожаном кресле восседал без пиджака и галстука, расслабленный и осовелый, надзирающий столичную милицию прокурор Турецкий и угрюмо созерцал в своей руке опустевший стопарь. Напротив, сочувственно поглядывая на собеседника, расположился не кто иной, как нынешний директор сыскного агентства и студент заочного отделения юрфака, весьма самоуверенный и респектабельный, в стильном итальянском костюме, на какой у Турецкого уж точно не хватило бы никакой зарплаты. Судя по слегка растерянному лицу, Денису было искренне жаль «дядю Сашу». Но единственное, что он мог для него сделать, — просто составить знаменитому прокурору компанию. И вот уже около часа оба сидели над бутылкой водки, но все никак не могли ее «уговорить». Пригубив для приличия стопарь, Грязнов-младший от выпивки наотрез отказался. А Турецкий, немного захмелев, впал в угрюмую меланхолию. И надо признаться, что повод для этого у него был. Повод неожиданный и печальный.

Дело в том, что ближе к вечеру Турецкий наконец вспомнил о своей разбитой «телеге», сиротливо брошенной на Ленинградском шоссе в районе поселка Черная Грязь. Особых причин для беспокойства у него не было, поскольку местные гаишники клятвенно пообещали крутому прокурору отбуксировать машину к ближайшему посту и не спускать с нее глаз. Покончив с делами, Александр Борисович позвонил в «Глорию» и, как говорится, не в службу, а в дружбу попросил Дениса помочь ему доставить пострадавшую «телегу» на Фрунзенскую набережную. (Денег на ремонт у него, как всегда, не было, а занимать не хотелось.) Тот, разумеется, не отказал. И вскоре оба уже мчались с ветерком за город на его новенькой красной «ауди».