Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

Наступило неловкое молчание, и для его разрядки Трофимчук задал вопрос:

– Сергей Михайлович, если не секрет, - за что вы сидели?

– Я же ясно сказал: ни за хрен. Но если вас интересуют подробности, то вкратце дело выглядело следующим образом.

Свой рассказ Лещенко начал с того, что по личному заданию Серго Орджоникидзе он отправился в США через Стокгольм под видом невозвращенца, унаследовавшего большое состояние в виде вклада в стокгольмский банк, завещанного Сергею Михайловичу богатым родственником-белоэмигрантом. В США он должен был разыгрывать роль дельца, намеревающегося построить и задействовать собственный тракторный завод.

Начал с того, что купил участок земли для будущего завода и организовал проектное бюро: дело в том, что конечной целью этой операции была разработка и доставка в СССР проектной документации на строительство будущего Челябинского тракторного завода. Проектантам Сергей Михайлович платил щедро, и проект был уже готов, когда мистер Лещенко получил вызов в суд для рассмотрения дела о незаконном заимствовании им технологических секретов ряда фирм через нанимаемых проектантов из этих фирм.

Лещенко решил обратиться за советом в советское посольство, хотя ему было категорически воспрещено любое общение с официальными советскими представителями в США. В посольстве его не приняли и даже демонстративно на виду охраны поколотили, обзывая белогвардейской сволочью. Но на следующий день неизвестное лицо по телефону назвало ему адрес адвокатской конторы, куда должен обратиться наш мнимый бизнесмен. Владелец этой конторы добился отсрочки судебного рассмотрения в связи с какими-то юридическими тонкостями, а Сергею Михайловичу назвал дату отплытия из Нью-Йорка парохода, на который ему надлежит взять билет до Стокгольма.

В назначенный день Лещенко был готов следовать в порт с тюками проектной техдокументации, но ему порекомендовали опоздать на пять минут после окончания посадки пассажиров, что он и сделал. Пароход уже отшвартовывался и начал выходить на фарватер в бухте, но в это время к нему устремился от берега катер таможенной службы с опоздавшим пассажиром и его вещами на борту. Снять его с катера и принять на борт парохода было делом чисто техническим, и мистер Лещенко с грузом благополучно прибыл в Стокгольм, где его встретили представители нашего посольства и приняли у него груз. По прибытии в Москву Сергей Михайлович явился к Орджоникидзе, сделал устный доклад о своей бизнесменской одиссее и представил письменный отчет о произведенных затратах. Но Серго, не читая, выбросил этот отчет в корзину и сказал:

– Нет, голубчик, ты у меня отчетом не отделаешься. Теперь изволь возглавить строительство ЧТЗ по этим твоим американским бумагам.

Согласно плану организации работ проект предусматривал выполнение в первую очередь всех земляных работ на площадке будущего завода, прокладку сети дорог, коммуникаций, фундаменты для зданий. Эти работы были в разгаре, когда Орджоникидзе посетил стройку ЧТЗ. Он остался доволен ходом работ, но на прощанье сказал Сергею Михайловичу:

– Не хотел тебе говорить, чтоб не расстраивать: я уже дважды отбивал попытки НКВД арестовать тебя как вредителя, закапывающего народные деньги в землю вместо того, чтобы строить заводские корпуса. Поэтому постарайся, хотя бы символически, начать кладку одной или двух стен, чтоб меньше было этих самых… доносов. Да и мне будет легче отбиваться от прытких ребят с Лубянки, охотящихся на вредителей.

…Когда не стало Орджоникидзе, прыткие ребята не заставили себя долго ждать. Начальник «вредительского» строительства ЧТЗ был арестован.

На этом месте своего рассказа Лещенко посмотрел на часы и сказал:

– Время уже позднее, Семен Алексеевич прямо с самолета - на газик, нахлебался нашей пылищи, жарищи, к тому же надо учесть и эмоциональные нагрузки… Поэтому, товарищи, пора дать возможность ему хорошо отдохнуть, пожелаем ему спокойной ночи.

Никто из гостей С. А. Лавочкина, уходя из его полигонного домика с пожеланиями спокойной ночи, не мог знать, что эта ночь будет для него упокойной. В два часа ночи он скоропостижно скончался от инфаркта.

После смерти С. А. Лавочкина предпринимались отчаянные попытки вытащить «Даль» из трясины неудач, в которой она увязла отнюдь не по его вине. Бывая мимоходом на полигонном образце «Дали» и беседуя с разработчиками, я убедился, что сделать это невозможно из-за неправильно принятых ими принципов построения управляющей ЭВМ и ее сопряжения с радиолокатором СОК и ПК (станция определения координат и передачи команд).

Мои «советы постороннего» никто всерьез не принимал. Калмыков, озабоченный тем, что в системе ПВО Ленинграда вовсю создаются боевые объекты «Дали» в надежде на то, что на полигоне все образуется, решил поправить дело введением специальной должности генерального конструктора «Дали» по радиоэлектронной части. На эту должность был переведен из КБ-1 фаворит Расплетина и Калмыкова - В. П. Шишов, тот самый, который был поставлен начальником ОКБ-30 в связи с моим «повышением» в замы Расплетину, а еще раньше исполнявший обязанности главного инженера КБ-1 после ухода Ф. В. Лукина.

Но «Даль», увы, была обречена, и ее инициаторам предстояли непростые объяснения с Н. С. Хрущевым на тему огромных бросовых затрат, ухлопанных под Ленинградом. И чтобы избежать ответственности, нужны были срочные, согласованные по принципу круговой поруки, упреждающие действия головного, обанкротившегося на «Дали», министерства и военного главка-заказчика.

Было представлено наверх предложение о прекращении разработки комплексов «Даль», ввиду того что они представляют собой громоздкие стационарные сооружения, а для ПВО Ленинграда использовать начатые разработкой в КБ-1 комплексы С-200 перевозимого (автомобильного) типа (генеральный конструктор А. А. Расплетин). Это был спасательный круг министру Калмыкову от его капъярского дружка Расплетина, и он отлично сработал.

Но это произошло потому, что никто не удосужился вникнуть в суть представленного предложения. Прежде всего - какой смысл в прекращении создания боевых комплексов системы «Даль», если на их сооружение уже истрачены большие средства и эти средства будут просто омертвлены? Более того: будут выброшены аппаратура и ее задел в производстве для этих комплексов. На такой вопрос, поставленный в лоб, мог быть только один ответ: годной для объектов отработанной аппаратуры не существует.

Мог быть задан и такой вопрос: равноценна ли замена многоканальных комплексов «Даль» одноканальными комплексами С-200, к тому же с существенной меньшей дальностью действия? Никто не догадался (или не захотел) задать эти вопросы. Ибо все были заинтересованы в том, чтобы без шума списать затраты на авантюру, засекреченную под шифром «Даль».

Впрочем, нашлись шустрые ребята, которые додумались использовать списанную опытную партию ракет системы «Даль» для «дезинформации вероятного противника». С этой целью несколько таких ракет на транспортных тележках стали возить через Красную площадь во время военных парадов в сопровождении дикторского текста: «Высокоскоростные перехватчики воздушно-космических целей». В сочетании с бетонными чудищами - памятниками «Дали» под Ленинградом это, по-видимому, должно было служить намеком забугорным спецслужбам о наличии в СССР противоракетной обороны. Думаю, что эта туфта вряд ли могла ввести в заблуждение компетентных зарубежных специалистов. Хотя в некоторых обзорах США по вопросам военной техники СССР упоминалась «Таллинская система ПРО», можно полагать, что это делалось исключительно для аргументации заявок Пентагона на выделение средств на НИОКР в области ПРО.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Ракетой в ракету попасть - не пустяк.

А мы вот попали: поди погляди!

Эй, кто там по умным бумажкам мастак!

А ну-ка попробуй и ты - попади!

В противоракетной системе при перехвате баллистической ракеты все свершается с непостижимой для человеческого восприятия быстротой. Сближение противоракеты с целью происходит со сверхкосмической скоростью, и отслеживать этот процесс, управлять наведением противоракеты на цель невозможно без использования быстродействующей ЭВМ и без автоматизации на основе ЭВМ взаимодействия всех средств ПРО. Для этого ЭВМ и все подсистемные компоненты ПРО должны быть связаны между собой линиями обмена информацией, принимаемой и передаваемой в реальном масштабе времени.

В системе «А» центральная ЭВМ должна была обеспечивать взаимодействие в реальном масштабе времени полета цели восьми абонентов, территориально разнесенных от нее на расстояниях до 250 километров. Таким образом, речь шла о создании компьютерно-автоматизированной многокомпонентной системы, не имевшей прецедентов ни в военной, ни в гражданской технике.

Нелегко было «собирать» систему, подключая объекты один за другим через радиорелейные связи к центральной ЭВМ, учить машину и объекты «общаться» друг с другом, выполняя общую боевую программу. Для этого на полигоне велась круглосуточная работа боевых расчетов, составленных из военных и работников промышленности. И требовалось практически безвыездное мое присутствие на полигоне, как генерального конструктора, но… в постоянной готовности к вылету в Москву для отражения очередных попыток «антикисуньковской» реоганизации КБ-1.