Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова-Риббентропа
Шрифт:
Выходит, из текста этого протокола другие делают такой же вывод, что и я: Сталин пообещал подарить Гитлеру часть уже своей территории лишь после присоединения Литвы к СССР. Бред полнейший, но почему-то бредовость подобных трактовок «историки» не желают замечать. Подробнее мы рассмотрим этот казус в главе «Сувалки».
Возникает и такой вопрос: а зачем фальсификаторам в первом «секретном протоколе» надо было делить Польшу по Висле, если в дальнейшем граница прошла по Бугу? Не лучше ли сразу было подогнать фальшивку под реальность? Во-первых, если заранее провести границу так, как она была зафиксирована в сентябре, то раздела Польши никак не получается. Выходит лишь то, что Советский Союз вернул себе ранее захваченные поляками НЕпольские земли к великой радости белорусов и украинцев. Исключением был разве что Львов — бывший австрийский Лемберг, но и на него поляки имели прав не больше, чем на Смоленск или Киев, некогда находившиеся под их властью.
Во-вторых, невозможно скрыть тот факт, что новая советско-германская граница была определена
В-третьих, если бы фальсификаторы провели в секретном протоколе границу сфер интересов по Бугу, то как бы они объяснили демаркационную линию по Висле в картах, опубликованных советской прессой 23 сентября? Вот здесь и надо искать разгадку первого «секретного» раздела Польши по Висле. 23 сентября 1939 г. советская пресса опубликовала карту, на которой была проведена демаркационная линия между вермахтом и РККА, установленная соглашением двух правительств (см. фото 16). Что же получается?! Выходит, что советское правительство опубликовало карту, в которой отражены договоренности, зафиксированные «секретным протоколом», который обе стороны обязались хранить в строгом секрете! Какой в этом смысл? На самом-то деле это фальсификаторы в 1946 г. привязали «секретный протокол» к несекретному соглашению, имевшему место в действительности. Еще один важный вопрос: почему линия разграничения «сфер обоюдных интересов» называется демаркационной линией, а не госграницей? Попробуем разобраться.
Возможно, это утверждение покажется кому-то странным, но осенью 1939 г. живая Польша была нужна и Гитлеру и Сталину. 19 сентября Молотов в беседе с Шуленбургом высказал намерение допустить существование Польши в какой-либо форме. Посол Германии не отверг такое предположение. Сталин нуждался в буфере между Германией и СССР, а Гитлеру нужен был мир с Англией. Мир во что бы то ни стало! Только совершенно оторванный от реальности человек может утверждать, что фюрер рассчитывал победить Британию. Сделать это было совершенно нереально хотя бы по одной причине — у Германии не было военно-морского флота. Кое-что, конечно, было, но это «кое-что» ни в какое сравнение не шло с морской мощью Великобритании. Соотношение по основным типам боевых кораблей в 1939 г. было таким:
— линкоры: 12/1 (ещё один в постройке).
— линейные крейсеры 3/0
— тяжёлые крейсера 15/1
— авианосцы 7/0
— легкие крейсеры 49/6
— эсминцы 192/21
— подводные лодки 62/57
Здесь не принимается в расчет французский ВМФ, четвертый по величине в мире. К тому же всегда следует держать в уме крупнейшую в мире военную мощь «нейтральных» Соединенных Штатов. Без флота атаковать Британские острова представлялось крайне сомнительной авантюрой, а без вторжения невозможно выиграть войну с Англией. Но замириться с ней можно, если Германия подпишет мир с Польшей. В этом случае и у Великобритании с Францией не останется повода продолжать свою «сидячую» войну на западе. Подписав мирный договор с Берлином, Польша освобождала своих союзников от всех взятых ими перед ней обязательств. Разумеется, Гитлер вернул бы себе ранее отторгнутые немецкие земли. Советский Союз, конечно, потребовал бы провести новую советско-польскую границу по линии Керзона. Но Польша в своих этнографических границах, близких к очертаниям Царства Польского, сохранилась бы. Такой вариант устраивал всех.
Именно с этой целью СССР и настаивал на демаркационной линии по линии Писса — Нарев — Буг — Висла — Сан, то есть требовал от Берлина очистить более половины территории Польской республики. Причём, именно советская сторона настаивала на скорейшем осуществлении этого плана. Зачем? Возможно, в Кремле рассчитывали найти потерявшееся польское правительство и договориться с ним о создании на подконтрольной СССР территории польского квазигосударства, а потом выторговать у Гитлера для новособранной Польши Варшавское, Краковское и часть Лодзинского воеводств. В итоге такая Польша была бы неопасна для Германии и дружественна СССР. Оккупация же центральных польских земель практически ничего не давала немцам кроме кучи проблем. В экономическом плане эти территории не представляли серьезного интереса, так как основные промышленные центры Ржечи Посполитой находились на западе.
Это, конечно, лишь гипотеза, но только таким образом можно объяснить усилия, предпринятые Москвой. В ноте советского правительства, опубликованной 18 сентября 1939 г., многозначительно говорится, что оно «намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью». Однако планам этим не суждено было осуществиться, поскольку польское правительство вместо того, чтобы воевать или заключить мир, трусливо сбежало в Румынию вместе с верховным главнокомандующим Рыдз-Смиглы, где и было интернировано. Договариваться стало попросту не с кем, польская государственность развалилась полностью, что стало окончательно ясно в 20-х числах сентября.
С тех пор в официальных заявлениях о польском народе советское правительство не вспоминало, говорилось лишь о белорусах и украинцах. В этой ситуации Советский Союз легко отказался от населенного поляками правобережья Польши, предоставив Германии
самой расхлебывать польский вопрос. Но 20 сентября, когда начались переговоры по разграничению германской и советской зон контроля на территории Польши, возможность сохранения польского государства не исключалась обеими сторонами.19 сентября было обнародовано совместно советско-германское коммюнике, где декларировалось стремление «помочь населению Польши переустроить условия своего государственного (выделение мое. — А. К.) существования». Может быть, эти заявления следует считать лицемерными и лживыми? Нет, случайные слова и обороты речи в таких документах исключаются. Когда стало ясно, что система власти в Польше развалилась необратимо, малейшие упоминания о польской государственности исчезли из лексикона советских и германских политиков. Речь теперь велась лишь о территории бывшего польского государства и населяющих ее народах (см. преамбулу советско-германского Договора о дружбе и границе).
Вспомним, что писал Гальдер в своем дневнике 7 сентября:
«Поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией: остаток Польши будет сохранен; районы от Нарева с Варшавой — Польше; промышленный район — нам; Краков — Польше; северная окраина Бескидов — нам; области (Западной) Украины — самостоятельны».
По крайней мере, до падения Варшавы немцы ещё ждали от поляков предложений о переговорах. Но польское правительство сбежало из столицы 6 сентября, а 16 сентября покинуло страну, и тем самым полностью самоустранилось от решения судьбы своей страны и народа. Это, по-моему, уникальный случай в новейшей истории. Никакое другое правительство не сможет переплюнуть тогдашнее польское по уровню трусости и подлости. Но, видимо, в Кремле оценивали польскую верхушку неадекватно, и потому предприняли усилия к тому, чтобы создать условия для возможной реанимации польской государственности.
Вечером 20 сентября 1939 г. начались переговоры наркома обороны Ворошилова и начальника Генштаба Шапошникова с делегацией германского военного командования, возглавляемой генералом Кестрингом, военным атташе Германии в СССР, о порядке отвода германских войск и продвижения советских войск на демаркационную линию. В ночь на 21 сентября был подписан советско-германский протокол. Основной пункт его гласил: «Части Германской армии, начиная с 22 сентября, отводятся с таким расчетом, чтобы, делая каждый день переход, примерно в 20 километров, закончить свой отход на западный берег р. Вислы у Варшавы к вечеру 3 октября и уДемблина к вечеру 2 октября; на западный берег р. Писса к вечеру 27 сентября, р. Нарве, у Остроленка, к вечеру 29 сентября и у Пултуска к вечеру 1 октября; на западный берег р. Сан, у Перемышля, к вечеру 26 сентября и на западный берег р. Сан, у Санок и южнее, к вечеру 28 сентября». [143]
143
Цит. по: Мельтюхов М. Советско-польские войны. // Военно-политическое противостояние 1918–1939; http://militera.lib.ru/research/meltyukhov2/03.html
22 сентября было опубликовано советско-германское коммюнике: «Германское правительство и правительство СССР установили демаркационную линию между германской и советской армиями, которая проходит па реке Писса до ее впадения в реку Нарев, далее по реке Нарев до ее впадения в реку Буг, далее по реке Буг до ее впадения в реку Висла, далее по реке Висла до впадения в нее реки Сан и дальше по реке Сан до ее истоков». Таким образом, опубликованная в «Известиях» карта (см. фото 16.) отражает не положения «секретного» сговора Молотова с Риббентропом от 23 августа, а договоренности между Ворошиловым и Кестрингом. Об этом, разумеется, апологеты доктрины «секретных протоколов» стараются умолчать.
В сети Интернет, особенно на иностранных сайтах, мне нередко приходилось находить приведенную карту, как доказательство советско-германского сговора 23 августа 1939 г. (публикаторов почему-то не смущает, что подробности тайного сговора опубликованы в открытой печати). Именно поэтому фальсификаторы, стряпая «секретный протокол», и поделили Польшу по Висле, чтобы подогнать свою брехню под коммюнике от 22 сентября. Но они совершенно не учли, что итоги переговоров представителей двух армий в Москве 20–21 сентября отражали ситуацию, сложившуюся в ходе непредвиденного хода событий. 23 августа ни Сталин, ни Гитлер не могли предположить, что польская армия рассыплется в прах так быстро. Не предполагали этого и немецкие генералы, о чем они дружно пишут в своих мемуарах. Ни в Москве, ни в Берлине не рассчитывали, что Польша исчезнет с политической карты Европы. Более того, в этом, повторюсь, не были заинтересованы обе державы.