Секретный модуль
Шрифт:
– Скоро вы там? – выразительно вскинул он руки, подбежав на десяток метров.
Лысый пожал плечами:
– А я почем знаю? Я сам в этой будке реально очком на саксофоне играю. Велено ждать, значит, будем ждать…
Выбросив окурок, он слез с подоконника, поправил сползавшего со стула старика и… услышал звон разбитого стекла.
– Что за дела?! – приоткрыл он дверь.
Тихо. На внутренней территории никого. И вдруг сверху донесся истошный вопль.
Взгляд Лысого лихорадочно шарил по верхам. Несколько окон второго этажа забраны решетками. Одно разбито, а в проеме метался и орал на всю округу Барсуков.
В несколько прыжков Лысый преодолел неширокий двор, ворвался
– Стоять, суки! – выстрелил он для острастки в потолок. – Все по норам и сидеть полчаса – не дергаться!
Взлетев на второй этаж, бандит безошибочно определил направление – пронзительные крики неслись из правого крыла.
– Здесь, – остановился он у двери с табличкой: «Лаборатория ^12».
Увиденное за дверью повергло его в шок.
Слева у стены в луже крови лежал незнакомый худощавый мужчина с красным месивом вместо лица. Над ним бесновалась перепачканная в крови девчонка лет семи-восьми: ревела, тормошила, пыталась поднять мужчину…
А под окном с разбитыми стеклами главарь банды убивал Барсукова. Именно убивал: прижав одной рукой голову к решетке, другой наносил ужасающие удары и вырывал из тела куски мяса.
Глава первая
Российская Федерация, Белое море. Наше время
Чего всегда не хватает любым спасателям, так это времени. В особенности, если трагедия случается под водой. Это такая же аксиома, как и то, что качественный офисный стол обязан выдерживать двоих.
Тревога зачастую звучит не тотчас после аварии, а спустя несколько часов: пока сигнал бедствия дойдет до спасательных служб, пока выяснится его источник, координаты… Поэтому после тревоги дорога каждая минута.
Итак, сигнал получен, место известно, и дежурные силы отряда боевых пловцов «Фрегат-22» поднимаются на борт специального самолета «Ил-76МДПС». Где-то в акватории Белого моря терпит бедствие российская подводная лодка, и нам поставлена задача выдернуть из холодных объятий смерти уцелевших моряков.
Трое моих ребят занимают места в спасательном катере «Гагара», остальные устраиваются на откидных сиденьях – до точки десантирования лететь более часа. На лицах сосредоточенность и спокойная уверенность. Основная специализация пловцов из моего отряда несколько иная, но в спасательных операциях нам приходится участвовать по несколько раз в год. Так что дело знакомое.
Аппарель поднята, двигатели выходят на повышенный режим работы. Самолет катится, выруливая на ВПП, разгоняется и плавно отрывается от бетона. Мы в воздухе – набираем высоту и скорость. Скорость в данном случае – наиважнейший элемент.
Оглядываю своих орлов. Все серьезны и собраны; движения экономны и немного смешны из-за нашей одежки. В северном полушарии сейчас в разгаре лето – температура воды в Норвежском море держится на уровне плюс одиннадцати градусов. Увы, это максимум, на который способны расщедриться тамошние широты. Неподготовленный человек без соответствующего снаряжения продержится час-полтора; подготовленный протянет немногим дольше. Исходя из данной арифметики, мы утеплились по максимуму: вначале натянули специальное тонкое бельишко, сшитое швами наружу; поверх него надели толстое шерстяное белье. А затем замуровали себя в многослойные гидрокомбинезоны мембранного типа, что гарантирует полное неудобство в полете и относительный комфорт под водой.
Прикрываю веки под ровное шипение турбин и расслабляюсь, ибо впереди нас ждет тяжелая работа…
Я –
Черенков Евгений Арнольдович. По отцу – русский, по матери – украинец и немного белорус. Короче говоря, чистокровный славянин ростом под два метра и весом чуть более центнера. Недавно мне исполнилось тридцать шесть, но я до сих пор отлично выдерживаю тяжелейшие психофизические нагрузки боевого пловца. Много лет ношу погоны капитана второго ранга и командую особым отрядом боевых пловцов «Фрегат-22», находящимся в подчинении руководителя одного из важнейших департаментов ФСБ.Мои подчиненные – люди особого склада и закалки, прошедшие уникальную по сложности подготовку. Таких, как мы – не более сотни на всю Россию, что невероятно мало по сравнению с элитой сухопутных спецподразделений.
Год назад по приказу каких-то недоумков наш «Фрегат» расформировали, но не прошло и нескольких месяцев, как все тем же недоумкам понадобилась помощь профессионалов. О нас быстро вспомнили и столь же стремительно восстановили на службе.
* * *
Размеренный гул четырех двигателей не усыпляет. Открываю глаза и упираюсь взглядом в оранжевый борт спасательного катера. Лениво рассматриваю знакомые контуры…
Спасательное судно десантируется с высоты от шестисот до полутора тысяч метров и комплектуется тремя спасательными плотами общей вместимостью до девяноста человек. Сам катер вмещает до двадцати человек, имеет запас топлива, провизии, пресной воды и способен преодолеть по штормящему морю до пятисот миль.
Вообще-то, АМПСК (авиационно-морской поисково-спасательный комплекс) на базе «Ил-76МДПС» – довольно старая штука, разработка которой стартовала в начале 80-х годов. Однако после известных революционных событий все научные изыскания в области спасения людей были прекращены из-за отсутствия финансирования – пришедшие к власти либералы предпочитали заниматься проблемами вселенских масштабов, начисто позабыв о проблемах конкретных людей, живущих в той же несчастной полуразрушенной стране.
Комплекс делался с большим запасом научной прочности – некоторые решения и по сей день кажутся гениальными. К примеру, надежная парашютная система из десяти куполов или гайдропная система для ориентации катера по ветру при его приводнении.
– Хочешь послушать музыку? – кричит мой старинный друг Георгий Устюжанин, протягивая один наушник от маленького плеера.
Шумоизоляция фюзеляжа спасательного «Ил-76» здорово уступает пассажирскому варианту, поэтому приходится при общении надрывать глотку.
Отмахиваюсь:
– Нет, я лучше посплю.
Снова закрываю глаза в надежде забыться хотя бы на четверть часа…
Моя карьера стартовала так давно, что я с трудом припоминаю первые шаги и первые успехи. Мама была профессиональным музыкантом и получала сто сорок рублей в месяц. Маловато, но мы не бедствовали. Она давала мне двадцать копеек, и я умудрялся на эти деньги прилично питаться в школьном буфете.
В жизни мне постоянно везло: я рос здоровым ребенком и бесплатно получил хорошее образование; верил в справедливость и мощь своей Родины; не боялся бандитов, педофилов, врачей и милиционеров; ходил в общедоступный бассейн, расположенный в квартале от дома. Пока я был несмышленым, мама трижды в неделю приводила меня в секцию плавания и сдавала тренеру – добродушному мужчине с седыми висками со сложным именем Вениамин Васильевич. С ним мне тоже сказочно повезло: во-первых, он был заслуженным мастером спорта и чемпионом Европы; а во-вторых, когда я повзрослел, поумнел и окреп, он взял меня с собой на Черное море, где к обычному снаряжению добавилась диковинная штука – акваланг. С той незабываемой поездки морские глубины стали для меня мечтой всей жизни.