Секреты Лос-Анджелеса
Шрифт:
– С праздничком, Венделл! – ухмыльнулся Стомпанато.
Бад взял его за галстук и дернул. Стомп приложился лбом о приборную доску.
– И тебя с Новым годом, мудочес.
В «Орбахе» то еще столпотворение. И у прилавков, и вокруг вешалок народу невпроворот. Раздвигая покупателей локтями, Бад мчится на третий этаж, в отдел ювелирных изделий – любимое место магазинных воришек.
Ряды часов на прилавках, длинные очереди у кассовых аппаратов. Бад с трудом протискивается сквозь гудящие толпы домохозяек с детишками, рыская
Бад разворачивается – и за ним. Возле урыльников – два старых пердуна. Из-под двери кабинки видны спущенные брюки из серой фланели. Бад пригибается, заглядывает в щелку: так и есть, мужик перебирает и рассовывает по карманам драгоценности. С поличным!
Двое старых хрычей застегивают ширинки и выходят. Бад барабанит в дверцу:
– Открывай! Архангел за тобой явился.
Дверь распахивается – навстречу ему вылетает кулак. Удар по полной программе: Бад падает на раковину. Киннард швыряет ему в лицо пригоршню запонок и кидается бежать. Бад – за ним.
Покупатели преграждают дорогу. Киннард ловко лавирует между людьми, выскакивает через черный ход. Бад слетает вниз по пожарной лестнице. На стоянке чисто: ни Киннарда, ни поспешно отъезжающих машин. Бад бежит к патрульному автомобилю, включает рацию:
– Четыре-А-три-один запрашивает диспетчера.
Треск помех. Затем:
– Слушаю, четыре-А-три-один.
– Последний известный адрес. Белый мужчина, имя Ральф, фамилия Киннард. Скорее всего, пишется так: К-и-н-н-а-р-д. Глянь, ладно?
Диспетчер подтверждает запрос и отключается. В ожидании ответа Бад наносит серию коротких ударов воображаемому противнику: бам-бам-бам-бам-бам… Снова трещит радио:
– Четыре-А-три-один, получен ответ на ваш запрос.
– Четыре-А-три-один слушает.
– Ответ положительный. Киннард, Ральф Томас, мужчина, белый, дата рождения…
– Черт побери, я ж сказал, мне нужен только адрес!
Диспетчер, фыркнув:
– Считай это подарком на праздник. Адрес: Эвергрин, 1486. Надеюсь, ты…
Бад выключает передатчик и рвет на восток, к Террасам. При сорока милях в час и с сиреной доберется до Эвергрин за пять минут. Мимо пролетают номера – 1200-е, 1300-е… Вот и 1400-е – сборные домики, в каких селились после войны демобилизованные.
А вот и он, 1486: толстый слой штукатурки, на крыше – сияющий неоновый Санта на санях с оленем. У крыльца – довоенный «форд». Внутри горит свет. В освещенном окне Ральфи Киннард вправляет мозги женщине в банном халате.
Женщине лет тридцать пять. Лицо красное, вспухшее. Она отшатывается от Киннарда, халат распахивается – Бад видит грудь, багрово-черную от синяков, ребра в ссадинах.
Бад возвращается к машине за наручниками. Здесь его встречает мигающий передатчик.
– Четыре-А-три-один слушает.
– Четыре-А-три-один, срочное сообщение. Нападение на полицейских по адресу Риверсайд, 1990, у бара. Подозреваемых шестеро, задержать пока не удалось. Опознаны по номерному знаку автомобиля. Оповещены все полицейские отряды города.
По спине у Бада пробегает
холодок.– Плохо с ребятами?
– Ответ положительный. Четыре-А-три-один, отправляйтесь по адресу 5314, Пятьдесят третья авеню, Линкольн-Хайтс. Задержите Динардо, Д-и-н-а-р-д-о, Санчеса. Мужчина, мексиканец, двадцать один год.
– Понял. Направь патрульную машину на Эвергрин, 1486. Подозреваемый – белый мужчина. Меня здесь не будет, но ребята его увидят. Пусть возьмут его – задержание я сам потом оформлю.
– Задержание регистрировать в участке Холленбек?
Бад говорит «да», хватает наручники – и снова к дому.
Щелкает рубильниками на распределительном щитке у крыльца – дом погружается во тьму, теперь светятся только сани Санта-Клауса. Бад хватает шнур, тянущийся на крышу, и дергает. Неоновая конструкция летит вниз и ударяется о землю, рассыпая искры.
Выскакивает Киннард, спотыкается об останки неонового оленя, падает. Бад прикладывает его физиономией об асфальт и надевает наручники. Ральфи воет и грызет землю, пока Бад зачитывает ему привычный текст:
– Отсидишь года полтора. А когда выйдешь, я буду об этом знать. Выясню, кто твой инспектор по надзору, и поговорю с ним по душам. И тебя буду навещать время от времени. Еще раз пальцем ее тронешь – снова сядешь, и теперь уже по статье за изнасилование несовершеннолетней. А знаешь, что в Квентине делают с теми, кто детей насилует? Знаешь, урод? Пидоров из них делают!
Жена Киннарда возится у щитка – включается свет.
– Можно мне уехать к матери? – спрашивает она. Бад обшаривает карманы Ральфи. Ключи, свернутые в трубочку доллары.
– Берите машину и постарайтесь устроиться.
Киннард стонет, выплевывая зубы. Миссис Ральфи берет ключи, вытягивает из трубочки десятку.
– С Рождеством вас, – говорит Бад.
Миссис Ральфи посылает ему воздушный поцелуй и садится в машину. Со двора «форд» выезжает задним ходом, круша колесами Санту с мигающим оленем.
Пятьдесят третья авеню. Код ситуации: 2 – без сирены. Бада чуть опередила черно-белая патрульная машина. Оттуда вылезли Дик Стенсланд и двое патрульных в форме.
Бад посигналил, и Стенс подошел к его машине.
– Что случилось, напарник?
Стенсланд ткнул пальцем в одноэтажную хибару.
– Вот здесь засел один из тех, что стреляли. По крайней мере, один – может, и больше. Их было шестеро: четверо латиносов, двое белых – а наших всего двое. Браунелл и Хеленовски. У Браунелла вроде черепная травма, а Хеленовски, видимо, лишился глаза.
– Ничего себе «вроде»!
Стенс дохнул на него парами джина и лосьона для освежения полости рта.
– Будешь к словам цепляться?
Бад вышел из машины.
– Не буду. Сколько уже арестовано?
– Ноль. Наш первым будет.
– Тогда скажи патрульным, пусть держатся в сторонке.
Стенс покачал головой.
– Они с Браунеллом приятели. Хотят поучаствовать.
– Ну нет, этот наш! Сдадим, подпишем все бумаги – и гуляем! У меня в машине три ящика: «Уокер Блэк», «Джим Бим» и «Катти».