Секреты модельной общаги

На последних кадрах мне предстояло появиться в черном купальнике. Переодеваясь за ширмой, я проверила, не обвисла ли где-нибудь кожа. Нет. Все идеально.

Фотограф велел мне лечь на диван и направил свет прямо в глаза. Щелк-щелк-щелк. Камера тихо урчала. Он остановился и велел поменять позу. Подошел очень близко и начал перекладывать мои руки и ноги. Я увидела, как он улыбается. По спине у меня побежали мурашки.

— О'кей, Хизер, а теперь не могла бы ты снять верх? — спросил он, слегка нервничая, мол, «интересно, выгорит или нет?».

Жуть.

— Как? Совсем? — спросила я.

— Ну да, да, нам нужно несколько кадров топ- лес, чтобы показать, какая ты… сексуальная, — ответил он с ухмылочкой.

От этой его ухмылки мне совсем стало скверно. Если Робер предупреждал меня насчет Вил- лема, то что бы он сказал об этом парне?

— Не знаю… — засомневалась я.

Мне приходилось сниматься без верха — это делают почти все, но съемки проходили в студии, в присутствии многих профессионалов, а не наедине с незнакомым мне типом у него на квартире. Почему-то он больше не казался мне голубым.

— Да брось, будет весело, — сказал он.

Меня замутило, захотелось поскорее убраться вон. Я взглянула на часы, висевшие на стене. Пора!

— Ой, совсем забыла, я же записана к врачу. Нужно идти. Простите, но это важно.

Я метнулась за ширму и проворно переоделась, нисколько не волнуясь о последствиях: что скажут в агентстве, когда узнают, как я слиняла со съемки. Мне было все равно — этот парень был настоящий подонок. И как только раньше я этого не поняла — удивительно.

— Записана к врачу? — спросил он, сознавая, что номер не пройдет, и внезапно запаниковал.

Я поняла, что он не собирается доносить на меня в агентство за то, что не разделась перед ним в его квартире, — просто хочет замести следы. Пусть он профессионал высокого класса — никому не понравится иметь дело с гадким извращенцем.

— Послушай, послушай, Хизер, ты все не так поняла. Я просто подумал, что эти, хм, снимки могут оказаться полезными при отборе, но если тебе нужно идти — о'кей, никаких проблем, все отлично.

Я вышла из-за ширмы и взглянула на него. — Вот и ладно, верь в это, — холодно сказала я. Пусть теперь только попробует нажаловаться на меня в агентство. С этими своими волосатыми ручищами он был похож на хорька. — Спасибо, что потратил на меня свое время, Дэвид.

Я ушла, бросив едва слышно «ублюдок». На улицах Манхэттена угасало солнце. Ощущение было таким, что хотелось поскорее забраться в ДУШ.

Когда я вернулась в общагу, все сидели в гостиной, со скучающим видом уставившись в телик.

— Где ты была, Хизер? — поинтересовалась Кайли.

— Я только что закончила довольно странную фотосессию на квартире парня, которая одновременно служит ему студией, — ответила я, не зная, стоит ли им все рассказывать. Девчонки могли меня обсмеять за то, что я убежала. А вдруг мне все показалось? Но заново прокрутив все в голове, я поняла, что ничего не выдумала. Фотограф был действительно странный. — Делала пробные снимки для его журнала.

— Какого журнала? — спросила Кайли.

Я рассказывала ей о съемках накануне вечером, сидя в баре, но мы обе переусердствовали с напитками, и, наверное, она забыла или не расслышала в том шуме.

— Мм, для «Вельвета», — ответила я.

При этом слове все три мои соседки встрепенулись и уставились на меня.

— Что? — спросила я.

— Издатель Дэвид Уилкинс, который также работает для итальянского «Vogue» фотографом? — уточнила Кайли.

— Да-а-а, — недоуменно подтвердила я, не понимая, что происходит.

Видимо, они его знали.

— И Хизер… — поинтересовалась Светлана, не решаясь договорить до конца.

— Я просто позировала. В студии не было ни одного помощника. Он захотел, чтобы я сняла топ, и мне все это очень не понравилось, — сказала я. — Вы что-то знаете о нем?

— Нет-нет, ничего, — ответила Кайли и как- то хитро переглянулась с остальными. — Судя по тому, что я слышала, у него полно сюрпризов.

— Сюрпризов? — не поняла я.

Они все дружно расхохотались — даже Люция! — а я решила больше об этом не говорить и принять душ, о котором давно мечтала. Мне даже не хотелось расспрашивать, сами ли они имели с ним дело или просто слышали что-то от других девушек в агентстве.

Мне бы хотелось написать, что мои проблемы с мужчинами закончились на Уилкинсе, что вернулся Робер и вновь вскружил мне голову, но я бы солгала. Робер сообщил, что у него заболела мама и он вынужден задержаться в Париже дольше намеченного. Однако я получила от него длинное послание по электронной почте. Он писал, что соскучился по нашим совместным ужинам и что я «умная девочка». В ответ я написала, что тоже соскучилась.

Январь выдался холодный, превратив всех обитательниц общаги в заключенных. В декабре и январе для моделей всегда наступает тягостное затишье: если раньше я бегала по крайней мере на два кастинга каждый день, то теперь, после Нового года, я считала, что мне повезло, когда поступало три приглашения в неделю. В общаге воцарилась скука, и Люция со своим DVD-диском стала еще более навязчива, испытывая даже мое терпение. А ведь я ей больше сочувствовала, чем Кайли или Светлана. Кайли относилась к ней терпимо, но Светлана поглядывала на словачку с подозрением, прекрасно понимая, что Неделя моды не за горами и тогда они станут претендовать на одну и ту же работу. Они обе относились к одному типу, но Люция была гораздо опытнее молодой Светланы. Моя русская приятельница старалась держаться от Люции на расстоянии и не нападала, как на других. Возможно, она считала, что Люция и без того побита судьбой, чтобы швырять в нее камни.

У меня, по крайней мере, была работа в галерее, так что время от времени я выбиралась из общаги. Как-то на выходных, подталкиваемая мамой и Виллемом, я взялась написать тест по программе средней школы и вроде бы справилась со всеми заданиями — я была уверена, что не провалилась, но не знала, что от этого выиграла. Уж конечно, я не собиралась вернуться с аттестатом в Виргинию и поступить в муниципальный колледж. Хорошо иметь аттестат, говорила я себе. Только в то время я не понимала почему. Если бы вдруг я начала размахивать аттестатом на каком- нибудь кастинге, то это не повысило бы моих шансов. Им ведь все равно, пусть даже меня исключили за неуспеваемость из детского сада — лишь бы мордочка была хорошенькая.