Секреты серой Мыши

На этом Герцог завершил свою пламенную, но краткую речь, слегка поклонился Жозефине, «дамам» и величественно удалился из комнаты.

— И это всё? — подумала я, наблюдая, как на высокий лоб герцогини набегает тень.

Улыбка сползла с её лица, в уголках губ залегло раздражение, которое почти сразу выплеснулось наружу.

— Подайте мне шаль! — нервно скомандовала она, резким движением смахивая несчастное пучеглазое создание на тонких ножках с нагретой подушки.

Все, кроме меня (исключительно по незнанию) напряглись и засуетились. Сидевшая по соседству мадам Анаис — самая старшая по возрасту из фрейлин (по должности, как потом выяснилось, тоже) одними глазами указала в направлении шали и одна из женщин прикрыла герцогине открытые плечи.

Запахнув на груди тёплый кружевной платок, герцогиня самым нелогичным образом схватила лежавший на небольшом низком столике с полированной каменной поверхностью веер и начала энергично обмахиваться, шумно сдувая опадавший на глаз локон.

Я прикинулась ветошью и тихонько наблюдала за происходящим, подмечая детали, запоминая имена и делая выводы.

На самом деле, чисто по-человечески Жозефину было жалко. Дураку понятно, что демонстративно прифрантившийся герцог умотал решать совсем не рабочие вопросы. И красивая, но неизбежно потихоньку стареющая герцогиня, всеми средствами старавшаяся замедлить время и скрыть признаки неумолимо настигающего возраста (вон сколько пудры с румянами извела), всё равно проигрывала хорошеньким, а главное молодым городским гризеткам.

Самое паршивое, что всё это происходило публично, на глазах у всего дома. И несчастной женщине приходилось терпеть уколы где-то осуждающих, где-то сочувствующих, а где-то и откровенно злорадных взглядов. (И ещё надо посмотреть, что из этого арсенала задевает сильнее.)

Утешением и смыслом жизни Жозефины оставался старший сын — уже известный нам красавчик и совершенный обормот — Жан, в данный момент тоже упыливший с друзьями на очередную весёлую пирушку.

Герцогиня, нервно покусывая пухлые губы, потребовала тёплую пелерину и пошла в сад. Фрейлины похватали предметы, способные пригодиться на прогулке — кто зонт, кто шаль, кто собаку — мне в руки сунули книжку, и мы гуськом потянулись за её светлостью.

Я чувствовала себя участницей какой-то нисколько не смешной комедии, поставленной эмоционально не устойчивой личностью с больным воображением.

А герцогиня, видимо, не знала, куда себя деть. В отличие от своих мужчин, она не имела возможности свободно покидать дворец. Меня бы на её месте, наверное, тоже уже раздражал каждый уголок этой позолоченной клетки и всё её содержимое. Включая группу толпящихся за её спиной нас.

Жуть, у неё же практически нет возможности побыть в банальном и так иногда необходимом одиночестве — всё время кто-то находится рядом. Начиная с момента, когда герцогиня утром открывает светлые очи и заканчивая отходом ко сну. Единственный уголок, где возможно побыть наедине с собой и не «держать лицо» — это… ну да…

— Часовня — зашептали фрейлины, бдительно отслеживавшие перемещения своей госпожи.

Жозефина, опустив прикрытую легкой кружевной накидкой голову, с зажатым в руках молитвенником величественно, но быстро прошла парк, переходящий в сад и углубилась в самый дальний его угол. Она направлялась в семейную капеллу.

Фрейлины живописной группой остались ждать в саду. Меня подозвала к себе старшая фрейлина — совсем уже взрослая, откровенно некрасивая женщина с табличкой «старая дева» на лбу. Похоже, мечты мадам Анаис о замужестве давно разбились о служебное рвение.

Быстро представив остальных девушек, мне прочитали небольшую лекцию об обязанностях фрейлин, забыв упомянуть про права. (Из коих — только зарплата и полдня в неделю — выходные.) Мадам настоятельно велела мне не задавать лишних вопросов и вообще вести себя тихо, пока её светлость не оттает и не отойдёт от очередного расстройства. Ну, в общем, я и сама не стремилась на амбразуру. Пока понятно лишь то, что ничего не понятно.

— Так, — пристроившись в беседке, очень кстати оказавшейся поблизости, я пыталась разложить информацию в голове по полкам, — вот эта страшненькая — Анаис Шартье. Она заведует всем бабским хороводом. Имеет некоторую власть, следит за дисциплиной и моральным обликом подопечных, но назначения делает сама герцогиня. Заведует гардеробом и драгоценностями Жозефины — наверняка служит уже очень давно и пользуется её безграничным доверием. И да, кстати, является единственной, на чьём лице я увидела искреннее сочувствие в адрес её светлости.

— Ну как обычно, — послышалось из кустов — парочка сплетниц помоложе чесала злые языки, — сейчас намолится и пару дней буде ласковая. А потом опять всё с начала: вы не так говорите, молчите и слушайте, принесите то, уберите это, что вы мне подали…

— Ага, вот эта писклявая светленькая — Катрин…забыла фамилию. — я осторожно выглянула из беседки, — и треплется она с моей соседкой Люсей. Обе из категории принеси — подай, впрочем, как и я. Кто остаётся? А остаются серьёзная и внешне вполне благонравная девица Ализе Лемелен и бойкая, самая симпатичная здесь мадемуазель Кларисс… тоже забыла фамилию.

Закончив «сортировку», я, наконец, обратила внимание на сам сад и парк, который мы прошли не задерживаясь на то, чтобы полюбоваться на его красоты и достопримечательности.

Про царивший вокруг идеальный порядок, думаю, упоминать смысла нет — и так понятно, что всё было по «высшему разряду».

Центральная часть парка, находящаяся ближе всего к дворцу, геометрически структурировалась прямыми, засыпанными чистым гравием дорожками. Растения вдоль них были высажены с намеренной декоративностью и аккуратно подстрижены. Но чуть далее прямолинейность утрачивалась и природа обретала более естесственный вид, переходя в сад, изобилующий лавочками, беседками и прочими укромными уголками.

Бродить здесь можно было бесконечно, и даже через год, возможно, натыкаться не что-то до сих пор незнакомое. Например, на скульптуру русалки, смотревшей сейчас на меня печальными глазами из живописно остриженных кустов напротив. Площади — просто огромны.

Доминантой зелёной зоны был большой искусственный пруд, в середине которого красовалась приличных размеров статуя какого-то симпатичного полуголого рельефного мужика. В противоположном от нас направлении виднелась сложная конструкция из живой изгороди, конечно же тоже стриженой. Как мне потом пояснили — это был лабиринт, в котором развлекались весёлыми играми именитые гости.

Мои наблюдения прервала появившаяся из часовни герцогиня. Она заметно успокоилась, а может просто взяла себя в руки. В любом случае, выглядела она уже гораздо лучше. Фрейлины, замершие в напряжённом ожидании еле слышно выдохнули и вся процессия спокойным уже шагом потянулась к дворцу.

Глава 28

По дороге к дворцу герцогиня надолго задержалась возле розового цветника.

— Боже, как я могла пропустить такое чудо?! — поразилась я собственной ненаблюдательности.