Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР

Анкеты КПГ передавались в штаб-квартиру МГБ/НКГБ, находившуюся в пригороде Берлина Карлсхорсте. Возглавлял ее генерал-полковник Иван Серов, который через одиннадцать лет получит известность как «Будапештский мясник» за свою роль в подавлении венгерской революции. Как и следовало ожидать, Мильке легко выдержал эту проверку, которая была устроена для отвода глаз непосвященных немецких товарищей. Не будь Серов посвящен во все это дело, Мильке тут же бы арестовали или по меньшей мере подвергли интенсивным допросам в связи с его работой в нацистской организации Тодта, использовавшей рабский труд военнопленных. Проверка заняла рекордно короткое время, и в конце июня Мильке уже был назначен начальником одного из подразделений вновь создаваемой народной полиции.

Новая работа Мильке

Теперь будущее Мильке в новой, сталинской, Германии было обеспечено. Когда 16 августа 1947 года Советская Военная Администрация создала первую германскую политическую полицию — к этому времени уже было ликвидировано нацистское гестапо, — ее начальником был назначен Вильгельм Цайссер, а Мильке стал его заместителем. Советы дали этой организации условное название «Пятый комиссариат», или К-5, и формально (на самом деле К-5 действовал самостоятельно) подчинили его управлению уголовного розыска Народной полиции. Этот камуфляж был необходим, поскольку правила Союзной Контрольной комиссии запрещали возрождение германской политической полиции.

К-5 являлся филиалом советской тайной полиции. Его сотрудниками были тщательно отобранные ветераны КПГ, пережившие нацистский период в Советском Союзе или уцелевшие в концлагерях и тюрьмах. Их задачей было выявление нацистов и антикоммунистов, к числу которых принадлежали и многие члены социал-демократической партии. Мильке и его ищейки выполняли эту задачу с безжалостным рвением. Арестовано было столь много людей, что их некуда было сажать. И тогда Серов приказал снова открыть одиннадцать концлагерей, в том числе бывшие нацистские лагеря смерти Бухенвальд и Заксенхаузен.

Вплоть до весны 1946 года население советской оккупационной зоны воспринимало волну арестов как должное, полагая, что объектами расправы бьши бывшие функционеры НСДАП и военные преступники. Затем по настоянию Советов произошло слияние КПГ и социал-демократической партии, которая была заклятым врагом коммунистов со времени Германской революции 1918 года. Новая партия стала называться Социалистической единой партией Германии — СЕПГ. С внешней стороны этот процесс протекал гладко. Однако тысячи рядовых социалистов восприняли это объединение в штыки, за что и были арестованы и брошены в лагеря и тюрьмы. К ним добавили людей, уличенных в антикоммунистических и антисоветских высказываниях. К числу последних принадлежали сотни подростков, которым едва исполнилось четырнадцать лет. Несмотря на то, что лица, производившие аресты, выдавали себя за сотрудников уголовной полиции, существование Пятого комиссариата стало общеизвестным фактом. Мильке повысили в должности, сделав его вице-президентом германской администрации внутренних дел — эквивалент НКВД, и он продолжил свою закулисную деятельность.

Однако дни безвестности Мильке были сочтены. В январе 1947 года, за восемь месяцев до учреждения К-5, два ветерана берлинской полиции узнали Мильке, который присутствовал на каком-то официальном мероприятии. Они рассказали об этом начальнику криминальной полиции Западного Берлина и потребовали ареста Мильке за убийство в 1931 году двух полицейских. Начальник КРИПО (уголовной полиции) доложил о деле Мильке Вильгельму Кюнасту, генеральному прокурору судебной палаты Берлина — высшей судебной инстанции, находившейся в советском секторе. Кюнаст был старым юристом с антинацистским прошлым. Был отдан приказ покопаться в архивах, и к немалому удивлению Кюнаста оказалось, что вся документация процесса 1934 года уцелела, несмотря на бомбардировки союзной авиации. Фамилия Мильке постоянно фигурировала в показаниях свидетелей, изобличавших его как одного из убийц капитанов полиции Анлауфа и Ленка. 7 февраля 1947 года генеральный прокурор подписал новый ордер на арест Мильке.

В то время городская администрация и полиция находились под контролем Союзной Контрольной комиссии, состоявшей из представителей США, Англии, Франции и СССР. О всех своих действиях городские власти, в том числе и правоохранительные органы, должны были уведомлять эту комиссию. Советский представитель тут же известил МГБ. Результаты не заставили себя ждать. Преемник Жукова маршал Василий Соколовский выразил протест, а советские члены комиссии начали кампанию по дискредитации Кюнаста. Против него были выдвинуты многочисленные обвинения. Кюнаст, как утверждали Советы, подозревался в уголовных преступлениях и сотрудничестве с нацистским народным судом, председателем которого был Герхард Фрайслер, самый кровожадный судья Третьего рейха, пославший на смерть сотни антифашистов. Эта наглая ложь показывает, как низко в нравственном отношении могут опуститься Советы ради спасения своего агента. Нападки Советов были столь энергичными, что три западные державы согласились сместить генерального прокурора и заключить его под домашний арест. В то же самое время Советы конфисковали все документы по этому делу, включая протоколы судебных заседаний 1934 года. Мильке мог на время перевести дух. МГБ ценило его услуги и планировало и дальше использовать его для решения еще более важных задач в процессе сталинизации Восточной Германии.

Кюнаст оставался под домашним арестом в советском секторе еще в течение четырнадцати месяцев. Если бы не участие в этом деле западных союзников, он наверняка бы угодил в тюрьму или советский концлагерь. После выхода Советов из Союзной Контрольной комиссии Кюнаст бежал в американский сектор, где ему было предоставлено политическое убежище.

Карабкаясь по служебной лестнице

Примерно в то же самое время, когда прокурор Кюнаст бежал на Запад, Мильке получил новое задание. Он возглавил Германскую экономическую комиссию, которую учредило временное правительство, действовавшее под контролем Москвы. Под этим безобидным названием скрывалась еще одна тайная организация (в добавление к Пятому комиссариату), на которую была возложена задача охраны конфискованной собственности от «злоупотреблений и саботажа» и расследования «экономических преступлений». Экономика стала еще одной важной сферой операций тайной полиции. Сюда же относилось и преследование восточных немцев, бежавших в западные зоны оккупации. В первый же послевоенный год из советской зоны на Запад ушло около 1 600 000 квалифицированных рабочих и специалистов. Каждый месяц, спасаясь от коммунистического террора, на Запад бежали тысячи людей. Тех, кого удавалось поймать при попытке сбежать, отправляли на шахты, где в ужасающих условиях они добывали урановую руду для советских атомных заводов. Новая организация Мильке имела отношение и к этой операции.

Несмотря на чрезвычайную занятость на фронте борьбы с врагами государства, Мильке находил время для удовлетворения своего либидо. В результате сожительства с портнихой Гертрудой Мюллер осенью 1948 года у него на свет появился сын. Родители назвали его Франком, хотя папа Мильке всегда ласково называл его на русский манер — «Франкушка». Очевидно, убийства на благо партии, заключение в тюрьмы и пытки людей, сопротивлявшихся коммунизму, вполне согласовывались с нормами коммунистической морали, однако с любовными шашнями партийной номенклатуры, да еще с незаконнорожденными детьми, дело обстояло иначе. Мильке должен был стать семейным человеком. И 18 декабря 1948 года, за десять дней до того, как ему исполнился 41 год, Эрих женился на Гертруде. Семья Мильке перебралась в скромный домик в сельской местности севернее Берлина, Мильке приходилось бывать в семье урывками, потому что нужно было изо всех сил отрабатывать кредит доверия, полученный от лидера партии Вальтера Ульбрихта и советской тайной полиции. Год, прошедший после принятия Народным Советом Германии конституции ГДР, был очень важным для Мильке, поскольку он страстно желал сосредоточить в своих руках власть над всеми правоохранительными органами. В то время Советская Военная Администрация передала все полицейские и судебные функции своим германским коммунистическим прихвостням. 14 января 1950 года новый глава СВА маршал Василий Чуйков проинформировал временное правительство советской оккупационной зоны о закрытии всех находившихся под советским управлением лагерей для интернированных лиц. В течение первых пяти послевоенных лет Советы и их вассалы арестовали от 170 до 180 тысяч немцев. Через концлагеря прошли около 160 тысяч человек, из них умерло около 65 тысяч, 36 было отправлено в советский ГУЛАГ и 46 тысяч освобождено. Оставшееся количество заключенных, по словам маршала Чуйкова, было передано германским властям для дальнейшего отбывания приговоров, вынесенных военными трибуналами. Действия Советов совпали по времени с учреждением министерства государственной безопасности, которому восточно-германское население тут же дало прозвище «Штази», образованное от немецкого Штаатсзихерхайт — госбезопасность. Штат нового министерства состоял целиком из сотрудников Пятого комиссариата. Частью МГБ стала и германская экономическая комиссия. Министром был назначен ветеран ГРУ Вильгельм Цайссер. Советы одобрили назначение преданного им чекиста Мильке на пост заместителя Цайссера в ранге государственного секретаря. Партия также оценила заслуги Мильке, избрав его в свой ЦК.

На новом месте Мильке проявил характерное для него рвение и организационный талант, который в нем давно уже приметили Советы. Он создавал структуры нового министерства по образцу советского МГБ. Это были три основных управления: контрразведки, диверсий и подрывной деятельности.

Новые цели для Мильке

Немалое беспокойство Советам доставляла деятельность западных разведок, в особенности ЦРУ и американской военной разведки. Хотя ни одна их этих двух американских разведывательных служб не обладала достаточными возможностями для отслеживания деятельности советских оккупационных войск и политических маневров Москвы, зато в их распоряжении был бывший генерал вермахта Рейнхард Гелен. Бывший начальник отдела «Иностранные армии востока» верховного командования сухопутных войск заключил с американцами сделку. В 1945 году он покинул свое убежище в Баварских Альпах и сдался союзникам, предложив им при этом услуги своей тайной организации. Он передал в целости и сохранности всю документацию по Советскому Союзу. Главным условием сотрудничества, выдвинутым Геленом, была самостоятельность при финансировании со стороны США. Он соглашался работать на Америку до тех пор, пока Германия не восстановит свой суверенитет.

Американцы пошли на эту сделку, подстегиваемые фактом резко участившейся засылки советских шпионов на Запад. Американская и британская контрразведки сотнями вылавливали агентов, засылавшихся в зоны западных союзников под личиной беженцев. А ведь не успел минуть и год после того, как прозвучало эхо последнего выстрела войны. В мае 1946 года к американцам перебежал сотрудник НКГБ, захвативший с собой секретный приказ № 24, к которому прилагался список из 17 агентов и адреса их местожительства. Реакция американской военной контрразведки (Си-Ай-Си) была мгновенной. Все семнадцать человек были схвачены. В ходе допросов эти шпионы назвали сотни других имен, дав Си-Ай-Си возможность подготовиться к нанесению мощного удара.

21 июня 1946 года началась операция «Бинго», первая и самая широкомасштабная в ряду последующих послевоенных операций по нейтрализации советской шпионской сети. Согласно директиве Си-Ай-Си под грифом «совершенно секретно» предусматривался арест, допрос или взятие под наблюдение 385 лиц либо идентифицированных в качестве агентов, либо фигурировавших в качестве основных подозреваемых. По большей части это были советские граждане, жившие в лагерях для перемещенных лиц, среди которых были и офицеры Красной Армии в чине до полковника включительно, попавшие в плен к немцам. Этим людям угрожала репатриация, что означало для них ГУЛАГ или расстрел. Неудивительно, что под давлением обстоятельств большинство из них пошло на сотрудничество с НКГБ. Было среди них и несколько профессиональных разведчиков, которые специально сдались в плен, в соответствии с классической схемой инфильтрации. Они стали двойными агентами, внедрившись в абвер, контрразведку вермахта или гестапо.