Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР

Отнюдь не почетная служба

Следует отдать должное главному управлению «А», детищу Маркуса Вольфа. Его деятельность была чрезвычайно успешной. Вербовка граждан ФРГ была сравнительно легким занятием: общий язык, наличие родственников в ГДР, личные неурядицы, v слабости и уязвимые места, все эти факторы использовались восточно-германской разведкой в полной мере. Идеология играла второстепенную роль; исключение составляли агенты, завербованные в Восточной Германии. Лишь три американца — Джеймс Кларк, Тереза Сквилакот и Курт Стэнд, все они были осуждены в 1997 году — сказали, что добровольно согласились шпионить в пользу ГДР по идеологическим причинам.

Вольф и его сотрудники утверждали, что главное управление «А» пользовалось такой же самостоятельностью, как и ЦРУ США. Это ложь. Оно являлось частью министерства безопасности, орудия политического угнег тения. В своей лекции на семинаре руководящих кадров, прочитанной 3 марта 1971 года, Вольф говорил о тотальной системе Штази: «Наше министерство может функционировать как единое целое только в том случае, если все его структуры объединены должным образом и их действия скоординированы». Управление внешней разведки никогда не было органом, который занимался только сбором информации, но являлось орудием политической доктрины «классовой борьбы» между коммунизмом и западными демократиями, главное управление «А» участвовало в слежке и преследовании инакомыслящих из числа собственных граждан. Например, второе управление, занимавшееся внутренней контрразведкой, работало рука об руку со службой Вольфа. Когда контрразведчики выявляли лиц с открыто антикоммунистическим поведением или строивших планы побега на Запад, то пытались принудить их к сотрудничеству, а затем передавали их разведке. Для обеспечения должной координации действий всех управлений Штази сотрудники главного управления «А» регулярно переводились на работу в подразделения внутренней контрразведки. Невозможно установить, сколько денег из казны ГДР было потрачено на угнетение собственного населения и шпионаж, однако ясно, что речь идет о многих сотнях миллионов, что способствовало краху экономики этой страны.

Глава 7 Восточно-Германские охотники за шпионами

Контрразведчики ГДР имели огромное преимущество перед своими западными коллегами. Глаза и уши тайной полиции проникли во все сферы жизни восточно-германского общества. Ответственность за внутреннюю контрразведку несло второе управление, которым на момент краха режима в 1990 году руководил генерал-лейтенант Гюнтер Кратч. Кратч, тучный мужчина ростом около 180 см, был рабски предан партии и министру ГБ Мильке. Он требовал от своих подчиненных железной дисциплины и сурово наказывал провинившихся. Не дай бог кому-либо высказать мнение, которое можно было интерпретировать как критику партии или государства! Кратч подчинялся непосредственно Мильке, что давало ему власть и автономию, каких не было у большинства других начальников управлений.

В штате управления контрразведки числилось 2350 сотрудников, из которых 1962 служили в центральном аппарате в Восточном Берлине. Остальные работали в окружных управлениях Штази. «Если учесть, что у нас во всей Европе было всего около двух сотен агентов, борьба шла не на равных», — так прокомментировал эту ситуацию один из старших офицеров американской контрразведки. Да, перевес был явно на стороне восточных немцев. В прошлом Мильке выпустил особую директиву, предписывавшую всем управлениям и отделам, в которых в обшей сложности насчитывалось около 108 000 сотрудников, предоставлять в распоряжение второго управления любые ресурсы всякий раз, когда такую помощь запросит любой из сотрудников контрразведки. Становым хребтом контрразведки МГБ, как и во всех других операциях Штази, были внештатные осведомители. В распоряжении второго управления было от 2500 до 3000 агентов.

Большую поддержку контрразведке оказывали 6000 штатных сотрудников, работавших в третьем управлении и осуществлявших наблюдение при помощи электронных средств.

Управление, являвшееся детищем генерал-майора Хорста Менхена, занималось прослушиванием телефонных разговоров. В течение многих лет сотрудники Менхена подключились к 2200 телефонам американских учреждений, находящихся в Западном Берлине. Чтобы яснее представить размах этой операции, нужно подсчитать, сколько же требуется персонала, чтобы круглые сутки прослушивать половину этого количества. Прослушивание второй половины телефонов было компьютеризировано. Телефонные разговоры записывались автоматически, после чего хранились для последующего анализа.

Были, наконец, и «почтальоны» — сотрудники Штази, закрепленные за каждым почтальоном в ГДР, — в чью обязанность входила тайная перлюстрация писем, приходивших с Запада или адресованных туда. Каждая посылка рентгеноскопировалась. Подозрительные письма подвергались химической обработке на предмет выявления сообщений, написанных невидимыми чернилами.

Искали также точки с микрофотокопиями, спрятанные под марками или полями конвертов. Отдел почтового наблюдения напрямую подчинялся управлению контрразведки.

Отсутствие ордеров на обыск или арест не было препятствием для контрразведчиков Штази. Такие ордера частенько выписывались задним числом, и прокуроры благоразумно не задавали лишних вопросов. В течение многих лет, пока партия не решила, что ее режим должен соблюдать хоть какое-то подобие законности, министр Мильке лично подписывал все ордера на арест. Все это способствовало постоянному росту количества разоблаченных агентов западных спецслужб, особенно в период с 1950 по 1965 годы. Однако примечательно то, что драконовские методы не отбивали у восточных немцев, по горло сытых коммунизмом и советской оккупацией, охоты принимать участие в тихой войне на стороне Запада. С 1952 по 1981 год было казнено по меньшей мере 126 таких граждан, из них три женщины. Возможно, точное их число так и останется тайной, потому что сотни людей были переданы Штази советским судам. Тела казненных тайно кремировались, и их пепел ссыпали в братские могилы. Все архивные данные по этому вопросу было приказано уничтожить в 1989 году.

Однако Дитмар Гильдебрандт, директор дрезденского крематория, ослушался приказа, спрятал свои регистрационные журналы и после объединения передал их властям. Благодаря ему многие родственники жертв впервые узнали о судьбе своих родителей, детей и супругов, исчезнувших несколько десятилетий назад. Ведь коммунистические власти упорно отрицали, что у них имеются какие-либо сведения об этих лицах. В свидетельствах о смерти как правило указывалась одна причина — острая сердечная недостаточность. Гильдебрандт также показал, где находятся массовые захоронения праха покойных. Там была найдена шестьдесят одна урна с пеплом. Помимо казней, в период с 1955 по 1960 год было вынесено по меньшей мере двадцать восемь приговоров к пожизненному тюремному заключению. В те годы редко кому давали меньше десяти лет. В противоположность этому судебному беспределу в послевоенной Западной Германии не было ни единой казни за шпионаж.

И только один человек был приговорен к пожизненному заключению. Несмотря на абсолютный контроль органов государственной безопасности над восточно-германским населением и страх сурового наказания, западные спецслужбы добивались серьезных успехов, в результате чего Штази совершала смехотворные ошибки. По мере того как западные разведки ужесточали меры безопасности и совершенствовали методы подготовки своих агентов, число задержанных западных агентов уменьшилось в начале 80-х до 30–50 в год.

Любитель деликатесов

Весной 1985 года сотрудники почтового отдела Штази обнаружили тайное сообщение, написанное невидимыми чернилами в письме, адресованном в Западную Германию. Там содержались настолько ценные сведения военного характера, что аналитики контрразведки пришли к выводу, что американский шпион служит в штабе Группы Советских Войск в Германии в Вюнсдорфе, городе южнее Берлина. Затем было перехвачено второе письмо, в котором сообщалось о предстоящем визите одного советского военачальника. Следователи Штази навели справки у начальника штаба ННА ГДР, в КГБ и советском посольстве. Все эти инстанции были в полном неведении относительно такого визита. Тем не менее советский маршал действительно прибыл в указанные в письме сроки и неделю провел в войсках, дислоцировавшихся в районе Дрездена. восточно-германские власти так и не были поставлены в известность о его приезде. Аналитики Штази пришли к выводу, что шпионом мог быть либо офицер штаба ГСВГ, либо генштаба СССР в Москве, который использовал ГДР как перевалочную базу для пересылки сообщений. С другой стороны, письмо, написанное по-немецки невидимыми чернилами, показывало, что его автор владел идиомами немецкого языка, то есть был немцем. К этому делу привлекли КГБ, но его сотрудники были также поставлены в тупик.

Тогда было решено создать совместную комиссию из 90 специалистов-контрразведчиков МГБ и КГБ, которые целый год вели разработки в рамках операции «Сирена». Осведомители и прослушивание телефонов ничего не дали. И все же напряженная работа контрразведчиков увенчалась успехом. Результат был ошеломительным: шпионом, точнее шпионкой, оказалась Гелла Цикман, ничем не примечательная женщина лет пятидесяти. Она жила в квартире в Дрездене, которая находилась далеко от советского штаба, да и в штабе она в жизни своей не бывала. Не спала она и с каким-либо разговорчивым советским офицером. Она работала диспетчером на оптовой продовольственной базе, куда поступали различные деликатесы. Как же она смогла завладеть секретной информацией? «Только благодаря нашей плановой социалистической экономике, для которой были характерны постоянные дефициты», — сказал бывший полковник МГБ Райнер Виганд. Виганд, который участвовал в расследовании этого дела, имел в виду то, что на такие базы поступали продукты, не доступные рядовым гражданам без «связей», если только у них не было чего-либо ценного взамен, в виде взятки. В обязанности Геллы Цикман входило оформление продуктовых заказов для советских военных учреждений. Офицеры продслужбы советского штаба в звании до полковника зависели от ее благорасположения, когда дело касалось заказа и распределения продуктов. Чтобы улестить ее, они часто приносили ей подарки. Иногда офицеры подчеркивали значение заказа, особенно если им требовались такие дефицитные вещи, как икра, лосось, цитрусовые и тропические фрукты, а фрау Цикман не очень-то спешила выполнить заявку. «На следующей неделе приезжает такой-то», — обычно говорили они, и по адресам, куда необходимо было доставить заказ, она легко вычисляла маршрут гостя.