Секреты утра

– Почему ты не расскажешь об этом родителям? – спросила я.

– Я пробовал, но они отказываются меня слушать. Они твердят, что нужна практика, но нужно больше чем практика. – Артур поднял вверх указательный палец. – Нужен талант, нужно что-то в самом человеке.

– Ты прав, Артур. Когда-нибудь они тебя поймут, я уверена.

Он покачал головой.

– Я сомневаюсь, даже перестал что-либо делать для этого, – Артур тяжело вздохнул, его узкие плечи опустились, а грустные большие глаза уставились на меня. – Я буду писать только для тебя, Дон, – произнес он, – фактически все что написано – о тебе, потому что ты разная. Я… я понимаю… Ты очень хорошая. – Эти слова вылетели на одном дыхании.

– Это очень любезно с твоей стороны, Артур, я буду ждать твоих стихов.

Он посмотрел мне в глаза и впервые улыбнулся, потом выбежал из комнаты. Я опустила голову, по моим щекам текли слезы.

На следующий день меня ожидал сюрприз. Вернувшись из школы, я получила письмо от Джимми. У него на следующей неделе отпуск, он посетит папу Лонгчэмпа и скорее всего меня. Джимми собирался приехать в Нью-Йорк на следующий уикэнд, он должен зайти к двенадцати, чтобы пригласить меня на завтрак. Я не могла сдержать волнения. По вечерам мне нравилось смотреть на вещи, которые я планировала надеть. Триша удивилась изменению стиля моей прически.

– Можно подумать, что прибывает кинозвезда, – заявила она. – Я не стала бы так суетиться перед приездом моего парня.

– Я его так давно не видела, с нами так много случилось, он, наверное, познакомился со многими девушками, а меня все еще считает ребенком, – поделилась я.

Триша рассмеялась и покачала головой.

– Если он такой, как ты рассказывала, то ничто не может изменить ваши чувства.

– Я надеюсь, что ты права.

На следующий день мы пошли в салон красоты. Мне сопутствовала удача, с клиентами работал известный визажист, он помог мне подобрать помаду, посоветовал, как накладывать тушь и дал несколько советов насчет прически. Часть денег, из высланных матерью, я потратила на новый джемпер, и заказала юбку по модели, увиденной мною в журнале.

В день, когда должен был приехать Джимми, я вся была точно на иголках. Сделав макияж, я принялась за прическу. Надев новый джемпер и юбку, я критически оглядела себя в зеркало. От волнения мои щеки стали розовыми, тени придали глазам выразительность, мягкая синяя шерсть свитера изящно облегала грудь. Мне казалось, что я выгляжу прекрасно.

Из-за волнения я не могла есть завтрак. Хотя наступило бабье лето и было довольно тепло, на небе показались тучи, и я боялась дождя, ведь мне хотелось пройтись с Джимми по городу, чтобы почувствовать, как его сильная рука поддерживает меня.

Триша отправилась в библиотеку, чтобы взять материалы для контрольной работы. Она вернулась в полдень, а Джимми еще не было.

– Он задерживается, – волновалась я. – Возможно, что-нибудь случилось, и он не сможет приехать.

– Не волнуйся, он предупредил бы, ты ведь знаешь, как нелегко проехать через Нью-Йорк. И вообще не трогай лицо руками. Возьми тетрадь и, пока ждешь его, поучи.

– О, я не смогу, Триша, – сказала я.

– Это поможет тебе скоротать время. Возьми и попробуй. Я побуду рядом.

Мы спустились на нижний этаж, каждую минуту я смотрела на часы и доставала зеркало, чтобы поправить волосы.

Артур Гарвуд, возвращаясь с музыкальных занятий, увидел меня и улыбнулся, но, заметив Тришу, отвернулся и прошел мимо. Около четырех часов в дверь раздался звонок. Мы с Тришей переглянулись. Агнесса с друзьями ушли по магазинам, миссис Лидди была на кухне.

– Мне открыть? – спросила Триша.

– Нет, нет, я сама. Как я выгляжу?

– Пять минут назад ты уже спрашивала, – ее разбирал смех.

Я встала и побежала открывать. На мгновение я закрыла глаза и представила, как мы с Джимми будем поверять друг другу самые сокровенные мысли, чувства и желания. Я вспомнила наши детские беседы. Скажутся ли на нашей откровенности время и расстояния? Мое сердце нетерпеливо забилось. Я открыла дверь.

Джимми в форме выглядел выше. Его взгляд утратил детскую невинность. Темные волосы были коротко острижены, и все это только подчеркивало доброту его темно-карих глаз, глаз мамы Лонгчэмп. Он смотрел на меня сверху вниз.

– Привет, – сказал Джимми, – мне жаль, что я опоздал, но сломался автобус, и я немного заблудился. Ты великолепно выглядишь.

– Спасибо, – ответила я, не двигаясь с места. С того времени как мы росли вместе, прошло много времени.

– Ты не собираешься пригласить его в дом? – поинтересовалась Триша.

– Что? Извини, Джимми. Это Триша, моя подруга. Триша – это Джимми. Джимми вошел и пожал ей руку.

– Рад познакомиться. Дон писала о вас.

– И мне рассказывала о вас, – они посмотрели на меня так, будто я разболтала каждому государственную тайну. – Так и будем стоять? – спросила Триша, глупая улыбка так и не сходила у нее с лица.

– Что? О, да, – я провела Джимми.

– Здесь очень приятно. – Он сел на диван и осмотрелся.

– Не желаешь что-нибудь выпить? – спросила Триша. – Дон, кажется, забывает об обязанностях хозяйки. Агнесса огорчилась бы.

– Нет, спасибо, – пробурчал Джимми. На несколько минут повисла долгая пауза.

– Как папа Лонгчэмп? – спросила я.

– Как учеба? – спросил Джимми.

– Как служба? – спросила Триша.

Мы все рассмеялись. Джимми казался ко мне равнодушным, разница в возрасте, которую я всегда чувствовала, стала заметнее.

– Служба мне кажется приятной. Я нашел свой новый дом там. – На слове «дом» я пристально посмотрела на него. – Да, действительно, мне нравятся парни, с которыми я изучаю двигатели, механику, все это мне пригодится на гражданке, – он повернулся ко мне. – Жаль, что я приехал поздно, я хотел пригласить тебя на завтрак, теперь это будет обед. Ты не возражаешь?

– Да, конечно, – ответила я.

– Вы должны обязательно сходить в хороший ресторан. Я знаю немного таких в Нью-Йорке. Идите в «Антонию», на Двадцать Восьмой Авеню, – предложила Триша.

– Там слишком дорого, – сказала я. Мы раньше никогда туда не ходили, но останавливались и мечтали об этом.

– Пусть ничто тебя не беспокоит, – с гордостью ответил Джимми, – сколько бы не стоило, – он окинул меня взглядом, – ты одета не для дешевого ресторана.

Я покраснела, посмотрев на Тришу, и увидела все ту же глупую, удовлетворенную улыбку на ее губах.

– Тогда пошли, – поднялась я, – я голодна.

– Она весь день от волнения ничего не ела, – доложила Триша.

– Триша!