Секреты

Он и правда хороший отец для малыша Гэри, играет с ним в аэроплан, кружит его, то вверх подымет, то опустит чуть ли не к полу. С Кайлом и Бетани он тоже хорош, купил им велосипеды, самокаты, часто дурачится с ними, борется с Кайлом и щекочет Бетани, пока она не начинает визжать. Он и со мной хотел проделывать то же, но мне было тошно, когда он начинал лапать меня. Вот с тех пор он и окрысился.

Я просто не нахожу себе места из-за Нэн. Она же беспокоится, что со мной. Я должна как-нибудь дать ей знать, что у меня все в порядке.

Да, у меня все в порядке. Хотя надо бы иметь под рукой ингалятор, если вдруг начну задыхаться. В груди у меня немного теснит. Хорошо бы выпить колы, но это идея не из лучших. Я все еще стараюсь не пользоваться ведерком.

У Индии это ведерко для бумаг, использовать его, как… — это просто ужасно. Оно ведь тоже очень красивое, черное с розами, в стиле ее фантастической спальни. Я терпела, терпела, ерзала, тесно сжимала ноги, но все же пришлось сдаться. Как ни странно, начать оказалось ужасно трудно, хотя мне уже было невтерпеж; главное, невозможно сесть, как положено, пришлось висеть над ведерком. Но когда полилось, меня охватил страх: вдруг я не смогу остановиться? Что, если польется через верх, разольется по полу? Но внезапно все кончилось, и ведерко не совсем заполнилось — хотя, если бы понадобилось часто… А как быть, если потребуется другое? Да я просто умру, когда Индии придется выливать все это.

Я не могла отвести глаз от бутылки кока-колы. И зачем я съела весь шоколад! Знаю, это тайные запасы Индии. Может, мне придется все время питаться шоколадом? Я отдала бы все на свете за одну яичницу Нэн или жаркое. Ох, я неблагодарна. Бедная Индия. Я счастлива, счастлива, счастлива, что у меня такая замечательная подруга.

Судьба была к нам добра, позволила Индии выглянуть в окно своей спальни в ту самую минуту, когда я шла мимо их дома.

Но эта спальня! Я и не подозревала, что Индия так богата. Ее папа, должно быть, зарабатывает миллионы. И мама. Не могу поверить, что она действительно та самая Мойя Аптон, знаменитый модельер! Интересно, те вещи в углу — Мойи Аптон?

Да это же супер, они все совершенно потрясные. Индия, видно, сбрендила, если ей все это не нравится. Я перебрала все вещицы до единой. Перемерила бог знает сколько одежек. Надеюсь, мама Индии не рассердится… Да, глупее этой фразы в моем дневнике еще не было. Она куда больше рассердится за то, что я скрываюсь в ее доме!

Особенно мне приглянулись черные брючки и черный топик с розой из блесток. Они были мне в самый раз, хотя я такая маленькая и худая! Вот бы поглядеться в зеркало. Может быть, я надену это завтра, если Индия разрешит. Я снова нырнула в ночную сорочку. Надо постараться уснуть. Хотя усталости я не чувствовала. Мне даже никак не сиделось на месте. Все время хотелось куда-то бежать. И я неотвязно думала о Терри.

Рано или поздно я должна буду вернуться. И тогда он примется за меня. Мне казалось, что все гестаповцы Анны Франк воплотились в этом чудовище.

Индия была права насчет «Дневника Анны Франк». Это грандиозная книга. Она начинается как самый обыкновенный дневник, какие ведут чуть ли не все девочки. Анна описывает подарки, полученные на день рождения, и всех девочек из ее класса, на многих из них обижается. Потом рассказывает о своих приятелях-мальчиках. Это меня как-то раздражает. Но потом настает момент, когда ей приходится скрыться в убежище, и вся история превращается в настоящую драму. Но нет, это не какая-нибудь выдуманная история, это ее реальная жизнь. Я заглянула на последнюю страницу. Ужасней конца уже и быть не может.

Странно думать о том, что Анна Франк была бы сейчас старой леди, если бы ей удалось продержаться в убежище еще те несколько месяцев до окончания войны. Они прожили в своем тайнике больше двух лет.

Не знаю, как я выдержу в своем убежище хотя бы два дня. Мне так одиноко. Поскорей бы вернулась Индия! Но сейчас пришла эта Ванда. Я услышала, как Индия очень громко сказала: «О, Ванда, ты уже вернулась!» — явно надеясь, что я услышу и пойму, что надо сидеть очень тихо.

Здесь та-ак тихо. У Анны были по крайней мере сестра, родители, Петер и его семья. Я бы не возражала и против того старого брюзги-дантиста. Мне просто необходим был хоть кто-нибудь, с кем можно говорить. Кто угодно.

Ладно. Я сделаю кого-нибудь сама.

Вот! Я воспользовалась творениями Мойи Аптон, свернув футболки, засунула их в джемпер и джинсы, теперь понятно, что они на ком-то надеты. Затем свернула в шар еще несколько футболок и приставила его к свитеру сверху, и еще надела на него забавную шерстяную шляпу. Словом, получилась Некая Особа в свитере. Я могла назвать ее Китти, как называла Анна Франк свою воображаемую подругу.

Китти счастливая. Ей не надо пользоваться ведерком. Мне надо.

У нее нет ушей, так что не нужно все время прислушиваться к шагам внизу.

Я не приделала ей нос, поэтому она не знает, какой запах от этого ведерка.

У нее нет также глаз, и она не может видеть эту страшноватую нежилую мансарду. Слава богу, здесь есть электричество. Я не стану выключать его, даже когда лягу спать.

Но я не могу спать. У меня нет часов, но мне кажется, уже полночь. Я слышала, как двое по очереди входили в ванную. Сперва Индия, потом Ванда. Резервуар урчал, потом еще какое-то время слышен был плеск воды. Родители Индии, наверное, пользовались ванной ниже, на втором этаже. А потом наступила тишина, и это длилось бесконечно. Я прочитала еще сотню страниц из дневника Анны. Потом нарисовала особую открытку-благодарность для Индии; на картинке мы стояли с ней обнявшись. Мне пришлось несколько раз ее перерисовывать. Сначала Индия получилась у меня чересчур большой, и я подумала, это может огорчить ее. На второй картинке слишком энергично изобразила мой шрам, получилось так, словно Терри расколол мне голову надвое. Удалась только третья, я раскрасила нас поаккуратнее, а вокруг обвела красным сердечком и все оставшееся место разрисовала разноцветными маргаритками. Наконец моим очень красивым почерком, почти курсивом, написала: Индии, самой лучшей подруге в мире.

Ей это непременно понравится, я знаю. Все время, пока я рисовала открытку, мне было хорошо. Я чувствовала себя не такой одинокой. Но теперь мне опять плохо. И, может, это глупо назвать Индию моей самой лучшей подругой, ведь мы только что познакомились. И не так уж много я о ней знаю. Я все еще чувствую себя с ней иногда немного скованно, совсем не так просто и уютно, как с Пэтси.

Как бы мне хотелось сейчас свернуться на кровати Пэтси.

Нет, я хотела бы обнять Нэн.

Ох, Нэн.

Ох, Нэн.

Ох, моя Нэнни.

Кажется, я заснула уже под утро. И проснулась в ужасе, потому что открылась крышка люка. Я не понимала, где я. Я спрятала голову под одеяло — вдруг пришел Терри и сейчас он меня схватит. Но, конечно, это явилась Индия, старательно балансируя на одной руке подносом с завтраком.

Я с тоской жду, что мне опять придется жить на одном шоколаде. Но вот что она принесла мне на завтрак: миску кукурузных хлопьев с сахарным сиропом, нарезанные дольками бананы и молоко, два тоста, один с медом, другой с абрикосовым джемом, блюдце клубники, стакан свежего апельсинового сока и чашку чаю.

— Половину чая я пролила, — сказала она уныло.

— Все прекрасно! Замечательно! Я так тебе благодарна, Индия! — Под мышкой у нее я увидела какую-то большую и серебристую штуку. — Что это? Крышка от кастрюли?

Индия покраснела.

— Это от самого большого маминого сотейника. Просто я подумала про это ведерко, понимаешь? — Она подошла к ведру, стоявшему в углу, и, деликатно отвернувшись, опустила на него крышку. Подошло как нельзя лучше.

— Ну вот! И мне будет проще и легче выносить его. Я сделаю это прямо сейчас, пока в доме все спят.