Секреты

Они закрыли входную дверь и быстро зашагали по дороге. Было почти пять часов, солнце еще грело, и вечер был таким мирным. До вчерашнего дня они беспрестанно слышали пушечную стрельбу на Ла-Манше. Хонор сказала, что эти звуки точно такие же, как двадцать восемь лет назад в битве на Сомме.

— Что ты говорила, она для нас готовит? — спросила Хонор, когда они поднимались по холму по направлению к Винчелси.

Роуз улыбнулась. Вот уже несколько месяцев мама беспокоилась по поводу еды. Она при любом удобном случае сводила к ней разговор. Роуз было интересно, как бы она выжила, если бы жила в городе и ей приходилось обходиться только едой по карточкам. Похоже, она не понимала, какой удачей была возможность иметь яйца, кур и кроликов, и для нее наступал конец света, когда кончался сахар.

— Она сказала, что ей удалось раздобыть немного мяса барашка, — сказала Роуз. — Надеюсь только, что она приготовила его так, как я объяснила.

Экономка Эмили ушла некоторое время назад, и она не нашла кем ее заменить. У нее еще оставалась миссис Томас, которая приходила убирать несколько раз в неделю, и Роуз обучала Эмили готовить. К всеобщему удивлению, она училась быстро и получала от этого удовольствие. По сути, она стала хорошей хозяйкой и гордилась своим домом и садом. Она часто говорила, что в тот день, когда обнаружилось, что Майкл жив, до нее дошло, как ей повезло, и она исполнилась решимости к тому времени, как он вернется домой, стать такой матерью, которой он будет гордиться.

— Эти туфли меня убивают, — сказала Хонор, приостановившись под Лэндгейтом и глядя на свои распухшие ноги в блестящих коричневых лодочках. — Мне не надо было тебя слушать, надо было надеть старые.

Роуз вздохнула. Какое-то время назад она убедила Хонор, чтобы та сшила себе новое платье из ткани, лежавшей много лет. Она закончила его как раз на этой неделе, и оно выглядело прелестно — пуговицы до самого низа, короткие рукава, светло-зеленый хлопок с маленькими белыми ромашками. У нее еще была хорошая фигура, и с причесанными кверху волосами она выглядела почти элегантно. Но Роуз пришлось сражаться, чтобы заставить мать надеть чулки и красивые туфли.

— После стаканчика-другого вина ты забудешь про свои ноги, — сказала Роуз. — Не могла же ты надеть старые ботинки, что подумали бы о тебе Эмили и Майлс?

— Пусть люди принимают меня такой, какая я есть, — ядовито сказала Хонор. — Я слишком стара, чтобы пытаться выглядеть модницей.

Хонор действительно после пары стаканов вина забыла о своих тесных туфлях. Было просто наслаждением сидеть за красиво накрытым столом с отполированным серебром, белоснежными салфетками и сверкающими бокалами, не говоря уж о восхитительном барашке, готовившемся медленно, пока мясо не отошло от кости, как раз как она любила. Она до этого момента не понимала, как ей не хватало изысканности элегантных обедов. В последний раз она так ела более тридцати лет назад в Танбридж-Уэлсе.

Эмили сверкала так же, как и ее бокалы, явно в восторге от того, что ей все удалось сделать как надо. Она выглядела мило и совсем молодо в розовом платье из шифона и с собранными на затылке крупными локонами. Она сказала, что купила это платье еще в 1929 году, когда Майклу было двенадцать лет, и не надевала его с тех пор, потому что мода изменилась и стали носить намного более длинные юбки.

Майлс был очень внимательным и если и испытывал немного волнения от того, что был единственным мужчиной среди трех женщин, то не проявлял его. Хонор невольно потеплела к нему, потому что он не был таким непримиримым и напыщенным, каким показался ей при первой встрече. Она подумала, что его слишком невозмутимый характер изменило примирение с Эмили и работа с еврейскими беженцами, которым он помогал обустроиться в Англии.

Он также пришел в восторг от ее можжевелового вина, проигнорировав принесенный с собой кларет, и не раз сказал, что может продать все ее вино в Лондоне.

Разговор тек без напряжения, и они очень смеялись, когда Роуз рассказывала забавные истории о своих жильцах в Лондоне и о некоторых проблемах, с которыми столкнулась, переселившись на болота. Хонор просто сидела, откинувшись на спинку стула, и слушала, гордясь тем, что Роуз так хорошо умеет развлекать людей. С тех пор как она приехала сюда, она совершенно потеряла свой предыдущий жесткий, довольно банальный имидж, но сохранила при этом понимание низших слоев общества, что придавало ей восхитительную пикантность.

— Что ты планируешь делать, когда закончится война, Роуз? — спросил Майлс. — Ты останешься здесь или вернешься в Лондон?

— Мне бы хотелось остаться здесь и управлять поселком из домов-фургонов, — сказала она.

— Поселком из домов-фургонов! — воскликнула Хонор. — Откуда у тебя такие идеи, скажи на милость?

— Люди будут готовы отдать все за отпуск на море, и если я продам свой дом, то смогу купить пять или шесть фургонов и построить блок для душей и туалетов, — сказала Роуз, явно не обескураженная удивлением матери.

— И где ты собиралась поставить эти фургоны? — возмущенно спросила Хонор. — Надеюсь, не на нашей земле!

— Нет, мама, — рассмеялась Роуз. — Я знаю, что ты не потерпела бы у своей двери толпу шумных отдыхающих. У мистера Грина есть рядом кусок земли, я предложила ему арендовать ее у него, а он сможет открыть маленький магазинчик. Он был полностью за.

Хонор немедленно поняла, что это, в конце концов, не такая уж сумасшедшая идея. Освальд Грин был владельцем нескольких акров земли между ее домом и Петом-Левелом. Это была необработанная, каменистая земля рядом с морем, не подходящая для выпаса овец. У Освальда был кое-какой бизнес в Гастингсе, и он как-то сказал ей, что все время подумывает над схемами, которые приносили бы ему доход, но чтобы при этом его участие было минимальным. Она также предполагала, что он питал слабость к Роуз, потому что он был одиноким вдовцом лет пятидесяти пяти.

— Это может сработать, — сказала она с напускным равнодушием. — Если ты готова как следует впрячься в работу.

— С моей точки зрения это хорошая идея, — сказал Майлс, чуть глотая слова, потому что уже достаточно выпил за вечер. — Лично я не представляю ничего хуже, чем отдых в фургоне, но смею заметить, что этот вариант будет привлекательным для людей, которые не могут позволить себе остановиться в гостинице. И Хонор могла бы продавать им яйца и вино.

— Может быть, удастся убедить Адель вернуться сюда и тоже помогать? — весело сказала Эмили.

При этом замечании Хонор вдруг совершенно серьезно отнеслась к идее Роуз. Она очень скучала по Адель и часто пыталась придумать что-нибудь, чем можно было бы заманить ее обратно из Лондона.

— А вот это просто великолепная идея, — сказала она, просияв и посмотрев на Эмили. — Она любит жизнь на свежем воздухе, и я представляю, какое для нее будет удовольствие красить фургоны и разбивать клумбы.

— И может быть, она еще вернется к Майклу, — взволнованно сказала Эмили.

Хонор выпила всего несколько бокалов вина и, может быть, потому заметила, как Роуз и Майлс напряглись от замечания Эмили. Предположив, что Майлс еще оставил для себя открытым вопрос насчет соответствия ее внучки и его сына, она посмотрела на Роуз.

— А что ты имеешь против этого?

Роуз покраснела.

— Ну, мама, — сказала она чуть резковато. — Адель не понравится, если мы будем сводничать.

— Она все еще любит его, как ты хорошо знаешь, — с ядом в голосе сказала Хонор. — И Эмили рассказывала мне, что Майкл спрашивает о ней в каждом письме. Так что если Майлс сделает любезность сойти со своего пьедестала и принять этот брак, их двоих уже ничего не будет сдерживать.

— Хонор совершенно права, Майлс, — сказала Эмили, потянувшись к мужу и ласково потрепав его по руке. — Мы все знаем, что Адель бросила Майкла потому, что мы не одобряли их отношений, и мы были очень не правы в этом. Адель чудесная девушка, мы вместе пережили тяжелые времена, поэтому давайте все выпьем за возможное будущее Майкла и Адель вместе.