Секреты

В этом году в мире произошло столько всего, что даже эгоцентричная миссис Бэйли была вынуждена признать, что она не единственный человек с проблемами в этом мире. В январе умер король Джордж, и вся страна погрузилась в траур. Только прошел траур, как газеты начали печатать рассказы о романе короля Эдварда с замужней американкой Уоллес Симпсон. В июле в Испании вспыхнула гражданская война, Муссолини планировал покорить весь мир, а рокот недовольства в Германии становился все громче. Две сотни людей прошагали от Джэрроу в графстве Дерхам до Лондона с петицией по поводу семидесяти пяти процентов безработных в их городе. Потом, наконец, лишь несколько недель назад король Эдвард решил отказаться от трона, чтобы жениться на Уоллес Симпсон, и вся страна находилась в переполохе и горячих дебатах.

Адель сомневалась, что миссис Бэйли по-настоящему озабочена судьбой страны или менее привилегированными людьми, чем она, но она стала значительно спокойнее. Ее истерики, скандалы и сильные запои происходили все реже. Похоже, она даже примирилась со своим положением брошенной жены, потому что велела переклеить обои в гостиной и столовой на свой вкус. Адель не понравились темно-красные обои в полоску в столовой, потому что комната выглядела слишком мрачной в дневное время, но розово-зеленая гостиная стала красивой. Миссис Бэйли также занималась кое-какой добровольной благотворительной работой вместе с несколькими другими женщинами, а весной ездила с одной своей старой подругой на неделю во Францию.

Но по-прежнему бывали времена, когда она забиралась в постель и не хотела вставать. Она все еще не ценила того, как тяжело работала Адель. Но на день рождения Адель в июле, когда ей исполнилось семнадцать лет, она подарила ей маленький серебряный медальон на цепочке. Она просто сказала: «С днем рождения» — и ничего больше, но Адель подумала, что, может быть, она, как бабушка, не умеет выражать свои чувства.

В этот раз Майклу каким-то образом удалось уговорить своего брата Ральфа, его жену и детей, а также мистера Бэйли приехать на Рождество. Они намечали приезд на завтра, канун Рождества, и Адель очень надеялась, что семья сможет уладить свои разногласия.

* * *

— Я не ждала тебя сегодня! — удивленно воскликнула Хонор, когда на следующий день после обеда Адель зашла в коттедж.

Адель сняла пальто и стряхнула с него капли дождя, прежде чем закрыть дверь.

— Мне просто нужно было увидеть тебя, — сказала она.

— В чем дело? — спросила бабушка, выбираясь из кресла.

— Ни в чем, — успокоила ее Адель. Она подняла корзинку, которую держала в руках, поставила ее на стол и вынула оттуда ярко упакованный подарок, маленький пудинг в фарфоровой формочке, пакет с мандаринами и коробку из жесткой фольги. — Я просто принесла тебе это на завтрашнее утро, — сказала она.

— Ты хочешь сказать, что завтра не придешь? — сказала бабушка, и по ее тону Адель догадалась, что инстинкт не обманул ее и бабушка чувствовала себя очень одиноко.

— Конечно приду после обеда, — сказала Адель и протянула руку, ласково дотронувшись до бабушкиной щеки. — Я бы ни за что не оставила тебя на Рождество одну, даже если бы Уоллес Симпсон зашла ко мне в гости, чтобы отдать парочку своих старых платьев.

Хонор считала, что Уоллес — это дьявол в юбке, посланный прямо из ада, чтобы свергнуть монархию. И все же несмотря на ненависть, которую питала к этой женщине, она часто отмечала, насколько великолепно та одевается.

— А что в коробке? — спросила бабушка, поднимаясь посмотреть.

— Рождественский пирог, — сказала Адель, улыбаясь. — Сделанный и покрытый глазурью моими собственными белыми ручками.

Адель наблюдала, как бабушка подняла крышку, но вместо ожидаемых вопросов или замечаний по поводу неровной глазури она увидела, как по бабушкиной щеке пробежала слеза.

— Я не брала продуктов для пирога, — сказала поспешно Адель. — Я купила их на свои деньги и подумала, что не будет ничего страшного, если я поставлю в печку сразу два пирога.

— Он такой красивый, — сказала бабушка, и ее голос был мягким и тихим. Она стерла слезу и улыбнулась. — Ты очень изменилась с тех пор, как пришла ко мне в дом маленькой оборванкой пять лет назад. В тот день я сделала лучшее в моей жизни.

У Адель по спине пробежали мурашки, когда она почувствовала любовь в бабушкином голосе.

— Еще и пудинг! — воскликнула Хонор. — Имей в виду, не наедайся там, а то у тебя не останется места для обеда со мной.

— Мне нужно уже идти обратно, — сказала Адель. — Подарок откроешь завтра утром.

Бабушка покачала головой.

— Нет, я подожду, пока ты придешь. Так что не позволяй ни себя задерживать слишком долго.

Идя под проливным дождем в Винчелси, Адель пожелала про себя, чтобы к концу Рождества миссис Бэйли сообщила ей, что возвращается к мужу в Гемпшир.

Она больше не хотела быть прислугой, сейчас она хорошо знала, что это означает. Несколько лет назад она думала, что это просто означает зарабатывать деньги у кого-то, кто богаче тебя. Это не отличалось в ее глазах от каменщика, который для кого-то строит дом, или от мясника, который продает мясо своим покупателям.

Но это было не совсем так. До нее дошла вся реальность положения прислуги сегодня, когда приехал Майкл с семьей. Отец сунул ей в руки пальто и шляпу и прошел в гостиную, а остальные последовали его примеру, даже маленькие дети. Будто она была вешалкой.

Майкл слегка пожал плечами и попытался улыбнуться ей. Он, по крайней мере, сам повесил свое пальто, но пошел за остальными и закрыл за собой дверь.

Майкл сидел и пил имбирное пиво у бабушки в кухне, он помогал освежевывать кроликов и собирал хворост, как член их семьи. И хотя Адель убирала за его матерью, когда ее тошнило, уговаривала ее есть, стирала и гладила ее одежду и спала в ее доме, чтобы удостовериться, что она не подожжет дом, она не могла разговаривать с Майклом на глазах у всей семьи. Она могла сказать: «Счастливого Рождества» или «Взять вашу шляпу, сэр?», но не могла спросить: «Как у тебя дела в Оксфорде? Расскажешь мне?»

С их точки зрения, ее место было в кухне вместе с горшками и кастрюлями. Если она работала в каком-то другом месте в доме, она должна была молчать и быть невидимой, и предполагалось, что у нее нет прав, нет личности, нет чувств. Сейчас они, вероятно, сидели в гостиной, радуясь огню в камине и украшенной елке и предвкушая завтрашнего жареного гуся и сливовый пирог. И все же она знала, что они ни на секунду не задумаются о том, как это попадет на их стол, равно как и обо всех планах по подготовке счастливого Рождества для них.

— Пора тебе двигаться дальше, — пробормотала она сама себе, приближаясь к Хэррингтон-хаус. — В конце концов, эта работа предполагалась как временная.

Когда Адель открыла входную дверь, в холл вышел мистер Бэйли. Она всегда представляла, что он будет выглядеть как Майкл — высокий, стройный и темноволосый, но, по сути, он был полной противоположностью — ростом не больше пяти футов семи дюймов, тучный, с остатками волос, которые уже были седыми.

Она знала, что ему за пятьдесят и что он любит плотно поесть и выпить, судя по его толстому животу и красному лицу. А еще ему не хватало обаяния и терпения — несколько раз, когда она подавала ланч, он отдавал ей распоряжения, как собаке.