Секс и эротика в русской традиционной культуре
Шрифт:
Особый и очень любопытный ритуал «обезвреживания» нечестной невесты — вождение ее по «нечистым» местам. Такая невеста, согласно народным верованиям, представляет опасность не только для своей семьи, своего рода, но и для всего социума и даже всего миропорядка. Ее грех угрожает людям и скоту, урожаю и хозяйству, один лишь ее взгляд может принести беду. Поэтому ее выводят из «коморы» с завязанными глазами и ведут туда, где она сможет «оставить» свой опасный взгляд без угрозы для людей: «Як свахи приходят и на рубасци не мае, берут молоду, очи завъязуе платком и ведут у болото, де лоза, шобы на лозу подывилась, бо як с коморы выде, не моно дывица на людей» (Рясно Емильчицкого р-на Житомирской обл., запись М. Р. Павловой). В том же селе нечестную невесту «водили до дуба, шоб на йому скотылося, шоб он усох, а то кают, мае на хозяйстве скотыца, хай на дубе скотыца» или «кудысь выводили, щоб она подывылась на сухэ дерево» (т. е. грех невесты, чтобы он не пал на хозяйство, оставляли на дубе или на сухом дереве; запись Е. Владимировой). В селах Брянской обл. такую невесту водили к скоту: «Як гадкая молодая, па пуне водят — слушай, скот, к вам блядь пришла» (Картушино Стародубского р-на, запись Л. Г. Александровой), а также на мусорную кучу. Опасным для людей и природы считается не только взгляд нечистой невесты, но и ее голос, поэтому после
В этом кратком обзоре полесского материала рассмотрены лишь самые основные предметные и акциональные символы девственности и даны лишь самые необходимые содержательные комментарии. К сожалению, в нем нет возможности даже указать на все символические параллели в самой полесской обрядовой и фольклорной традиции и тем более в других славянских традициях (см., в частности, статьи Т. А. Агапкиной в настоящем сборнике).
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Агапкина. Голос — Агапкина Т. А.Голос // Славянская мифология. Словарь. М., 1995.
Агапкина. «Колодка» — Агапкина Т. А.Осуждение неженатой молодежи. «Колодка» и аналогичные обряды (в печати).
Гура. Блины — ГураА. В.Блины // Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 1. М., 1995.
Гура. Венок — Гура А. В.Венок свадебный // Там же.
Добруджа — Добруджа. Етнографски, фолклорни и езикови проучвания. София, 1974.
Ђорђевиh — Ђорђевиh Т. Р.Девоjачка невиност у нашем народу // Гласник Етнографского Myзeja у Београду. Кн>. 3. Београд, 1928.
Зеленин I — Зеленин Д. К.Описание рукописей ученого архива Императорского Русского географического общества. Т. 1. Петроград, 1914.
Мошинский — Moszy'nski K.Polesie Wschodnie. Warszawa, 1928.
ПЭС — Полесский этнолингвистический сборник. М., 1983.
Толстая — Толстая С.М. Ритуальные бесчинства молодежи // Славянский и балканский фольклор. Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. М., 1986.
Толстые — Толстой Н. И., Толстая С.М. Слово в обрядовом тексте (культурная семантика слав. *vesel-) // Славянское языкознание. XI Международный съезд славистов. Доклады российской делегации. М., 1993.
ТОРП — Традиционные обряды и обрядовый фольклор русских Поволжья. Ленинград, 1985.
Шереметева — Шереметева М. Е.Свадьба в Гамаюнщине Калужского уезда // Труды Калужского общества истории и древностей. Калуга, 1928.
В кругу верований, обрядов и символов
Л. Н. Виноградова
СЕКСУАЛЬНЫЕ СВЯЗИ ЧЕЛОВЕКА С ДЕМОНИЧЕСКИМИ СУЩЕСТВАМИ
Тема любовных связей человека с мифическими существами (умершим мужем или женихом, вампиром, чертом, летающим змеем, русалкой и др.) занимала одно из ведущих мест в романтической поэзии XIX в. На ее основе романтики моделировали концепцию любви как всепобеждающего чувства, способного соединить даже разлученных смертью, преодолеть границы между сферами земного и потустороннего, обеспечить космическую связь между мирами. Неизбежная гибель человека, ставшего избранником таинственного и опасного любовника, символизировала в романтической картине мира высшую форму идеальной любви, длящейся вечно во внеземном пространстве. [462]
462
Софронова Л. А.Категория любви в культуре романтизма // О просвещении и романтизме. М., 1989. С. 77–92.
Истоки этого популярного литературного сюжета восходят к мифологическим верованиям, известным многим народам мира, о сексуальных связях человека с духами. Существами, испытывающими любовную тоску и совращающими мужчин, представлялись в античной и европейской мифологии многочисленные лесные, водяные, горные и воздушные девы (нимфы, наяды, нереиды, ундины, сирены, вилы, самодивы, русалки и т. п.). Свойствами похотливости и влюбчивости характеризовались также мужские демоны: сатиры, силены, черт, летающий змей, перелесник, збурэтор, принимавший облик летающего змея или прекрасного юноши. В европейской средневековой мифологии были популярны верования о существовании мужских духов (инкубов), домогающихся женской любви, и женских духов (суккубов), совращающих мужчин.
Для славянской модели представлений о духе-любовнике характерно сближение в одном образе нескольких мифологических персонажей: а) умерший, преследующий свою жену или невесту (упырь); б) летающий к женщине змей, способный превращаться в человека; в) черт, нечистый дух, принимающий то облик мужа конкретной женщины, то незнакомого красавца любовника, то змея, вихря, огненной кометы. В одних и тех же типовых поверьях эти персонажи могли легко заменять один другого. Так, по многочисленным белорусским свидетельствам, народ верит, что якобы часто к женщине или девушке, которые по ночам тоскуют по умершему мужу или жениху, приходит черт в образе любимого. [463] Такие же действия приписываются вампиру, который является по ночам либо к своей жене, либо к чужим женщинам и вступает с ними в интимную связь, но до петушиного пения должен успеть вернуться в могилу. [464] Вместе с тем о черте иногда сообщается, что он летает к женщинам в виде огненного змея, проникая в дом через трубу. [465] Ср. также полесские данные: «Котора умре людына, переходит у нечисту силу, мертва людына — то сатана». [466] В Брянской области «сатаной» называли также летающего огненного змея, который днем появлялся в виде огня, а ночью становился мужчиной. [467]
463
Federowski М.Lud Bialoruski na Rusi Litewskiej. T. 1. Wiara, wierzenia i przes^dy ludu z okolic Wolkowyska, Sionima, Lidy i Sok'olki. Krakow, 1897. S. 20–21.
464
Міфы
Бацькаушчыны. Мінск, 1994. C. 22.465
Романов E. P.Белорусский сборник. Вып. 8. Вильна. С. 285.
466
Полесский архив Института славяноведения и балканистики РАН (далее — ПА), с. Берестье Дубровицкого р-на Ровенской обл., зап. 1984 г.
467
ПА, с. Радутино Трубчевского р-на Брянской обл., зап. 1982 г.
Сюжетная канва восточнославянских быличек этого типа формировалась чаще всего на основе нескольких типовых мотивов.
Один из них связывался с запретом долго тужить и оплакивать умершего, иначе страстная тоска женщины, оставшейся без пары, способна спровоцировать ночные посещения покойника или нечистого духа в облике любимого. Чрезвычайно популярны, например, следующие полесские свидетельства: «Если ж инка за мужиком померлым сильно плаче, то недобрый приде в его (мужа) виде. То нечестивый дух убереться у тило и ходыть чоловиком»; [468] «Только потужы два-три дня сильно по умершему — и побачиш нечистого!»; [469] «Ходыв хлопэц до дивчыны и вмэр, а вона нудыла-нудыла, — и вин прыйшов з могылок. То вжэ вона прыплакала соби якогось…» [470] Следующий мотив включал характеристику поведения пришельца, выступавшего в качестве любовника, и признаков его потусторонней сущности: «Кажут, шчо йе такэ: чоловик умрэ и жинка дуже плачет, дак «он» (черт) перекинецца и стане як чоловик и кожну ноч ложицца з ей, ласкает и так замучивает, шчо становицца вона худа, страшна, пожелтеет»; [471] «чоловик мертвы ходиу к жонке… Мать ее слышит по ночам, як Марья с кем-то говорит, обнимается, целуется. Присмотрелась: вроде это ее умерший зять, только ноги у него такие, як у коня, с копытами». [472] Одним из способов проверки ночного гостя был рассыпанный по полу песок: наутро обнаруживались следы петушиных лап. [473]
468
ПА, с. Олтуш Брестской обл., зап. 1985 г.
469
ПА, с. Вышевичи Житомирской обл., зап. 1981 г.
470
ПА, с. Забужье Волынской обл., зап. 1987 г.
471
ПА, с. Возничи Житомирской обл., зап. 1981 г.
472
ПА, с. Замошье Гомельской обл., зап. 1983 г.
473
ПА, с. Нобель Ровенской обл., зап. 1984 г.
Очередным мотивом могло быть сообщение о том, что в результате этой связи женщина забеременела и родила необычного ребенка: урода, калеку, с признаками нечистой силы или со сверхъестественными способностями; либо новорожденный мгновенно исчезал, разливался смолой; либо женщина ходила беременной два года и затем умирала. [474] В одной карпатской быличке рассказывалось, что умерший муж стал ходить к своей тоскующей жене, и она забеременела от этой нечистой силы, родила хлопчика, который выглядел как мертвец, был холодным и только хлопал глазами. Пришлось позвать священника и освятить хату, после чего ребенок сразу умер. [475] По белорусским поверьям, черти часто вступают в половую связь с обычными женщинами и от такого контакта рождаются выродки и чудовища, не похожие на людей; сразу после родов они исчезают с визгом и хохотом. [476]
474
Українці: Народні вірування, повір'я, демонологія. Київ, 1991. С. 399.
475
Левкиевская E. Е.Материалы по карпатской демонологии // Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал. М., 1994. С. 255.
476
Богданович А. Е.Пережитки древнего миросозерцания у белорусов. Гродно, 1985. С. 130.
Устойчивым компонентом текстов этого типа является мотив о том, что от такой любви женщина худеет, бледнеет, чахнет, болеет, теряет жизненные силы, становится замкнутой, молчаливой и умирает или находит способ избавиться от вредоносного любовника. Наиболее популярными способами, предотвращавшими любовные посягательства нечистого духа, выступали в восточнославянских поверьях следующие: чаще всего использовались растения-обереги (особые виды трав зашивались в женскую сорочку, вплетались в волосы, отваром таких трав женщине мыли голову, подкладывали их под подушку и т. п.); семенами освященного льна или мака осыпали постель; обливали женщину святой водой; на ночь надевали на нее вывернутую наизнанку сорочку, пояс, освященный в церкви, или особый пояс, изготовленный из рясы священника; оставляли в доме на ночь зажженную пасхальную свечу; принуждали женщин ложиться спать между детьми или рядом с пожилой родственницей и т. п. В одной из русских быличек рассказывалось о женщине, которая, чтобы избавиться от змея-любовника, позвала к себе ночевать жену брата, с которой вместе улеглась на печку. Прилетевший змей не смог подступиться к своей избраннице, захохотал страшным голосом и сказал: «Ладно, что догадалась! А то бы тебя сегодня не было! Ты бы задавлена была!» [477]
477
Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. Новосибирск. 1987. С. 96–97.