Секс и вытеснение в обществе дикарей

Попробуем кратко обобщить и охарактеризовать эти социальные содетерминанты материнства в нашем собственном обществе. Материнство — нравственный, религиозный и даже художественный идеал цивилизованного мира, беременная женщина защищена законом и обычаем и является объектом поклонения, сама же она в своем положении должна быть счастливой и гордой. Осуществимость этого идеала подтверждается историческими и этнографическими данными. Даже в современной Европе ортодоксальные польские евреи сохраняют это отношение, и для них беременная женщина — объект почитания. В христианских арийских обществах среди низших классов беременность воспринимается как обуза и помеха; среди состоятельных людей — как неудобство, затруднение и причина временного изгнания из обычной социальной жизни. Поскольку мы, таким образом, должны признать важность дородовой эмоциональной установки матери относительно будущего ребенка и поскольку подобная установка в значительной степени зависит от социальной среды и социальных ценностей, необходимо более тщательно изучить эту социологическую проблему.

Общество одобряет и подкрепляет биологические особенности и инстинктивные импульсы матери; многие социальные обычаи, идеалы, этические нормы направлены на то, чтобы мать была нянькой своему ребенку, и это в целом характерно как для низших, так и для высших классов почти всех народов Европы. Однако даже эти фундаментальные, биологически обусловленные отношения подвергаются значительным аберрациям в определенных обществах вследствие установившихся обычаев и слабости врожденных импульсов. Так, во Франции среди средних слоев было принято отдавать ребенка кормилице на первый-второй годы жизни; не менее пагубным был обычай нанимать кормилицу или давать младенцу искусственную пищу для сохранения формы груди матери — когда-то он был широко распространен среди обеспеченных классов, но сейчас осуждается как противоестественный. Здесь вновь нужно добавить социологические штрихи к картине материнства с учетом изменений, которые она претерпевает вследствие национальных, экономических и этических различий.

Рассмотрим теперь те же отношения в матрилинейном обществе побережья Тихого океана. Меланезийка неизменно выказывает горячую любовь к своему ребенку, и окружающее общество поддерживает, поощряет и идеализирует ее чувства посредством традиций и обычаев. С первого месяца беременности женщина должна заботиться о благополучии будущего ребенка, соблюдая ряд пищевых табу и другие ограничения. Беременная женщина традиционно является объектом поклонения, идеалом, полностью претворенным в жизнь в поведении и чувствах туземцев. При первой беременности проводится сложная церемония, с несколько неясной целью, но подчеркивающая важность события и оказывающая почет беременной женщине.

После родов мать и ребенок уединяются примерно на месяц, мать постоянно занимается ребенком, нянчит его, и в хижину допускаются только определенные родственники женского пола. Усыновление ребенка в обычных обстоятельствах — крайне редкое явление, и даже в этом случае ребенка отдают только после того, как отлучили от груди; и ни при каких обстоятельствах его не могут усыновить посторонние люди, только ближайшие родственники. Ряд обрядов, таких как ритуальное омовение матери и ребенка, особые табу, соблюдаемые матерью, соединяют мать и дитя узами обычая в дополнение к естественным узам [10] .

10

Важная форма табу, соблюдаемая матерью после рождения ребенка, — сексуальное воздержание. Прекрасное описание высоких нравственных взглядов туземцев в связи с этим обычаем можно найти в книге Дж. Питт-Риверса «Контакт рас и культурный конфликт» (Pitt-Rivers G. The Contact of Races and Clash of Culture. 1927. Ch. VIII. Sec. 3).

Таким образом, в обоих обществах биологический инстинкт дополняется социальными установлениями обычая, этических норм и нравов, и все они работают в одном направлении, усиливая связь матери и ребенка, создавая условия для полной реализации радости материнства. Это согласие между социальными и биологическими факторами является залогом полного удовлетворения и высочайшего блаженства. Общество объединяется с природой, чтобы воспроизвести условия счастливого пребывания плода в утробе, нарушенные травмой рождения. Доктор Ранк в работе, которая уже признана значимой для развития психоанализа [11] , показал, насколько важны для последующей жизни внутриутробное существование и память о нем. Что бы мы ни думали о «травме» рождения, первые месяцы жизни после рождения, бесспорно, повторяют благодаря действию как биологических, так и социологических факторов блаженное состояние ребенка, прерванное «травмой» отнятия от груди. Исключения можно найти только среди высших слоев цивилизованного общества.

11

«Травма рождения» (Das Trauma der Geburt, 1924). Излишне говорить, что выводы доктора Ранка в этой книге совершенно неприемлемы для автора данной работы, который не только не признает последних достижений психоанализа, но даже и не понимает их смысла.

Еще большие различия между патрилинейной и матрилинейной семьей в этот период обнаруживаются в вопросе отцовства. Достаточно неожиданно, что в примитивном обществе, которому неведома физическая связь отца с ребенком и где царит материнское право, отец должен поддерживать куда более близкие отношения с ребенком, чем это обычно бывает в нашем обществе. В нашем собственном обществе отец играет незначительную роль в жизни грудного ребенка. Согласно обычаям, традициям и нравам отец из обеспеченных слоев не допускается в детскую комнату, а крестьянин или рабочий вынужден оставлять ребенка и жену одних на большую часть суток. Его может возмущать, что ребенок требует к себе столько внимания и что забота о нем отнимает столько времени, но, как правило, он и не помогает, и не мешает управляться с маленьким ребенком.

Для меланезийцев, как мы знаем, «отцовство» — исключительно социальная связь. Отчасти она определяется его долгом перед детьми жены; он должен «принять их в свои объятия» — мы уже цитировали эту фразу; должен нести их, если в походе мать устала, и должен помогать ей заботиться о них дома. Он обслуживает, моет их, и в меланезийском языке существует множество стандартных выражений, описывающих тяготы отцовства и сыновнюю благодарность. Типичный отец на Тробрианских островах — трудолюбивая, добросовестная нянька, и в этом он следует чувству долга, отраженному в социальной традиции. Тем не менее отец всегда искренне интересуется своими детьми, иногда даже страстно, и исполняет все свои обязанности усердно и с любовью.

Итак, сравнивая патриархальное и матриархальное отношения к ребенку на этом первом этапе, мы видим, что главное отличие заключается в роли отца. В нашем обществе отец исключен из ситуации и в лучшем случае исполняет второстепенную роль. На Тробрианских островах он играет весьма активную роль, и это позволяет ему создать куда более прочную и нежную связь с детьми. В обоих обществах, за редкими исключениями, невелика вероятность возникновения конфликта между биологическими тенденциями и социальными условиями.

4. Отцовство при материнском праве

Мы переходим к тому периоду, когда ребенок уже отлучен от груди, учится ходить и начинает говорить. Однако биологически он медленно обретает независимость от тела матери. Он не меньше тянется к матери, для него не менее важны ее присутствие, прикосновение, нежные объятия.

Это естественное, биологическое желание, но в нашем обществе желания ребенка рано или поздно пресекаются. Прежде всего надо понимать, что период, о котором мы будем говорить, начинается с процесса отлучения от груди. С этого момента блаженная гармония младенческой жизни разрушается или, по меньшей мере, видоизменяется. Среди высших классов отлучение ребенка от груди подготавливается понемногу, осуществляется постепенно и обычно проходит безболезненно. Но среди низших классов в нашем обществе отлучение от груди — обычно тяжелое испытание для матери и, конечно, для ребенка. Позже другие силы начинают препятствовать близости матери и ребенка, с которым на этом этапе происходят разительные изменения. Он обретает независимость в движениях, может самостоятельно есть, выражать свои чувства и мысли, начинает понимать и наблюдать. В высших классах общества мать и ребенок разлучаются постепенно. Это не вызывает шока у ребенка, но оставляет в его жизни пустоту, тоску и неудовлетворенное желание. В низших классах, где ребенок спит в одной постели с родителями, в какой-то момент это начинает вызывать неудобства, ребенок становится помехой и страдает от более грубого обращения.

Чем материнство на коралловых островах Новой Гвинеи отличается на этом этапе от материнства в нашем обществе? Во-первых, отлучение ребенка от груди происходит намного позже, когда ребенок уже самостоятелен, может бегать, играть, ест практически любую пищу и имеет другие интересы; т.е. это происходит тогда, когда ребенок сам не нуждается более в молоке матери, и таким образом исключается первая детская травма.

«Матриархат» — право матери, ни в коем случае не означает власть жестоких, страшных мегер. Матери на Тробрианских островах холят и лелеют своих детей, играют с ними в это время так же ласково, как и на более раннем этапе, и это поведение поддерживается обычаями и этическими нормами. Также в соответствии с законом, обычаями и традициями ребенка и мать связывают более тесные узы, чем жену и мужа, чьи права подчинены правам ребенка. Психология семейных отношений, следовательно, имеет иной характер, и отторжение ребенка отцом происходит редко, если вообще происходит. Другое различие между меланезийской и типичной европейской матерью заключается в том, что первая — куда более снисходительна: ребенка воспитывают мало и почти не занимаются его нравственным воспитанием, и поскольку все прочие процессы начинаются позже и осуществляются другими людьми, для жестокости не остается места. Это отсутствие материнской дисциплины предотвращает, с одной стороны, такие отклонения, как суровость, иногда имеющая место в нашем обществе; с другой же стороны, вследствие этого ребенок теряет интерес, желание угодить матери и получить ее одобрение. Как мы помним, в нашем обществе это желание — одна из основ сыновней привязанности, позволяющая установить длительную связь в последующей жизни.

Если вернуться к роли отца, мы видим, что в нашем обществе, вне зависимости от национальности или общественного класса, отец по-прежнему имеет статус патриарха [12] . Он — глава семьи и существенное звено рода, он также кормилец семьи.

Будучи абсолютным правителем в семье, он может стать тираном, и в этом случае между ним и женой, между ним и детьми возникают всевозможные конфликты. Их особенности во многом определяются социальной средой. В обеспеченных слоях западного цивилизованного мира ребенок отделен от отца множеством установлений. Хотя ребенок постоянно находится под присмотром няни, обычно о нем также заботится и осуществляет контролирующую функцию мать, и в этом случае она почти всегда становится главным объектом привязанности ребенка. Отец, с другой стороны, редко появляется на горизонте ребенка, причем, как правило, только в качестве стороннего наблюдателя и чужака, в присутствии которого ребенок должен хорошо себя вести, рисоваться и показывать себя. Отец для ребенка — это власть и наказание, и это делает его устрашающей фигурой. Обычно результатом становятся смешанные чувства; он — идеальное существо, вокруг него вертится мир; и в то же время он — «великан-людоед», которого ребенок должен бояться и для удобства которого, как вскоре понимает ребенок, организовано все в доме. Любящий и сочувствующий отец легко исполнит роль полубога. Напыщенный, неласковый или бестактный вскоре вызовет подозрительность и даже ненависть ребенка. По отношению к отцу мать становится посредником, иногда готовым донести о шалостях ребенка вышестоящим органам, но в то же время способным встать на его защиту и отвратить наказание.

12

Здесь я вновь должен сделать исключение для современной американской и британской семьи. Отец постепенно теряет свое положение патриарха. Однако, поскольку этот процесс еще не завершен, было бы неразумно брать его \\ здесь в расчет. Я полагаю, психоанализ не может надеяться сохранить концепцию Эдипова комплекса для будущих поколений, которые будут знать только слабовольного отца, находящегося под каблуком у жены. К нему дети будут испытывать скорее жалость и снисходительность, чем страх и ненависть!