Секс по алфавиту

Эдвард молча подошел к Белле вплотную.

– Изабелла Свон, - начал он, протягивая руку и наклоняясь вперед. – Любовь всей моей жизни. Могу я пригласить тебя на танец?

Белла кивнула, и, вложив свою ладонь в ладонь Эдварда, позволила ему вывести себя на центр крыши. Она заметила, как он засунул свободную руку в карман, и неожиданно вокруг раздались звуки скрипки “At Last” Этты Джеймс.

Эдвард положил маленький прибор обратно в карман и прижал Беллу ближе к себе. Когда он положил одну руку ей на талию, а второй взял ее руку, Белла почувствовала некое дежа-вю.

Она посмотрела вниз, на свое синее платье, и вспомнила слова на листке “Сегодня вечером я подарю тебе весь мир”, и это было именно тем, что он сделал. Здесь, высоко на крыше, над всеми жителями Сиэтла, они были одни, танцуя, и не замечая ничего вокруг.

В течение всей ночи никого не существовало, кроме Эдварда и Беллы.

Двое медленно танцевали на крыше под голос Этты. Эдвард тихонько подпевал. Он вел в танце, но Белла не волновалась, поскольку Эдвард смотрел вниз на нее. Он наклонялся иногда, чтобы поцеловать ее, и каждый раз Белла чувствовала полное совершенство, которое она не смогла бы объяснить, даже если бы попробовала.

Спустя двадцать минут небо полностью потемнело. На крыше ярко сияли огни, и Белла никогда не чувствовала себя более влюбленной, чем в тот момент. Он придвинулась, и прислонилась щекой к груди Эдварда, чуть выше его сердца, и позволила ему раскачиваться из стороны в сторону, пока пеня играла на повторе.

– Я люблю тебя, Белла.

– И я тебя люблю, Эдвард, - ответила она, и когда пенся началась сначала, Эдвард выключил музыку, но они продолжали раскачиваться в объятих друг друга, пока не устали.

***

Шесть недель пролетели быстрее, чем Белла ожидала.

Она вспоминала все, что произошло за это время, пока они с Эдвардом ехали в аэропорт.

Это был обычный серый Сиэтлский день, но Белла не выбрала бы ничего другого. Было бы только хуже, если бы день оказался сонечным.

Предыдущая ночь была проведена за проверкой вещей Эдварда,из тех, что он еще не отправил в квартиру в Нью-Йорке, которой обеспечила его компания. Белла стащила несколько его рубашек, чтобы носить, когда он будет далеко.

Они решили, что Белла приедет к нему через две недели, и останется там на неделю, а потом, спустя следующие две недели, Эдвард приедет к ней. Это было расписанием. Каждые две недели один из них летел, чтобы увидеть второго.

Поездка к аэропорту в машине Беллы прошлав относительной тишине. Белла запоминала каждую деталь Эдварда, сидящего за рулем. Она запоминала, как его руки сжимают руль, и его напряженное лицо, когда кто-то пытался подрезать его на дороге.

К тому времени, как они приехали в аэропорт, дождь немного усилился, но Белла знала, что это не помешает самолету взлететь. Не было никакой опасности в этих незначительных осадках. Если бы они были более крупными, и поднялся сильный ветер, то самолеты бы задержали, и у нее было бы несколько дополнительных минут, или даже часов с Эдвардом.

Белла достала зонтик, и они вдоем шли под ним через стоянку. Эдвард тянул свои два чемодана позади, не беспокоясь, промокнут ли они, пока они шли ко входу.

Белла хмуро наблюдала, как Эдвард доставал посадочный талон. Все время ей казалось, что ее вырвет. Ей казалось, что желудок находиться возле самого горла.

– Наверное, мне пора. Очередь на проверку очень длинная, - спокойно сказал Эдвард, возвращаясь к Белле. Она с сожалением кивнула. Они постарались как можно больше времени провести дома, прежде чем поехать в аэропорт. Только теперь они понимали, что это означало очень быстрое прощание.

– Да, - все, что она смогла произнести.

Эдвард подошел ближе, и крепко обнял Беллу.

– Поехали со мной, - прошептал он, и Белла всхлипнула.

– Ты же знаешь, что я не могу. Мы уже говорили об этом сто раз. Моя работа, и все, кого я знаю, здесь.

– Все, но не я! – спорил он, хватаясь за рубашку в области сердца.

– Эдвард… - выдохнула она.

– Я знаю, Белла. Я знаю, - пробормотал он, прижимая снова ее к себе. – Черт, я буду скучать по тебе; я уже скучаю.

– Я тоже, - прошептала она севшим голосом. Она так старалась не плакать.

– Через две недели мы увидимся.

– Две недели, - повторила она, чувствую ком в горле.

– Я люблю тебя, - сказал Эдвард, поцеловав ее. Они оба полностью отдались поцелую, прежде чем отстраниться друг от друга.

– Позвони мне, когда приземлишься.

– Конечно, - обещал он, направляясь к терминалу.

– Я люблю тебя, - прокричала Белла, заставив Эдварда повернуться и улыбнуться своей душераздирающей улыбкой.

Пока Белла наблюдала, как Эдвард шел к терминалу, ее сердце словно крошилось дюйм за дюймом. Ей казалось, что каждый мускул преднамеренно разрывался так, чтобы она могла чувствовать, как сердце раскалывается. Она наблюдала за Эдвардом, пока он махал ей с противоположной стороны, и потом смотрела как он уходит дальше в аэропорт, прочь от нее.

Она всматривалась, пока не могла больше видеть непослушные бронзовые волосы, и несколько мгновений смотрела в точку, где он только что был, а потом развернулась и пошла на стоянку.

В груди болело, в горле стоял ком от непролитых слез, и жгло в глазах. Она могла все еще чувствовать руки Эдварда вокруг себя, когда он обнимал ее, и она обхватила себя. Она все еще чувствовала его рядом, и сильнее сжала себя, не желая потерять это чувство.

Когда она вышла наружу, то наконец позволила слезам свободно катиться по лицу, уменьшая напряженность в горле. Она не потрудилась открыть зонтик, висевший на ее запястье. Люди смотерли ей вслед, и Белла предположила, что они задаются вопросом, почему она не открыла зонтик.

Ее ноги еле передвигались по мокрому асфальту, и обувь была насквозь мокрой, но ее это не волновало. Она продолжала идти к машине.

К тому моменту, когда она добралась до машину, Белла уже не могла сказать, где были слезы, а где дождь. Она медленно села в машину и завела ее. Включив обогреватель, чтобы согреться после дождя, в тишине и одиночестве Белла сломалась и зарыдала, положив голову на руль. Она наблюдала, как слезы скатываются по значку Ауди, и капают на ее бедра.

Достав свой кошелек, она вытянула из него бумажку, которую положила туда прошлой ночью.

– 1 209 600 секунд, - прочитала она, а затем продолжила.
– 20 160 минут, 336 часов, 14 дней.

– Две недели, - проговорила она. – Две недели.

***

Эпилог

Две недели…

Волнение – это лучшее слово, которым можно было описать эмоции Беллы в те мгновения, пока она ждала, когда же ее рейс из Сиэтла поднимется в воздух.

Ее нога неконтролируемо подергивалась, а пальцы стучали друг о друга. В конце концов, эта нервозность даже привлекла внимание пассажира, сидевшего рядом с Беллой. Он вздрагивал каждый раз, когда ее пальцы касались друг друга, потому что в эти мгновения браслеты на ее запястьях громко звякали, соударяясь.