Секс пополудни

— Только для вас. А вообще — хотел бы воздержаться. Не жалую все эти зарубежные блюда. Если хотите знать, я и иностранцев не очень-то жалую. Даже тех прелестных итальянцев…

«О Господи, опять», — подумала Андрианна, обеспокоенная тем, как много выпил сегодня Коул Хопкинс.

— Между нами говоря, Вест, никак не могу понять, какого черта моя дочь захотела выйти замуж за итальянца. И нельзя сказать, будто вокруг нее крутилось мало американцев нормального качества, если вы понимаете, о чем я говорю.

— Я уверен, Гай Форенци тоже нормального качества, — торопливо и дипломатично ответил Джонатан, а Андрианна поспешила добавить:

— О да, мистер Хопкинс. Гай прекрасный человек.

— Если так, милашка, почему же ты не вышла за него?

— Я? — Андрианна замерла почти в шоковом состоянии.

— Ага, ты, Энни. Вы с Форенци крепко дружили, верно? Но ты оказалась мудрой и не стала долго держать парня на крючке. Я вижу, за кого ты вышла замуж, и твой супруг мне очень нравится. Возьми ребрышко, сынок, и зови меня Коул.

— Спасибо, Коул, не беспокойтесь обо мне.

Джонатан положил себе на тарелку одно ребрышко, начал его обгладывать и затем с полным ртом пробормотал Андрианне:

— М-м-м… Очень вкусно. Ты должна попробовать, дорогая.

«Он действительно чересчур сговорчивый», — подумала она.

— Кто знает? Может, еще попробую.

— Видишь? — указал на нее ребрышком Коул. — Я же говорил, что она мудрая женщина. Достаточно умная, чтобы распознать по-настоящему хорошие вещи. И не думай, будто я не слышал о тебе, сынок. У тебя репутация парня, имеющего голову на плечах. Один мой приятель из Далласа — он сегодня здесь — считает тебя очень умным малым. Говорят, твое фото поместили на обложку «Таймс» и ты, как никто другой, знаешь обстановку в Калифорнии.

Джонатан скромно пожал плечами:

— Я стараюсь…

— Послушай, сынок, у тебя есть репутация, и я не верю парням, скрывающим свои достижения. Если ты не будешь дуть в свой горн, то кто тогда?

— Вы правы, Коул. Но как я слышал, вы отлично знакомы с обстановкой в Калифорнии сами. В городе говорят, будто вы собираетесь купить этот отель. Правда? — Джонатан пытался говорить почтительно и остроумно.

Коул Хопкинс рассмеялся:

— Вижу, разговоры о тебе имеют под собою почву, парень. Ты умен. Новость о продаже отеля вызвала у тебя обильное слюноотделение, верно? Не говори мне «нет». Ты хитрая молодая лисица, а я — старая, и это дает нам возможность понять друг друга. Никому не позволю намылить себя. Я уже поговорил с этой Каролиной, сделал ей черт знает какие предложения, но они не прошли. Она не заинтересована в продаже, мой мальчик.

Андрианна заметила, как быстро и легко Коул стал звать Джонатана сначала «сынком», а теперь уже «мальчиком». Но ее муж уже приспособился к такому обращению.

— Это правда, мистер Хопкинс? Очень плохо. Но вы ошиблись насчет моих намерений в отношении отеля «Бель-Эйр». Даже если бы я намеревался совершить покупку, то не стал бы вставать у друга на дороге. Именно так я теперь отношусь к вам, поскольку являюсь гостем на свадьбе вашей дочери, а моя жена — ее подружка.

— Конечно, тебе не стоило бы вмешиваться, даже если тебе очень понравился бы отель и ты решил бы, будто у тебя есть шанс его получить, — недоверчиво засмеялся Коул. — Ну, ты вышла замуж за настоящего американского победителя, Энни, поэтому отныне я тебя буду считать такой же.

После того как Коул Хопкинс ушел к другим гостям, Джонатан покачал головой:

— Знаешь, мне совсем не нравится, как Хопкинс постоянно называет тебя Энни, когда имя Андрианна подходит тебе гораздо больше.

Она благодарно пожала руку мужа, потому что это была рука… ее Джонатана.

Когда Николь с тарелкой в руке и с Эдвардом на буксире села за их столик, Джонатан встал, чтобы пойти выпить еще шампанского, и почти силой утащил за собой Эдварда.

— Мне хотелось бы услышать от вас новости насчет дефицита в торговле, Эд. Вы же знаете этих ребят из Вашингтона. Что они на самом деле думают…

Андрианна заметила, что на тарелке Николь лежит совсем немного салата, главным ингредиентом которого являлся мусс из авокадо.

— Ты не голодна, Николь?

— Вкус салата показался мне довольно… странным.

— Да?

— Да. Когда я поинтересовалась меню, мне предложили мусс из авокадо. Я подумала, что это звучит красиво, элегантно, но с калифорнийским душком. Не понимаю, зачем надо было портить мусс такой экзотической смесью. Похоже, томаты без сердцевины и кусочки… Если честно, понятия не имею, что там еще намешано.

— Наверное, ты просто еще незнакома с каким-то видом калифорнийской кухни, — улыбнулась Андрианна. — Мексиканское влияние.

— Думаю, нет, — голос Николь звучал устало, словно она утомилась от дневного возбуждения и сейчас расслабилась. — А вообще неважно, правда?

— Правда, — согласилась Андрианна, невольно заражаясь депрессией подруги.

Затем Николь провела пальцем по новому ожерелью Андрианны из бриллиантов и топазов.

— Очень впечатляющая вещь. Это и молодой сексуальный Джонатан — тоже. Итак, Энн, ты наконец добилась цели, не правда ли? Добилась всего?

Андрианна заглянула в грустные глаза Николь, пытаясь понять, что кроется за этим вопросом. Не с подленькими ли интонациями он прозвучал?

Она облизнула губы:

— Да, думаю, я добилась всего, Николь. Надеюсь, что так. Бог знает, как я молюсь за это. И еще я знаю, что ты моя дорогая подруга, что ты меня любишь и тоже молишься за меня… Разве не так?

Несколько секунд Николь молчала, затем обняла ее, поцеловала в обе щеки и взволнованно прошептала:

— О, Энни, какая ты глупая! Конечно, я молюсь за тебя! Я не дура и понимаю, как тебе нелегко. Почему так, не знаю, но… Конечно, я молюсь и теперь очень счастлива за тебя. У меня даже нет слов, чтобы выразить свои чувства.

Андрианне не требовались слова. Ее щеки стали мокрыми от слез Николь.

Вернувшись с Эдвардом и бутылкой шампанского, Джонатан взглянул сначала на одну женщину, потом на другую и спросил:

— Николь, не хотите ли вы с Эдвардом присоединиться к нашему с Андрианной тосту?

— Конечно. За что мы пьем?

— За всех близких друзей и подруг моей жены. Сегодня чудесный день и во многом благодаря вам.

Веки Николь возбужденно дрогнули. Она обманчиво смутилась:

— Почему же?

— Не каждый день я встречаю прекрасную француженку, на которой бальное платье сидит так, как на вас, — глаза Джонатана лукаво подтверждали его слова, — и которая так умеет смущаться.

Николь засмеялась и повернулась к Андрианне:

— Да, Энн, он очень ох-ох и ля-ля.

Андрианна не могла не согласиться, и если сухая улыбка Эдварда имела какое-то значение, то он тоже подтверждал мнение Николь.

Когда Джонатан пригласил Андрианну потанцевать, Эдвард сказал: