Сексуальная жизнь в древнем Китае

Когда новобрачная вступала в семью мужа, она неизбежно ощущала себя посторонней, и обычно требовалось некоторое время, чтобы она свыклась с подобным положением. В течение первых, тяжелых для нее, месяцев муж никак не мог ее защитить, поскольку не имел права принять ее сторону в спорах с родными и уж тем более с родителями. Также не могла она обратиться за советом и помощью к своей семье: после замужества эти связи оказывались прерванными. На третий день после помолвки она обычно наносила визит своим родителям (гуйнин), и предполагалось, что больше она уже никогда их не увидит. И не случайно госпожа Бань так много места в своих «Наставлениях» уделяет отношениям жены с родителями мужа. Однако в обстоятельствах совместного проживания все члены рода старались проявлять по мере возможности терпимость, и во всех крупных семьях, как правило, соблюдался принцип взаимоуважения. Поэтому очень быстро новая супруга оказывалась включенной в семейную систему. А после того как она рожала мужу ребенка, в особенности если это оказывался мальчик, ее положение становилось окончательно закрепленным.

Но и после этого ей приходилось сталкиваться с многочисленными эмоциональными проблемами. Она была вынуждена искать взаимоприемлемое равновесие между своей любовью к мужу и его симпатиями и обязанностями по отношению к наложницам и четко определить свои симпатии и антипатии (которые нередко носили лесбийский характер), чтобы успешно сосуществовать с другими женщинами в данном семействе. Несомненно, часто возникали бурные конфликты, которые выливались и в трагедии. Однако анализ древней и более поздней литературы позволяет сделать следующий вывод: есть все основания считать, что средняя Китайская женщина была не менее счастлива и не более несчастна, чем средняя европейская женщина того времени, которая жила по принципам моногамной семьи.

С другой стороны, нет никаких оснований предполагать, что средний китайский семьянин был более счастлив, чем его средний западный современник, у которого имелась только одна жена. Мы привыкли в обиходе столь восторженно отзываться о полигамной системе, что у непосвященных создалось впечатление, будто гарем — это рай для мужчины. До некоторой степени это верно — применительно к примитивным или слаборазвитым обществам, где мужчина стремится только к получению плотской любви, а женщины в гареме воспринимаются почти как животные в клетке. Но разумеется, такие суждения оказываются неверными для столь высокоразвитых цивилизаций, как китайская. В Китае у жен и наложниц имелись определенное положение и конкретные права, закрепленные и государственным, и обычным правом. Главе дома приходилось соблюдать эти права и выполнять многочисленные обязанности по отношению к своим женщинам, не только доставлять им сексуальное удовлетворение и поддерживать их экономически, но и проявлять себя в более тонких сферах: оказывать знаки повышенного внимания, учитывать личные капризы и слабости, а также разбираться во взаимоотношениях между женщинами. Если хозяин не выполнял одного из этих условий, ситуация становилась неуправляемой. А неспособность поддерживать порядок в своем семействе могла испортить репутацию и разрушить карьеру. В результате ученый-чиновник мог потерять место: власти твердо придерживались древней истины, что мужчина, неспособный навести порядок в своем доме, недостоин того, чтобы занимать ответственный пост. В свою очередь, торговец мог лишиться доверия, ибо считалось, что дом, в котором нет порядка, неизбежно окажется в финансовых затруднениях.

По моему мнению, «пособия по сексу» продолжали пользоваться популярностью в среде и даосов, и конфуцианцев: подобные наставления помогали главе семьи без нервных стрессов управлять своими многочисленными женщинами. Поэтому неудивительно, что в VI в. н. э. образованные люди продолжали открыто ссылаться на подобные сочинения. Ниже я привожу отрывок из письма знаменитого поэта Сюй Лина (507–583), в котором он отвечает своему другу Чжоу Хун-жану (расцвет его творчества приходится на 550 г.):

Почтительно развернув ваше драгоценное письмо, я обнаружил, что его содержание принесло мне безмерное успокоение. Вы вернулись в горы Тяньму и теперь беспечно живете там. Чтобы помочь вам стать бессмертным, у вас есть Нун-юй, а ваше одинокое отшельничество скрасит своей компанией Мэн-гуан. С ней вдвоем вы можете безмятежно принимать разные позы и тщательно следовать наставлениям, которые содержатся в «Книге Чистой Девы», совершенствуясь в движениях поднимания и опускания. Со своей партнершей вы сможете до конца постичь искусство [84] представленное на картинках Желтого Императора. И хотя вы проживаете в маленькой хижине, вам не грозит проводить ночи в одиночестве. Зачем вам стремиться обрести пилюли бессмертия, если вы можете пить из «нефритового источника»?

(СБЦК. «Сюй сяо му цзи», гл. 7, с. Г)

84

Вместо и («искусство») в некоторых изданиях стоит иероглиф ши («поза»).

Нун-юй — имя наперсницы легендарного музыканта Сяо-ши. Он научил ее играть на флейте, после чего они оба исчезли в небе, восседая на фениксах. Мэн-гуан была женой ханьского отшельника Лян Хуна (см. BD, N 1247). Приведенный отрывок служит очередным подтверждением тому, что «пособия по сексу» были иллюстрированными и обучали, помимо прочего, как проводить половой акт, чтобы он был благотворным для здоровья и помогал достичь долголетия. Пить из «нефритового источника» (юйцюань) — таким эвфемизмом, как мы увидим ниже, обычно обозначали получение от женщины во время полового акта пневмы- инь.

«Сексуальные наставления» были необычайно популярны и во многих мелких государствах, которые в то время существовали на юге страны. Ниже я привожу стихотворение выдающегося поэта Бао Чжао (ок. 421–465), в котором описываются эксперименты в области сексуальной алхимии, проводившиеся князем Хайнани. Император пожелал узнать от него эти секреты, но князь отказался их выдать и исчез.

Хайнаньский князь Стремится достичь долголетия: Соблюдает диету, правильно дышит, Читает «Книгу бессмертных». В хрустальных чашках и сосудах из слоновой кости, В золотом тигле яшмовой ложкой смешивает эликсир. Смешав эликсир, Он забавляется в «алых покоях». В «алых покоях» Избранная Дева бренчит своими серьгами, Самка феникса поет, самец ей вторит — И все завершается отчаянием. «Юй тай синь юн»

Помимо упоминаемой Избранной Девы (и снова здесь иероглиф цай употреблен с ключом 120), «золотой тигель» и «яшмовая ложка» также могут иметь сексуальные ассоциации.

Следует отметить, что в даосской терминологии выражением «алые покои» (цыфан) обозначается один из «девяти дворцов», на которые делится человеческое тело. Одновременно оно может означать и комнату, в которой адепт занимается сексуальной практикой. То же самое можно сказать о «яшмовых покоях» (юйфан) — выражение, которое часто встречается в названиях сексологических трактатов (например, в упоминавшемся выше «Юй фан би цзюэ»), — и о «сокровенной комнате» (тунфан термин и ныне используется для обозначения помещения, где молодожены проводят первую брачную ночь).

Достоинством «пособий по сексу» можно считать и то, что наряду с объяснениями различных аспектов плотской любви они учат мужчину принимать во внимание женские чувства, а также учитывать различие их жизненных ролей со всеми вытекающими из этого последствиями. Показательно, что почти все стихотворения, в которых оплакивается горькая женская доля, были написаны мужчинами. Если при династии Хань госпожа Бань в своих «Наставлениях» отстаивала приниженное положение женщины, то позже многие мужчины начали возмущаться подобной несправедливостью. Ниже я привожу стихотворение известного ученого и чиновника Фу Сюаня (217–278), пронизанное совершенно иным духом, чем «Наставления» госпожи Бань.

Воистину, горестно родиться женщиной. Трудно даже представить нечто более низкое! Мальчики могут открыто стоять у передних ворот, От рождения их пестуют словно богов. Их дух мужской ограничен лишь четырьмя морями. На десять тысяч ли они отправляются сквозь штормы и пыль. Девочка же растет, не зная ни любви, ни ласки, И никто в семье по-настоящему не заботится о ней. Подрастет — вынуждена скрываться во внутренних покоях, Покрывать голову, бояться посмотреть чужим в лицо. И никто не всплакнет, когда ее отдают замуж: Все связи с родными прерываются сразу. Потупив взор, она пытается сдерживать свои чувства, Белыми зубами закусывая алые губки. Отныне ей предстоит вечно кланяться и падать на колени, Унижаться перед служанками и наложницами. Любовь ее мужа столь же туманна, как Млечный Путь, Но она должна следовать за ним, как подсолнух за солнцем. Вскоре их сердца станут разделены, как вода и огонь, И она будет виновата во всех прегрешениях. Через несколько лет ее нежное личико станет мрачнеть, Когда муж начнет постоянно искать новых любовных утех. Хотя вначале они были близки, как тело и тень, Теперь стали далеки, как китайцы и варвары. Но китайцы с варварами хоть иногда встречаются, А муж с женой разлучены, словно звезды Вега и Альтаир. «Юй тай синь юн»

Из множества поэтов периодов Трех Царств и Шести Династий, которые любили слагать стихи от имени женщин, описывая их горести, упомяну только Цао Пэя (187–226), второго императора династии Вэй, известного под посмертным именем Вэнь-ди. Среди его сочинений есть знаменитое прощальное стихотворение, в котором жена генерала Лю Сюня обращается к балдахину над их супружеским ложем. После двадцати лет супружества он полюбил другую женщину и отослал свою прежнюю жену в родительский дом под предлогом, что она не родила ему сына.