Сексуальная жизнь в Древней Греции

Жизнь, посвященная наслаждению, как истинной цели стремлений, единственному состоянию, свидетельствующему о счастье, стала даже

6 Согласно Светонию ("Цезарь", 52), то же говорил о Цезаре Курион; сртакже Cicero, Verres II, 78, 192

лозунгом целой философской школы. Эта школа была основана Аристиппом, который, по свидетельству Афинея, разнообразил свою жизнь, "нося роскошные одежды и занимаясь любовью". Из своих любовниц он особенно был привязан к Лайде - знаменитой куртизанке того времени.

Особенно большое значение для греческих представлений о чувственных удовольствиях имеют мысли, которые вложил в уста Полиарха крупный ученый и музыковед Аристоксен в своей "Жизни Архита" (Ath., xii, 545a; FHG, ii, 276). Полиарх славился своим роскошным образом жизни и был одним из послов, направленных Дионисием Младшим в Тарент. В беседе с Архитом и его учениками речь зашла о чувственном удовольствии в самом широком смысле слова. Полиарх произнес пространную речь, в которой попытался доказать, что все здание добродетели, воздвигнутое этическими философами, в корне противоречит человеческой натуре; сама Природа требует от нас избрать наслаждение девизом нашей жизни. Цель всякого здравомыслящего человека - с величайшим восторгом срывать удовольствия; подавляя стремление к ним, мы не становимся ни мудрее, ни счастливее; действуя таким образом, мы обнаруживаем непонимание характера и потребностей человеческой натуры. Поэтому со стороны персов было весьма разумным вознаграждать тех, кто изобрел новый вид наслаждений. И действительно, персам удалось отнять у мидян их могущество только потому, что по мере роста своей власти и богатства они расширяли также границы своих чувственных наслаждений.

Хотя воззрения Полиарха являются в известном смысле преувеличением, следует все же допустить, что в них содержится зерно истины, о чем свидетельствуют приведенные выше вступительные замечания. В любом случае, читатель достаточно узнал о греческом евангелии Гедоне, чтобы в последующих главах взглянуть на важнейшие проявления греческой культуры с этой точки зрения. Ему предстоит познакомиться с народом, который, в отличие от всех остальных, сделал фундаментом своего существования чувственность, сумев сочетать ее с высочайшей этикой. Тем самым он создал такую культуру жизни, которой человечество не перестанет восхищаться до конца времен.

ГЛАВА I

СВАДЬБА И ЖИЗНЬ ЖЕНЩИНЫ

1. ГРЕЧЕСКАЯ ЖЕНЩИНА

ЕДВА ЛИ ЕЩЕ в наши дни существует необходимость указывать на полную безосновательность суждения о приниженном положении замужней гречанки. Это ошибочное мнение просто не могло не возникнуть, ибо оно основывалось на неверной предпосылке - искаженном представлении о роли женщины. За свою короткую историю греки проявили себя чрезвычайно бесчестными политиками, однако они всегда оставались непревзойденными художниками жизни. Именно поэтому они и заключили женщину в те границы, которые были установлены для нее самой природой. Современная идея о существовании двух типов женщин женщины-матери и женщины-куртизанки - была признана греками еще на заре их цивилизации; исходя из нее они и строили свою жизнь. О втором типе женщин речь пойдет позже, но невозможно представить себе почестей высших, чем те, что воздавались женщинам, причисляемым греками к типу женщины-матери. Когда гречанка становилась матерью, она достигала цели своего существования. После этого ее уделом являлись две заботы, выше которых для нее не было ничего: управление домашними делами и воспитание детей - девочек, пока те не выйдут замуж, мальчиков, пока в них не начнет пробуждаться самосознание. Таким образом, брак для греков был одновременно средством достижения определенной цели - обзаведения законными потомками, которые останутся на земле после смерти родителей, - и способом упорядочить и обустроить домашние дела. Царство женщины распространялось на все сферы домашнего хозяйства, единовластной госпожой которого она была. При желании можно назвать такую супружескую жизнь безрадостной; мы и впрямь не можем не относиться к ней именно так, если принимать во внимание роль женщины в общественной жизни нашего времени. С другой стороны, в ней не было неестественности и фальши, присущих современному браку. В греческом языке отнюдь не случайно отсутствуют слова для обозначения таких понятий, как "флирт", "галантность" и "кокетство".

Современный человек вправе задаться вопросом, а не чувствовали ли себя греческие девушки и женщины в своем заточении безнадежно несчастными. Ответ может быть только отрицательным. Не будем забывать, что нельзя тосковать о том, чего не знаешь; притом гречанка с такой серьезностью занималась строго ограниченным (но от этого не менее благородным) кругом занятий, проистекавших из ее обязанностей по ведению домашнего хозяйства, что у нее просто не оставалось времени на мучительные раздумья о своем существовании.

Однако вся ограниченность досужих толков о приниженном положении греческой женщины становится очевидной благодаря тому, что уже в древнейших литературных источниках брак, а вместе с ним и женщина описываются с такой сердечностью и симпатией, какие трудно себе представить. В каком еще литературном произведении расставание мужа с женой изображено с той же глубиной чувства, что одухотворяет всю знаменитую сцену прощания Гектора с Андромахой из "Илиады" (vi, 392-496):

Он приближался уже, протекая обширную Трою,

К Скейским воротам (чрез них был выход из города в поле);

Там Андромаха супруга, бегущая, встречу предстала,

Отрасль богатого дома, прекрасная дочь Этиона;

Сей Этион обитал при подошвах лесистого Плака,

В Фивах Плакийских, мужей киликиян властитель державный;

Оного дочь сочеталася с Гектором медноспешным.

Там предстала супруга: за нею одна из прислужниц

Сына у персей держала, бессловного вовсе, младенца,

Плод их единый, прелестный, подобный звезде лучезарной.

Гектор его называл Скамандрием; граждане Трои

Acтианаксом: единый бо Гектор защитой был Трои.

Тихо отец улыбнулся, безмолвно взирая на сына.

Подле него Андромаха стояла, лиющая слезы;

Руку пожата ему и такие слова говорила:

"Муж удивительный, губит тебя твоя храбрость! ни сына

Ты не жалеешь, младенца, ни бедной матери; скоро

Буду вдовой я, несчастная! скоро тебя аргивяне,

Вместе напавши, убьют! а тобою покинутой, Гектор,

Лучше мне в землю сойти: никакой мне не будет отрады,

Если, постигнутый роком, меня ты оставишь: удел мой

Горести! Нет у меня ни отца, ни матери нежной!

Старца отца моего умертвил Ахиллес быстроногий,

В день, как и град разорил киликийских народов цветущий,

Фивы высоковоротные. Сам он убил Этиона,

Но не смел обнажить: устрашатся нечестия сердцем;

Старца он предал сожжению вместе с оружием пышным.

Создал над прахом могилу; и окрест могилы той ульмы

Нимфы холмов насадили, Зевеса великого дшери.

Братья мои однокровные - семь оставалось их в доме

Все и в единый день преселились в обитель Аида:

Всех злополучных избил Ахиллес, быстроногий ристатель,

В стаде застигнув тяжелых тельцов и овец белорунных.

Матерь мою, при долинах дубравного Плака царицу,

Пленницей в стан свой привлек он с другими добычами брани,

Но даровал ей свободу, приняв неисчислимый выкуп;

Феба ж и матерь мою поразила в отеческом доме!

Гектор, ты все мне теперь - и отец, и любезная матерь,

Ты и брат мой единственный, ты и супруг мои прекрасный!

Сжаться же ты надо мною и с нами останься на башне,

Сына не делай ты сирым, супруги не сделай вдовою;

Воинство наше поставь у смоковницы: там наипаче

Город приступен врагам и восход на твердыню удобен:

Трижды туда приступая, на град покушались герои,

Оба Аякса могучие, Идоменей знаменитый,

Оба Атрея сыны и Тидид, дерзновеннейший воин.

Верно, о том им сказал прорицатель какой-либо мудрый,