Сексуальная жизнь в Древней Греции
Шрифт:
Третье стихотворение, также озаглавленное пaidika, представляет собой жалобу на непостоянство любимого, увещание сохранять верность и напоминание о том, что нежный цвет юности не вечен и ему грозит старость. Поэтому на любовь ему следует ответить любовью, чтобы однажды об их союзе говорили, как о любви Ахилла и Патрокла.
Нежно и трогательно стихотворение, в котором выражается радость при виде любимца после трех дней разлуки и пожелание, чтобы их любовь была подобна любви, процветавшей в Мегарах, где Диокл ввел состязание мальчиков в поцелуях (с. 77).
Возле могилы его собираются ранней весною
Юноши шумной гурьбой и выходят на
Тот, кто устами умеет с устами всех слаще сливаться,
Тот, отягченный венками, идет к материнскому дому...
О, если бы потомки сказали о них: "Равною мерой друг друга любили, как будто бы снова // Жили в тот век золотой, где любовь на любовь отвечала" [пер. M. Е. Грабарь-Пассек]. Очаровательная поэма, озаглавленная "праздник жатвы" и еще стариком Гейнсием названная "царицей" идиллий Феокрита, посвящена воспоминанию о счастливо проведенном дне на острове Кос; поэт рассказывает о том, как с двумя друзьями он отправился за город. По дороге они встречают пастуха по имени Ликид, которому после краткой беседы поэт предлагает остаться и испытать свое искусство, состязаясь в песнях. Ликид охотно соглашается и запевает propemptikon (прощальную песнь), в которой желает своему возлюбленному Агеанакту счастливого пути по морю:
Агеанакт пусть закончит удачно свой путь в Митилену,
Даже коль южная буря к Козлятам на запад погонит
Влажные волны и к ним Орион прикоснется ногою.
Если к Ликиду, чье сердце сжигает огонь Афродиты,
Будет он добр, - к нему пламенею я жаркою страстью,
Чайки пригладят прибой для него, успокоят и море,
Южную бурю и ветер восточный, что тину вздымает.
Чайки, любимые птицы морских Нереид синеоких,
Всех вы пернатых милее, из волн добывающих пищу.
Агеанакта желанье - скорее доплыть в Митилену;
Пусть же он будет удачлив и пристани мирной достигнет.
Я же в тот день соберу цветущие розы, аниса
Или левкоев нарву и венок этот пышный надену.
Я зачерпну из кратера вина птелеатского, лягу
Ближе к огню, и бобы кто-нибудь на огне мне поджарит.
Ложе мое из травы, вышиною до целого локтя;
Есть асфодель, сухостебель и вьющийся цвет сельдерея.
Агеанакта припомнив, вином услаждаться я буду,
Кубки до дна осушая, губами касаясь осадка.
Будут на флейте мне двое играть пастухов: из Ахарны
Родом один, а другой - ликопеец; и Титир споет нам
Песню о том, как когда-то о Ксении Дафнис томился...
В ответ Феокрит говорит другу о том, сколь понравилась ему эта песня, и запевает другую, в которой противопоставляет свое счастье в любви злоключениям своего друга Арата, знаменитого врача и поэта из Милета, влюбленного в неприступного красавца Филина:
...вы, Эроты, чьи щечки румянее яблок,
Нынче в красавца Филина метните вы острые стрелы,
Крепче метните! Зачем беспощаден он к милому гостю?
Сам же - как плод перезрелый; недаром красотки смеются:
"Горе, ах горе, Филин! тебе красоваться недолго!"
Больше не станем, Арат, у дверей до утра мы томиться,
Ноги себе обивать. Петухов предрассветные крики
Пусть повергают других, а не нас, в огорчения злые.
[перевод М. Е. Грабарь-Пассек]
Чтобы утешить друга Арата, чье врачебное искусство не способно помочь ему в исцелении ран, нанесенных Эротом, Феокрит написал пространную эпическую поэму, где обстоятельно описаны страстная любовь Геракла к Гиласу, похищение
последнего нимфами источника и отчаяние осиротевшего героя (Феокрит, 30, 23, 29, 12, 7, 13; другие гомосексуальные пассажи у Феокрита суть следующие: 15, 124; 20, 41, 6, 42; 3, 3: to kaлov пeфvлeueve - обращение к любимому, столь сладостное, что его невозможно перевести (см. Геллий, ix, 9); 2, 77-80, 44, 150, 115; эпиграмма 4).8. КОЕ-ЧТО ИЗ ДРУГИХ ЛИРИЧЕСКИХ ПОЭТОВ
Праксилла, милая поэтесса здоровой веселости и чувственной житейской мудрости, рассказывала в своих стихотворениях о похищении Хрисиппа Лаем и о любви Аполлона к Карну (фрагм. 6 и 7).
Согласно Афинею, Стесихор, "сам большой сладострастник", также писал стихотворения в том жанре, который назывался в античности "песнь о мальчиках" (Ath., xiii, 601 а). Ни одно из них не сохранилось.
Вакхилид (фрагм. 13) упоминает среди мирных трудов занятия молодежи в гимнасиях, праздники, исполнение песен о мальчиках.
"Сколиями" назывались застольные песни, распевавшиеся главным образом гостями после трапезы, когда вино развязывает языки, и сочинявшиеся ex tempore. Одна из таких импровизаций звучит следующим образом: "Стать бы мне лирой слоновой кости, тогда мальчики пустились бы со мной в дионисийский пляс" (Сколий, 19).
Дошедшее до нас поэтическое наследие Биона из Смирны, млад
шего современника 'Феокрита, довольно незначительно. Из его сти
хотворения к Ликиду упомянем следующие строки: "Если кого из
бессмертных воспеть захочу иль из смертных, //Только бормочет
язык мой, и петь не хочет, как прежде; //Стоит же только запеть мне
для Эроса иль для Ликида, //Тотчас из уст у меня моя песня, ликуя,
польется"167.
В другом стихотворении (viii) он обращается к Гесперу, или вечерней звезде:
Геспер, ты светоч златой Афродиты, любезной для сердца!
Геспер, святой и любимый, лазурных ночей украшенье!
Меньше настолько луны ты, насколько всех звезд ты светлее.
Друг мой, привет! И когда к пастуху погоню мое стадо,
Вместо луны ты сиянье пошли, потому что сегодня
Чуть появилась она и сейчас же зашла. Отправляюсь
Я не на кражу, не с тем, чтобы путника ночью ограбить,
Нет, я люблю. И тебе провожать подобает влюбленных.
Наконец, в восьмом стихотворении перечислены знаменитые пары друзей и восхваляются те, что нашли счастье взаимной любви: Тесей и Пирифой, Орест и Пилад, Ахилл и Патрокл.
167 Цитаты из Биона даны в переводе M. Е. Грабарь-Пассек. (Прим пер.).
III. СТИХОТВОРЕНИЯ "АНТОЛОГИИ"
Нам уже столь часто приходилось цитировать в качестве свидетельств отрывки из тысяч эпиграмм Палатинского кодекса, что в данном очерке гомосексуальной литературы следует привести лишь те эпиграммы, которые сообщают нечто особенно характерное. Так, Антистий (Anth. Pal., xi, 40) пишет: "Клеодем, сын Евмена, еще мал, но и такая кроха, он проворно пляшет с мальчиками. Посмотри, он обвязал бедра пестрой шкурой оленя, а его золотистые волосы украшает венок из плюща! Сделай его взрослым, благой Вакх, чтобы твой юный служитель стал во главе священных танцев молодежи". Эпиграмма Лукилия (xi, 217) звучит почти современно: "Чтобы избежать подозрений, Аполлофан вступил в брак и ходил женихом по рынку, говоря: "Завтра же будет у меня ребенок". Когда же он появился на следующий день, то вел за собой не ребенка, а подозрение".