Семь дней Создателя

— Скажу через неделю.

Позвонил Сан Саныч:

— Чего ты вцепился в этих армян?

— Слушай, вор на вору — терпеть ненавижу.

— Ну, жди гостей.

Их было четверо. Наверное, ещё водитель в затонированном "Вольво". Вошли в приёмную и в мои двери.

— Куда? — грудью на ворога преградила путь Изабелла. — Кто такие? По какому вопросу? Без доклада нельзя.

На её голос из рекреации выскочила дежурная смена, их начальник из дежурки.

Непрошеные гости остановились.

— Скажи хозяину, женщина, Левон Кастанян по важному делу и товарищи.

Изабелла вернулась от меня и объявила:

— Господин Кастанян может пройти, а остальные в рекреацию чай пить.

Посетители переглянулись, курлыкнули что-то по-своему и подчинились. В рекреации никто гостей не угощал — дежурная смена села биться в нарды — но стоял куллер, коробка с пакетиками чая, сахар в сахарнице и стопка пластиковых стаканов. Вошедшие повертели головами, и присели в уголке.

Братья Кастаняны совершенно не похожи: Георг был толст и короток, Араик длин и тощ, Левон горбат. Он прошёл, сел без приглашения и облокотился о мой стол.

— Вот ты какой. Я думал, молод, глуп, горяч, а ты седой. Что же ты творишь, шакал?

— Если ты пришёл говорить, хачик, то подбирай слова, если желаешь без лишнего базара вылететь в окно, за этим дело не станет.

После минуты размышлений, он наклонил ко мне руку с отогнутым средним пальцем:

— Дай сюда!

Об этом приёме мне рассказывал Кашап. Годами тренируя, уголовники копят силу среднего пальца, и, зажав им нетренированный, ломают, как спичку, без видимых усилий.

Глядя в его рысьи глаза, вложил палец в этот крючок. Нажим, наверное, был силён, но я даже не почувствовал. Да и что он мог сделать с пальцем, силу которого питал оптимизатор. С минуту смотрел, как наливаются кровью глаза напротив, потом придавил слегка — у противника брызнули слёзы. Он подался вперёд, склонив голову к плечу, будто подставляя ухо для добрых слов. И я заговорил:

— Слушай сюда, недостойный сын верблюда. Забирай свою отару, и чтоб духу вашего в моём городе не было. Якши? А это тебе на память.

Придавил сильнее и услышал сухой хруст ломающейся кости. Горбун в беззвучном крике широко открыл рот с двумя золотыми челюстями.

Днями позже пили с Максом кофе и вели обычный мужской трёп.

— Сломался Жорик — всё бросил, стоит в шашлычке у мангала, шампуры вертит.

— Нашёл призвание. Ты как, защитил тогда Галину Дмитриевну? Сколько раз? — намек на наш отъезд с Рамкуловым без Макса.

— Слушай, вернулись эти козлы, с кольями да числом поболее. Пришлось из шпалера небо дырявить. Утром вызвал ребят, прошвырнулись селом, согнали народ на сход. Говорю, на первый раз сто штук выложите — хотите сами скидывайтесь, хотите драчунов ищите, мне по барабану. В следующий раз сумма удвоится. Я вас либо по миру пущу, либо воспитаю. Бабло на следующий день притаранили, а Галина — она у них депутат — рассказала: вспомнили селяне, что раньше их станичниками звали, и кордоны поставили вокруг пансионата. Своих буянов усмирили и всяких пришлых.

— Ну, что сказать? Молодец, просто красавчик.

— Вчера на Кастаняшкину базу заглянул, там этих черножопиков — мужики, бабы, ребятишки — целое общежитие. Я говорю, через неделю, чтоб духу не было. Подгоню бульдозер, с землёй сровняю.

— Ну и дурак!

Я в сердцах поставил чашку и расплескал кофе.

— Алекс, ты куда?

— Иди к чёрту! — хлопнул дверью.

Заглянул в рекреацию:

— Лёвчик, поехали.

Они обступили плотным кольцом и хмуро молчали. Даже груднички притихли на маминых руках.

— Живите, никто вас не тронет. Но чем на жизнь зарабатывать думаете? Что умеете, кроме хреново строить? Механизаторы есть? Водители? Чёрт! Метлой махать можете?

Набрал Рамкулова.

— Кастаняновскую базу знаешь? Жду стоя.

— Лечу, — был ответ.

В молчаливом сопровождении толпы мы обошли всю территорию, осмотрели строительную технику и оборудование, склад строительных материалов — всё, что бросил Жорик, перенадеявшись на авторитет брата.

— Идея такая: забираешь всё, тебе пригодное, и поставляешь полный набор коммунальной техники. Здесь будет частное предприятие "Уклад".

— Посчитать надо, — торговался Рамкулов.

— Я тебе конкурента устранил.

— А я цен не знаю на эти поливалки, подметалки.

— Поставишь в кредит — ребята рассчитаются.

— Своих ссуд по горло.

— Не ищи со мной ссоры, — повернулся спиной к несговорчивому татарину.

Армянам:

— Знаете мой офис? Кто поголовастее завтра спозаранку — помогу с оформлением юридического лица.

Утро следующего дня. Мой визави Игорь Оганесян. Акцент у собеседника тяжёлый — что Оганесян, сразу уловил, а вот имя…. Пусть будет Игорь.

— Согласны трудиться на коммунальном поприще?

Он кивнул.

— Нина Васильевна подыскала аудитора, он поможет описать, расценить строительное имущество — не верю я Рамкулову. Не очень верю. Давай паспорт.

С фотографии смотрела симпатичная мордашка. Вскинул удивлённый взгляд. Словами и жестами Игорь объяснил, что нет у него российского гражданства. Это паспорт его русской жены.

— А в Армении другая?

После паузы собеседник подтвердил — да, есть.

Вызвал Нину Васильевну.

— Оформляйте частное предприятие "Уклад" на эту особу.

Попросил Изабеллу разыскать в городе настоящий армянский коньяк. После третьей рюмки гость перестал коверкать русские слова и без запинки курлыкал что-то на своём наречии. Я понял, это рассказ о мальцах и жене, оставленных в далёкой Армении.

Сжал его бицепс:

— Привези их сюда. Вторая жена поймёт, обязательно поймёт, только для этого надо много зарабатывать.

Нина Васильевна вошла: