Семь футов под килькой

– Горячего борща с салом! – вставил Петрик, печально оглядев сладкий стол.

Дамы захохотали. Королева похлопала принца по плечу:

– Крепись, любимый! – И вновь с улыбкой обратилась к дамам: – С нами все не так просто. Женщине для полного и безоговорочного счастья нужно то, что обозначается словом из трех букв.

– Правда?! – показательно обрадовался принц Петрик, провоцируя новый взрыв смеха.

– Вы о чем сейчас подумали? – притворно нахмурилась Дора. – Неверно. То есть верно лишь отчасти. Правильное слово – «всё»!

Хохочущие дамы забили в ладоши. Петрик в напускном отчаянии помотал головой, красиво разлохматив сияющие кудри.

– Душевное спокойствие, мир и лад в доме, регулярные купания в любви и обожании. – Дора ласково потрепала Петрика по волосам. – Здоровье и благополучие всех членов семьи, успех в делах и творчестве, тотальный контроль над свободными радикалами – вот наша женская программа-минимум! Обязательных составляющих женского счастья может быть сколь угодно много, и отсутствие хотя бы одной из них непоправимо нарушает гармонию…

Тут гармонию нарушил дробный топот, похожий на цокот копыт. Дора замолчала и оглянулась.

В беседку, стуча по мрамору металлическими набойками на каблуках, влетела невысокая пухлая дама неопределенных лет – в тесных джинсах и балахонистой белой рубашке, под воротником которой пестрел яркий шейный платок, повязанный на манер пионерского галстука. В руке у толстушки был лаковый клатч, на запястьях звенели браслеты.

– Машенька? – удивилась Дора.

Стильные дамы при виде цыганистой Машеньки начали морщиться и переглядываться с видом «это еще кто?». Счесть ее опоздавшей к началу мероприятия не позволяло отсутствие свободных посадочных мест.

– Я на секундочку! – Машенька швырнула на стол свой клатч и кинулась на шею Дорониной. – Дорочка, дорогая, спасибо, спасибо, не знаю, как и благодарить, у меня все получилось!

– Да? – Дора поверх плеча повисшей на ней Машеньки извиняюще улыбнулась заинтригованным дамам. – Присядешь с нами, расскажешь о своих успехах?

Я встала, демонстрируя готовность уступить новой гостье свое место за столом. Машенька отцепилась от Доры и помотала головой:

– Не могу, я на секундочку забежала, меня там ждут.

– ОН? – многозначительно уточнила Дора.

– ОН! – ликующе подтвердила Машенька и щедро рассыпала воздушные поцелуи. – Девочки, всем удачи, верьте Доре, она такая, такая… Люблю! Целую! Вернусь из Греции – позвоню!

Толстушка вылетела из беседки так же стремительно, как и влетела.

– Кто же ОН-то? – Дора шагнула к балюстраде, провожая Машеньку задумчивым взглядом. Дамы моментально повскакивали с мест и кукушечками высунулись меж колонн, чтобы тоже увидеть, кто ОН и какой.

Я тоже подошла и посмотрела. Рядом тут же возник Петрик.

– О, а малыш подкачался, – одобрительно сказал он мне на ухо, – уже не бледный глист – юный мачо!

ОН и впрямь смотрелся очень неплохо. Голубые джинсы подчеркивали длинные стройные ноги, эластичная черная футболка обтягивала широкие плечи и рельефную грудь.

Дамы в беседке заахали умиленно и восторженно.

ОН, увидев, что его рассматривают, просиял белозубой улыбкой и помахал дамам ручкой.

– И бронзант хороший, загар совсем как натуральный получился, – отметил Петрик.

Толстушка Машенька, с необыкновенной легкостью проскакав по ступенькам, влетела в объятия мачо и заливисто засмеялась. Мачо мужественно хохотнул, подхватил даму на руки и унес за поворот, где мы уже не могли их видеть.

– Хоть бы не уронил ее, – пробормотала я.

Как бы мачо не пыжился, он не Геракл.

– Ничего, там кусты мягкие, – успокоил меня Петрик.

Мы вернулись к столу. Дамы с задумчивыми и мечтательными лицами занимали свои места.

– Люся, Маша сумочку оставила! – спохватилась Доронина.

Все уставились на забытый клатч. Я подошла и взяла его, но неудачно – вверх ногами, так что на пол выпали какие-то бумаги. Я подняла их: рекламный буклет элитного жилого комплекса и два билета на самолет.

– Кто-то вьет уютное гнездышко, – с пониманием прокомментировала Дора, щелкнув ногтем по буклету.

– И летит на Санторини, – завистливо добавила я и под тихий стон присутствующих заторопилась на выход. – Догоню, верну ей…

Эмма с Машенькой ждали меня на парковой лавочке с видом на карусели.

Машенька успела стереть косметику, закатала джинсы, сняла с шеи старомодный платочек, повязала его на голову на манер банданы и теперь выглядела на свои честные двадцать. Эмма перестал пыжиться, изображая гренадерскую стать, и вольготно раскинулся на лавочке – долговязый парнишка, похожий на молодого лося. В руке у него был рожок с мороженым – надо полагать, очень вкусным. Эмма сладко чавкал и жмурился от удовольствия.

– А вот и наши денежки! – увидев меня, обрадовалась Машенька.

Я молча вручила ей «забытый» клатч и выдала им обоим по тысяче рублей.

– Ну, как мы сыграли? – явно напрашиваясь на похвалу, спросил Эмма.

– Публика в восторге. – Я отправила в ближайшую урну уже ненужный рекламный буклет и фальшивые авиабилеты, напечатанные на принтере.

– А можно мне в следующий раз роль со словами?

– Со словами роль только у Доры. Шли бы вы отсюда, чтобы наши дамы вас не увидели, они уже скоро будут расходиться.

– Ну и ладно, нет слов – есть деньги. – Машенька, не столь амбициозная, как ее партнер, встала с лавочки и потянула за собой Эмму: – Пойдем, Витек, в пельменную.

– Пелемень! Требуют наши сердца! Пелемень! Требуют наши глаза! – радостно запел вечно голодный братец, послушно топая за подружкой.

Я проводила веселую молодежь добрым родительским взглядом и пошла обратно в беседку.

Дамы во главе с Дорой под руководством оператора выстраивались на лестнице для общего фото. Дело это было непростое, потому как каждая мадам желала оказаться ближе к центру. Оператор проявлял чудеса дипломатии, королева Феодора, вокруг которой группировались ее новые подданные, молчала и улыбалась – она была выше мелочной суеты. Я не стала мешать многотрудному финальному процессу и поднялась к беседке с другой стороны, по тропинке.