Семь ключей от зазеркалья

— Цинизм — это, знаешь ли, не самый страшный недостаток, — отозвался он. — Вообще люди с тяжёлым прошлым делятся на три категории. Первые ломаются, вторые начинают ненавидеть весь мир, а третьи становятся циниками. Твой вариант совсем не плох.

— Ну, ненависть к миру мне тоже очень даже свойственна, — справедливости ради отметила я.

Декан скорчил недоверчивую физиономию.

— Как-то неубедительно. Но ты потренируйся, может быть, постепенно получится, — подмигнул он.

Глава 11. Убийственный взгляд

О том, что случилось в доме архиепископа, я догадалась, едва начала спускаться по ведущей в сокровищницу лестнице. Нет, на саму территорию резиденции я прошла благополучно. Охранник у ворот приветствовал меня кивком головы, ни о чём не спрашивал и документов не требовал. К тому моменту меня хорошо знали: как-никак, в последние дни я проводила здесь немало времени. Однако, в силу случайности или закономерно, в моё присутствие Охотник не давал о себе знать.

Теперь же он сделал свой ход, в этом не оставалось ни малейших сомнений. Достаточно было взглянуть на встревоженных людей, сновавших вверх и вниз по ступенькам. На стражника, перекрывавшего вход в сокровищницу с грозным видом, призванным скрыть чувство растерянности. На мужчину в исподнем, остриженного, как монах, раскачивавшегося вперёд-назад и рыдавшего в углу. И наконец на Орвина, взъерошенного наподобие драчливого воробья и ожесточённо тёршего себе виски.

— Всё, ключа нет? — с места в карьер спросила я.

Не люблю терзаться сомнениями во время продолжительных предисловий.

— Угу, — подтвердил принц и лишь затем убрал руки от головы.

— Всё-таки нашёлся потайной ход?

Других предположений у меня, признаться, не было. Я не видела иных лазеек, с учётом всех принятых мер предосторожности. Нет, разумеется, если бы в распоряжении Охотника имелась целая армия, он мог бы взять резиденцию штурмом, но в этом случае представшая моим глазам картина была бы совершенно иной.

Однако Орвин отрицательно мотнул головой. Выглядело это как-то совершенно не по-королевски. Складывалось ощущение, что он не только растерян, как многие другие, но ещё и доведён до белого каления.

— Так что случилось-то?

Спокойствие изменило и мне.

— Именно это я и пытаюсь выяснить, — чуть ли не прорычал Орвин и повернулся ко второму стражнику, которого я поначалу в общей суете даже не заметила. В отличие от первого, дежурившего у двери, этот стоял в сторонке, сжавшись в комок.

— Ну-ка теперь то же самое сначала, чётко и ясно! — потребовал принц.

Охранник кивнул, сглотнул и принялся объяснять.

— Всё было как обычно. Потом пришёл брат Оноре. — Он бросил взгляд на мужчину, раскачивавшегося в углу на табурете. — Его проверили, ничего подозрительного не обнаружили. Он молился в сокровищнице, как и все, два часа. Потом ушёл. Ключ был на месте. Начал молиться другой монах, брат Симон. А дальше оказалось, что брат Оноре остался внутри, а ключ пропал.

— Стойте-стойте. — Я запустила руки в волосы и тряхнула головой. — То есть брат Оноре ушёл, но он же остался?

— Ушёл и остался, — с готовностью подтвердил стражник.

— Не вернулся назад, а именно остался? — уточнил принц.

Стражник кивнул.

— Выходит, было два брата Оноре?

— Выходит, что так.

— А когда первый брат Оноре пришёл, он был один или с кем-то ещё?

— Один.

— И ушёл тоже один?

— Истинно так.

— Точно ушёл?

— Точно.

— Но если он пришёл один и ушёл один, то никого другого в сокровищнице быть не могло. Кроме брата Симона, которого вы впустили отдельно?

— Не могло, — охотно согласился допрашиваемый.

— Тогда откуда в сокровищнице, кроме брата Симона, взялся брат Оноре? — рявкнул принц.

— Не знаю, ваше высочество, — аж затрясся стражник.

Я повернулась к раздетому мужчине на табурете. Рыдать он уже перестал, но трясся не то от холода, не то от нервов, и вид имел невероятно печальный.

— Это вы — брат Оноре?

— Да.

— Тот, который вошёл, или тот, который вышел?

— Я не уходил, — ответил он и почему-то снова зарыдал.

К счастью, в этот момент к нам спустился офицер Блим, бледный донельзя, но деловой и сосредоточенный, и картина довольно быстро прояснилась. Точнее, прояснилась последовательность событий, хотя объяснения некоторым из них по-прежнему не было.

Итак, монахи сменяли друг друга каждые два часа. Очередным из них стал брат Оноре. Его проверили на предмет оружия, зеркал и прочих запрещённых предметов. Прибегли для этой цели как к обыску, так и к магическим амулетам. Ничего не обнаружили и пропустили инока в сокровищницу. Час спустя туда заглянули, как полагалось. Всё было в порядке. Ещё через час брат Оноре вышел в коридор. Стражник убедился в том, что артефакты на месте, опять же, в соответствии с предписанием. Затем монах ушёл, а его место занял следующий, брат Симон, какового предварительно обыскали, как и прочих.

Непонятное началось полчаса спустя, когда вышеупомянутый Симон с воплями вылетел из сокровищницы и принялся жестами зазывать охранников внутрь, не в силах как следует что-либо объяснить от волнения. В углу комнатушки, за огромным старым сундуком, обнаружили полуодетого, связанного брата Оноре с кляпом во рту и огромной шишкой на голове. По-видимому, его ударили чем-то тяжёлым и оставили лежать без сознания. Когда же он пришёл в себя, брат Симон услышал подозрительные звуки и вскоре обнаружил своего собрата по вере. Внятно объяснить, что с ним случилось, пострадавший пока не мог из-за сильного потрясения.

Реликвии как будто бы не пострадали, но срочно вызванный на место офицер Блим в благополучный исход столь подозрительных событий не поверил. Он поспешил привлечь специалистов, и те без труда установили, что ключ, лежащий в стеклянном ларце, — не более чем искусная подделка. В какой именно момент была совершена подмена, определить пока не удалось, но весьма логичным представлялось, что артефакт унёс столь же фальшивый брат Оноре, давно покинувший сокровищницу.

Мы с принцем и офицером поднялись наверх, дабы устроить небольшой совет подальше от посторонних ушей. Кое-что прояснялось. К примеру, не было никаких сомнений в том, что злоумышленник принял облик брата Оноре, воспользовавшись зеркальной магией. Он вырубил настоящего монаха, надел его рясу и спрятал за сундуком бесчувственное тело. Потом заменил артефакт изготовленной заранее копией, в нужное время вышел за дверь и спокойно удалился. Конечно, существовал риск, что стражи обнаружат двойника, но вероятность была невысока: не стали бы они без особых причин проводить тщательный обыск. Впрочем, я подозревала, что преступник был готов и к такому сценарию. Причём весьма вероятно, что жертв при этом развитии событий оказалось бы куда больше.

В сущности, в данный момент нам не давал покоя один вопрос: каким образом Охотник (а это, скорее всего, был именно он) сумел проникнуть сокровищницу? Как он ушёл, мы приблизительно понимали, но, чёрт побери, сперва он должен был как-то туда пробраться! Вновь спустившись по лестнице, мы принялись проверять всевозможные гипотезы. Первым делом я прощупала магическую защиту, которую самолично поставила несколько дней назад. Следов взлома не было. Стало быть, преступник не мог проникнуть в комнатку через зеркало или другую отражающую поверхность вроде отполированной стены или даже пролитой на пол воды. Вариант потайного хода нельзя было отмести полностью, но он оставался маловероятным по прежним причинам. К ним добавлялась и ещё одна, не менее важная: если бы такой ход существовал, Охотник воспользовался бы им не только для того, чтобы войти в сокровищницу, но и для того, чтобы выбраться наружу. Стоило ли рисковать и устраивать маскарад, если у него имелась такая возможность?