Семь кругов яда
Шрифт:
Внезапно огонек разгорелся, вспыхнул, и раздался голос:
– Ты нарушил условия договора, Эврард! – все подняли голову, щурясь на свет. – Ты вмешался. Мы ждем объяснений.
– Ну что-о-о, цвето-о-очек, будешь писать мне объясни-и-ительную? – меня взяли за подбородок.
– Ага, к ней приложу чай, тушенку, сгущенку и пилочку для ногтей, - ядовито ответила я. – Приятно, когда директор сидит.
– Ах ты бессо-о-овестный цвето-о-очек! – меня поймали и потащили к себе. – Сейча-а-ас объясня-я-ятся будем. Красне-е-еть, так сказа-а-ать. И извиня-я-яться…
– Ты что? Хочешь сказать,
Меня взяли за руку, и мы оказались в том же зале, по которому расхаживал златокудрый красавец и молча сидел, нетерпеливо вращая больщими пальцами толстяк.
– Извини-и-ите пожа-а-алуйста, - сладко заметил Эврард, улыбаясь. – Я не хоте-е-ел, так получи-и-илось… Случа-а-айненько… Ше-е-ел, ше-е-ел, увиде-е-ел дракона. Смотрю – непобежде-е-енный, вот и пришло-о-ось. И это только до обе-е-еда. Моего. Драко-о-он тоже-е-е пообе-е-едал. Что ж вы зарпа-а-аты заде-е-ерживаете сотру-у-удникам. Дракон чуть не подави-и-ился костя-я-ями. Бе-е-едный…
Я не знаю, как другие, но где-то мысленно призывались санитары, экзорцисты и священник уже ко мне.
– Как ты посмел вмешаться! – побагровел толстяк. – Отдавай девку по договору!
– Если бы не идио-о-оты, я был бы ни-и-ищим, - вздохнул Эврард, закатывая глаза и посылая хвалу небесам. – В догово-о-оре напи-и-и-исано, что можно тренирова-а-ать кома-а-анду. Вот я и тренирова-а-ал. Показал, как убива-а-ать драко-о-она. Тре-е-енер должен мотиви-и-ировать своим приме-е-ером. Нет, ну мы че-е-естно пытались оказа-а-ать дракону первую по-о-омощь, но он сконча-а-ался. А поскольку драко-о-он был один, некромант оказался бесси-и-илен, то мои сотру-у-удники все усво-о-оили в тео-о-ории. Они очень сожале-е-еют, что им живого драко-о-она не доста-а-алось.
Я как не очень сожалею. От слова совсем.
– Я тут поду-у-умал, - Эврард щелкнул пальцами и в его руках, истекая кровью, появилось драконье сердце. – Можно я у ва-а-ас что-то куплю-ю-ю… Что я могу купи-и-ить на одно драко-о-онье сердце?
По рукам Эврарда стекали струйки крови и капали на пол.
– Фу! – возмутился толстяк, кривясь и отшатываясь. – Убери эту мерзость! Я не переношу вида крови!
Светловолосый заинтересовался. Ой, чувствую, что на следующего дракона пойдет один танк с криками «Где он! Вылезай и умри!» и один лыжник с криками: «Может, не надо!».
– Прошу проще-е-ения от всего се-е-ердца, – заметил Эврард, бросая на стол драконье сердце. Брызги крови разлетелись по залу, основной массой попав на побледневшего толстяка, который затрясся мелкой дрожью, посерел и скривился, пытаясь стереть с дорогого костюма и лица всю кровную ненависть. – Серде-е-ечно благода-а-арен вам за проще-е-ение. И передаю серде-е-ечный приве-е-ет. От чи-и-истого се-е-ердца и по-о-очек… Дарить цвето-о-очек в качестве примире-е-ения не ста-а-ану. Она у меня одна-а-а.
– А как же гарем? – усмехнулся блондин, глядя на меня, как на любимую жену.
– Да что ж тако-о-ое! Меня еще лет де-е-есять гаремом попрека-а-ать будут. Гарем сначала распусти-и-ился, а потом я его распусти-и-ил. И щито поделать? – поднял брови Эврард и развел руками.
– Ладно с гаремом понятно, - усмехнулся блондин. – А бордель
как поживает?В этот момент я тоже очень заинтересовалась.
– Я ста-а-ар. Я о-о-очень ста-а-ар. Что вы хотите от ста-а-арого, больного челове-е-ека! – возмутился Эврард. – Эти хотя бы де-е-еньги приноси-и-или… Ну да ла-а-адно.
Меня взяли за руку, которую я чуть не выдернула.
– Иди-и-и сюда, утеше-е-ение безуте-е-ешной ста-а-арости, - ядовито заметил Эврард, все-таки ловя меня за руку и таща к себе. – Пойде-е-ем отсю-ю-юда. Зде-е-есь бессерде-е-ечные лю-ю-юди обижа-а-ают ста-а-арых, не-е-емощных люде-е-ей.
– Эврард, а сколько тебе лет? – поинтересовалась я, тихо злясь и злобно сопя. На вопрос мне, разумеется, не ответили. Ничего-ничего, я мстительная. – И чего это мы так молчим загадочно?
– Я обиделся. Тебе не понравились мои духи, - заметил Эврард, отворачиваясь.
– А я стара-а-ался…
Выйдя из кабинета, я взяла прямо с конвеера флаконище духов «Мой цветочек», которым можно задушить всю клумбу, открыла пробку, отворачиваясь от запаха. «Мадам Померкот» как – то полегче будет, но дорог не подарок, дорого… внимание! Смертельный номер!
– Цветочек! Не вздумай! – взмолился некромант, выпихивая меня в сторону двери. – Я уже один разлил. Два часа в обмороке лежал! Я тебя умоляю! Только не здесь!
Я с огромным удовольствием и флаконом удовольствия вышла в коридор. Подышу-ка я воздухом напоследок, а то «оби-и-иделся, не понра-а-авились…». Ничего, будет знать! Рядом жужжала обычная муха, как бы намекая на то, что как человек я – не самый лучший.
И я выплеснула на себя весь флакон, затаив дыхание. Муха сделала вялый круг и упала на пол. Я приоткрыла дверь, всеми силами пытаясь загладить свою вину. Если то, что за мной тянулось, можно было назвать шлефом, то можете считать меня королевой.
– Смотрю, ты о-о-о-очень хочешь извини-и-иться. Вообще-то я на тебя не оби-и-идеелся. Прост рабо-о-оты много, - невозмутимо заметил Эврард, пока я взглядом шарила по окнам, прикидывая какое можно открыть.- Иди сюда-а-а, цвето-о-очек.
Нет, я – не цвето-о-очек. Я тут поля-я-янка… Я тут за весь гарем пахну.
Еще никогда я с такой прытью не пыталась сократить дистанцию между мной и дарителем этого оружия массового поражения. Я даже потерлась об него, лежа на диване и распространяя невыносимые флюиды любви и обожания. Этот парфюм стоило назвать «Одинокая женщина», чтобы любой мужик в радиусе унюхивания падал, как подкошенный, а дама хватала его и тащила в ЗАГС, угрожая вторым флаконом.
Странно. Я тут стараюсь, благоухаю так, что даже комары умолкли, а Эврарду хоть бы хны! Он преспокойненько работает, положив одну руку мне на плечо.
– Молоде-е-ц, цвето-о-очек, - сладко улыбнулся Эврард, когда я снова заерзала рядом. – Пора-а-адовала ста-а-арого челове-е-ека. Пока ты ря-я-ядом меня ни один кома-а-ар не тронет. Оно того сто-о-оило. Поерзай еще немного, а то я слышал, как оди-и-ин лета-а-ает. И спа-а-ать ты буде-е-ешь ря-я-ядом. Всю ночь насеко-о-омых отгонять.
– Я что? Фумигатор? – возмутилась я, чувствуя, как одежда и волосы насквозь пропитались запахом.
– А щито поделать? – развел руками Эврард, поднимая брови. – Вот такой пердюмонокль!