Семь миров: Импульс

— Неплохо! — оценил его рвение Ёнк. — Займись этим!

* * *

Всю следующую неделю Ёнк был невыносим. Что-то не ладилось с ремонтом, вечно чумазый и уставший, он позволял себе кричать на Хета уже в полную силу голоса.

— Держи ровней! — злостно выпалил пациф и добавил что-то на неизвестном этому миру языке.

— Что-что? Случилось что-то плохое? — переполошился Хет.

— Да, случилось! Я застрял где-то на окраине вселенной с идиотом мурийцем и его проржавевшей посудиной! — съязвил Ёнк, швырнув крышку в сторону. — Где эти бездельники? Им давно пора вернуться! — еще более громко прокричал пациф, старательно очищая сосуд от насекомых.

— Они составляют карту планеты, на это нужно время, — успокаивал его Хет.

— Слишком долго. Их города давно должны были сгнить с таким подходом к делам!

— Они могли улететь на твоей сфере домой без нас? — задумчиво спросил Хет.

Ёнк громко рассмеялся:

— Если бы это было возможно, меня бы здесь уже не было. На сфере шансов долететь нет, и они это понимать должны.

Хет перевел взгляд на руки Ёнка. Они дрожали от усталости.

— Тебе надо отдохнуть, — уговаривал его Хет. — Один или два дня ничего не решат. Ты доводишь себя до изнеможения!

— Один или два дня могут решить судьбу человечества, — укорил его пациф. — Продолжаем!

Пациф выжал свой ресурс на этот день до последнего. Уже в темноте Хет снимал его обессиленного с корабля. Семнадцать раз пациф пытался запустить систему, но не работало.

— Я не знаю, как оживить корабль! — еле шевеля языком, твердил пациф.

Хет никак это не комментировал. Он усадил пацифа возле костра, протер его руки водой и стал кормить. Ёнк облокотился на прохладный камень и прикрыл глаза.

Пациф пал духом. Он не укладывался в план, который сам себе наметил, и был подавлен. Хету очень хотелось подбодрить его.

— Хочешь, я покажу тебе сокровища? — улыбаясь, спросил Муриец.

— Нет! — резко ответил Ёнк.

Муриец не послушал его и высыпал из мешка несколько предметов.

— Ну ты и барахольщик! — покосившись на бесформенную груду, укорил его пациф.

— Я… я… — волновался муриец.

— Что это за куча хлама? — пренебрежительно спросил Ёнк, поднимая сухую витиеватую ветку.

— Переверни ее, — приподняв один из уголков губ, произнес Хет.

Ёнк последовал его совету, но, судя по равнодушному выражению глаз, не внял попытке юноши приобщить его к искусству.

— Ты видишь, это мужчина и женщина. Вот, — говорил Хет, проводя пальцем вдоль изящного изгиба древесины. — Похоже, что они кружатся в танце, взявшись за руки, разве нет? — искренне удивляясь, спросил он, мечтательно разглядывая природную скульптурку, вращающуюся в перепачканных руках Ёнка.

— А по мне, так это череп с большущей челюстью, — взглянув на корягу через свет серебряного спутника и ухмыльнувшись, произнес Ёнк.

Он бросил корягу в кучу, хотел уже уходить спать, как вдруг его внимание привлек другой предмет, чуть интересней первого. Плоский, дырявый камень загадочной формы.

— Так! — многозначительно произнес пациф. — А эту нелепость как поворачивать?

— Вот так! — со счастливой улыбкой художника, нашедшего благодарного зрителя, воскликнул Хет.

И хотя зритель был не самый благодарный, наличие хоть какого-то человека рядом, да ещё и проявившего интерес к его творчеству, вызывало в нем восторг.

— Смотри, самое большое отверстие символизирует спутник этой планеты, вот эти мелкие — это звезды, полоса щербинок — море, а здесь, видишь фигурку — это человек. Он одинок. Сидит в ночи у моря и смотрит на звезды, — тихо говорил Хет. — Я сделал целую серию таких камней, и этот, поверь, этот самый лучший! Если приглядеться, можно увидеть даже лицо этой крохи, — прошептал он, указывая пальцем на ямку, и впрямь напомнившую Ёнку силуэт сидящей фигуры.

Завершив разъяснение, Хет внимательно посмотрел на Ёнка, словно ожидая оценки.

— Что? Ждешь, что я расплачусь? Даже не думай. Единственное, что приходит мне на ум, это: «Сколько же надо было долбить по камню, чтобы так его изуродовать!» — саркастически улыбаясь, произнес Ёнк, аккуратно погружая камень обратно в мешок.

— Тебе не нравится? — грустно спросил Хет. — Ну, тогда, посмотри на это.

Хет протянул ему еще одно произведение.

Первое, что увидел Ёнк, совсем его не впечатлило — серый невзрачный предмет, напоминающий очередной камень. Недоуменно поморщившись, он хотел было встать и уйти, но восхищенный взор мурийца его остановил.

— Не суди ни о чем по оболочке. То, что снаружи кажется серым и унылым, внутри может хранить свет целой галактики, — тихо и осторожно, словно опасаясь кого-то спугнуть, прошептал Хет.

С загадочным выражением лица он медленно стал раскрывать предмет. Ёнк без эмоций всматривался в растворяющуюся щель. Эффект, произведенный от увиденного, заставил его сердце всколыхнуться. На двух белоснежных перламутровых чашах, купаясь в лучах звездного света, сияла огромная черная жемчужина. Переливаясь космическим блеском, она завораживала своей сказочной красотой. Тишина, слабое потрескивание уже затухающего костра и отголоски далеких волн океана окутывали ее слабым туманом. Она постоянно менялась, играла и настойчиво звала за собой.

— Что это? — спросил Ёнк.

— Это моя планета. Я открыл ее и живу на ней, — тихо, с улыбкой, ответил Хет.

Ёнк пребывал в молчании. Видимо, на этот счет сострить ему было нечего. Диковинный предмет был бесконечно красив. Теоретически он знал, что существуют в мире вещи, способные пробрать до слез, растопить лед в сердце даже самого последнего невидящего, пробудив в нем искру любви и света. Видимо, для Ёнка ею стала маленькая черная планета, сидящая в теплых руках человека, отнесшегося к нему с искренней добротой.

— Всмотрись в ее глубину, она отражает душу, — с улыбкой произнес Хет, поднося раковину к глазам Ёнка.

Пациф внимательно стал всматриваться в крохотный сияющий шар. Жемчужина манила его. Он не мог оторвать глаз. Он долго смотрел на нее, и неожиданно ему показалось, что он видит внутри клинок Сюйци и глаза императора. Ёнк перевел взволнованный взгляд на Хета.

— Я дарю тебе ее! — произнес Хет.

— Это же твоя планета? — напомнил ему Ёнк.

— Ты достоин ее больше, чем я, — ответил муриец.