Семь миров. Импульс

Марсий встал и подошел близко к стеклу. Он точно помнил, что браслет был на запястье друга, когда тот перерезал канат, и знал, что у крамов подобных устройств не было.

– Карий здесь? – спросил он.

Девушка сделала вид, что не слышит его, легла на спину своей химере, устраиваясь поудобнее, и начала читать вслух:

– «Марсию снова никто не верит. Вчера мы гуляли допоздна, и сегодня на уроке крамовского он заснул. Я не выдавал его, но он выдал себя сам. Что-то привиделось ему, и он закричал. Все стали смотреть на него и ухмыляться. Учитель отвел его в лазарет. Было невыносимо смотреть, как эти проклятые видения мучают его, есть только одно лекарство. Если бы только он нашел этот мир!»

Атла многозначительно на него посмотрела и произнесла:

– Написано десять лет назад, а проблемы все те же.

– Да как вы смете! – закричал на нее Марсий. – Как к вам попал его дневник?!

– Чей дневник? – с недоумением спросила она.

– Дневник Кария! Моего друга! – заорал Марсий, чувствуя, что краснеет.

– А ты уверен в этом? – хитро спросила она.

– В чем? – переспросил он, смотря на нее с презрением.

– В том, что Карий – твой друг?

– Уверен, – твердо произнес он.

– А я вот так не думаю, – нараспев протянула Атла.

– Мне безразлично, что вы думаете, – зло выпалил Марсий. – Я не верю, что он предал меня. Вы все подстроили!

На реплику Марсия жрица не ответила. Девушка грациозно поднялась, подошла близко к стеклянному конусу и протянула блокнот ему. Марсий не мог взять его, но вблизи было видно, что цилиндр золотой, а не серебряный, как у Кария. Жрица перевернула его, показав донышко. На нем был выгравирован герб правящего жреческого рода Тидов в виде ящера. Девушка открыла дневник снова и стала показывать ему записи и изображения. Все они обозначились как копии, с пометкой ниже о том, когда были получены. Марсий почувствовал, как что-то сжалось в его груди. По всему телу прошел озноб. Он понял, что все это время друг пересылал им информацию о нем.

– Именно так! – прочитав мысли тулонца, произнесла девушка. – Карий следил за тобой по нашему поручению. Таких браслетов два. Один был у него, он и сейчас у него, другой все это время был у нас. Все, что он писал в своем дневнике, мы тут же видели в своей копии.

– Я вам не верю! – с надрывом произнес Марсий.

– Более того, – продолжала она, – когда пришло время, он сдал тебя нам окончательно! Ты видел своими глазами, как это произошло.

– Замолчи! – Марсий стал колотить по стеклу: – Зачем я вам нужен?

Жрица делала вид, что не слышит его. Она встала и пошла вперед, уводя за собой зверя.

– Подумай! – крикнула она уже перед самым выходом.

Марсий почувствовал себя испитым до дна и совершенно одиноким. «Неужели он действительно предал меня?» – с содроганием думал он. – «Неужели все эти годы он изо дня в день предавал меня?» Слова жрицы заставили его серьезно задуматься. Ростки сомнения пустили ядовитые корни в его душу. Он стал вспоминать все, что было связано с Карием, их диалоги, поступки. Друг и впрямь был слишком одержим идеей записывать все в свой блокнот. Он никогда не проявлял интереса к литературе или языку, не был скрупулезен, а в этом был так постоянен, словно блокнот этот был его миссией. Этому могло быть объяснение, но только одно. Крамы завербовали Кария, когда тот был еще ребенком. Они могли внушить ему идею вести дневник, а сам он мог даже и не понимать, что делает. Но для этого они должны были вступить с ним в живой контакт. Но где? В какой момент? На Тулону крамовские чары проникнуть были не способны, значит, это случилось где-то еще.

Марсий прислонился лбом к стеклу и начал перебирать воспоминания. Он был уже двое суток без сна и более терпеть не мог. Веки стали тяжелыми, плечи и шея ослабли, он лег на пол и стал засыпать.

В этот пограничный момент между сном и реальностью его одолели видения. Он был не способен им сопротивляться. Они накрыли его с головой. Он видел беспредельное пространство ночного неба, раскинутое над неведомым миром. Он был один посреди заснеженного поля и смотрел вверх. Видения были настолько реальны, что он даже чувствовал холод. Он стоял босыми ногами на снегу, ощущая, как тот тает под ними. Вьюга мела вокруг, заставляя съеживаться, но он не переставал смотреть. Небо было таким красивым и ярким! Звезды пленяли его. Он мог в деталях разглядеть каждое созвездие, уловить даже оттенок звезд и планет. Это было неописуемо. Так явно видения еще ни разу не приходили к нему, и, казалось, даже в жизни он не видел так отчетливо, как сейчас.

Видения медленно перетекли в глубокий сон. Он наконец мог отдохнуть.

Крама, следующее утро.

Марсий проснулся оттого, что почувствовал чье-то присутствие. Энергия этого человека была такой давящей, что он испытал нечто похожее на физическую боль. Марсий приподнялся на руках, повернул голову и столкнулся взглядом со старухой.

Она сидела в кресле и расшивала длинную красную ткань непонятными символами. Ее джин летал вокруг нее. Она выглядела очень сосредоточенной, немного покачивалась и как будто не замечала, что Марсий уже не спит. У женщины очень хорошо получалось ее рукоделие, ей явно нравилось то, что она делала, но все же выглядело это так неуместно и так не вовремя. Почему она делала это, сидя перед ним?

Внешность ее сильно отличалась от уже привычного облика крамов. Возможно, причиной тому был внушительный возраст. Глубокие морщины скрывали прежние черты. Тусклые зрачки, наполовину прикрытые тяжелыми веками, острый длинный нос, густые белые брови, седые волосы – все вместе создавало экзотичный образ крамовской ведьмы. Ткани, окутывающие ее худое тело, не оставляли ни единого участка открытой кожи. Увидеть можно было только лицо, частично скрытое густыми прядями волос.

Старуха – так про себя называл ее Марсий – молча перевела на него взгляд и стала смотреть так пристально, словно пыталась проникнуть внутрь его оболочки.

Неприятный холод пробежал по телу Марсия. Желая спрятаться от ядовитого взгляда, он прижался спиной к холодному стеклу конуса.

– Хватит! – закричал он. – Что вам нужно?

«То же, что и тебе, – услышал он голос в своем сознании. – Доброе утро, Марсий. Мое имя Татида. Я главная прорицательница этого мира, и я пришла к тебе с разговором».

Она произносила слова, не открывая рта. Все черты ее лица оставались неподвижными. Фразы звучали на тулонском так чисто и свободно, что это пугало до дрожи, но страшнее всего было то, что говорила она голосом матери Марсия, с той же нежностью и добротой. Собрав всю волю в кулак, юноша пообещал себе, что, несмотря ни на какое сходство, не поверит ведьме и не станет следовать ее указаниям.

«Никаких указаний не будет. Я просто скажу тебе то, что ты должен услышать, – произнес голос. – Ты давно все понял и знаешь, зачем ты тут. Уже много времени ты ищешь таинственный мир, но найти не можешь. Твоя трагедия в том, что ты родился не на той планете».

Юноша хотел было возразить, но вдруг почувствовал, что абсолютно нем и не может издать ни малейшего звука, словно кто-то держит его за горло.

«Я не люблю, когда меня перебивают, – сурово бросила она. – Наша цивилизация направлена на раскрытие способностей подсознания. К высшим знаниям допускаются только лучшие из нас. То, что происходит с тобой, это парадокс. Уже несколько лет мы живем в ожидании свершения пророчества. Ты должен был родиться в нашем мире. Должен был быть одним из нас, – спокойно и уверенно произнесла старуха. – Мы так тебя ждали!»

«Но я не один из вас. И никогда им не стану!» – подумал юноша, зная, что крамовка ловит каждую его мысль. – «Во мне нет ничего особенного, скорее всего, вы меня с кем-то спутали».

Старуха улыбнулась.

– Спутали? – переспросила она. – Я наблюдаю за тобой с момента, когда ты впервые открыл глаза, и буду наблюдать до тех пор, пока ты их не закроешь. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, и никакой ошибки быть не могло!

Неприятная фраза испугала Марсия. Крамовка следила за ним, держала на поводке, и, мало того, явно рассчитывала прожить дольше, чем он.