Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

— Я могла бы ответить на ваш вопрос, но не желаю говорить с вами об этом, — сильно покраснев, ответила я.

— Это как вам угодно; но все-таки я должна вам сообщить еще кое-что. Сегодня утром мы получили письмо из Лондона от миссис Джефферсон. Что это вы вдруг так побледнели, Маргарет? Вы, должно быть, сильно ушиблись, когда ударились головой в подземелье. Да, так вот, слушайте дальше. Миссис Джефферсон пишет, что очень удивлена, потому что до сих пор не получила от нас ответа на ее последнее письмо к нам; она говорит, что в то письмо были вложены три чека по двадцать шиллингов каждый, то есть ровно три соверена. И представьте, мы этого письма вовсе не получали! Это очень, очень странно, не правда ли?

— Да, очень странно, — подтвердила я.

— Мы этого дела так не оставим. Мы непременно добьемся истины и узнаем, кто бы это мог украсть наши деньги. Вот, пока все, что я хотела вам сообщить. Кроме того, помните, что Вайолет может быть только вторым вашим другом — после меня, но никак не первым.

Тем и кончился наш разговор. Как же он меня расстроил! Я поняла, что Джулия прямо подозревает меня в присвоении ее денег. «Чем же все это кончится?» — задавала я себе вопрос и ломала голову, как бы мне выпутаться изо всей этой истории. Я чувствовала себя, как мошка в паутине…

Погода стояла великолепная; мы занимались приготовлениями к базару. Ожидался большой съезд посетителей, в том числе леди Пенроуз с Вайолет и других знатных лиц, проживавших по соседству. Никогда, кажется, раньше наш базар не возбуждал такого интереса, как в этом году: повсюду говорили о спектакле, затеянном молодыми американками, и всем захотелось полюбоваться их представлением. Таким образом, пребывание в нашем доме этих девушек должно было, по-видимому, способствовать небывалому успеху базара.

Обычно в день базара еще рано утром к нам приходила Сесилия Ферфакс, чтобы помогать мне. У нас всегда был свой отдельный стол, за которым мы с ней вдвоем продавали разные безделушки. На этот раз, однако, я хотя и понимала, что очень огорчу бедную Сесилию, вынуждена была сторониться ее, так как предчувствовала, что Джулия будет зорко следить за мной; кроме того, мне надо было уделить время и Вайолет Пенроуз.

Наконец все было готово. Ко времени прибытия семейства Пенроузов все палатки были в полном порядке, прилавки великолепно украшены, а деревенский оркестр наигрывал веселые мелодии. Сэр Уолтер Пенроуз произнес соответствовавшую случаю речь и объявил базар открытым. В проходе между палатками был устроен длинный стол, уставленный прохладительными напитками и закусками; распорядительницами у этого стола были Джулия, Адель и Люси. Джек усердно им помогал. Для этого случая американки нарядились в костюмы швейцарских крестьянок; им как нельзя лучше шли эти черные бархатные лифы с массивными серебряными украшениями. В волосы Джулии была воткнута большая серебряная шпилька, а Адель с высокой гребенкой в золотистых волосах была просто очаровательна. Они привлекали к себе внимание всех присутствующих.

Джек был до такой степени занят Джулией, что ни на шаг не отходил от нее. А в былое время в таких случаях он всегда был моим неизменным и покорным помощником!

У меня, конечно, было много дел, и Вайолет взялась мне помогать. Все шло успешно, и я радовалась присутствию милой Вайолет.

Когда базар уже был в полном разгаре и посетителей прибывало все больше и больше, я вдруг услышала рядом голос Сесилии:

— Мисс Маргарет, нельзя ли мне поговорить с вами?

— Невозможно, Сесилия, — ответила я. — Ты же видишь, как я занята. А что тебе нужно?

— У меня к вам очень важное дело, мисс.

— Нет, сейчас мне некогда, — повторила я и отвернулась.

— Но, мисс Маргарет, это очень важно, я должна непременно переговорить с вами, — настаивала Сесилия.

Я вышла из себя и резко ответила:

— Ты что, не понимаешь, что мне некогда! Да отойди от меня, а то подумают, что у нас какие-то секреты. Уйди, пожалуйста!

Сесилии пришлось удалиться; уходя, она укоризненно посмотрела на меня.

— Зачем вы обидели эту бедную девушку? — обратилась ко мне Вайолет, — она отошла от вас такая опечаленная. Какая она хорошенькая! Кто она?

— Это дочь вашего лесничего, Сесилия Ферфакс.

— Вы бы выслушали ее, Маргарет; мне кажется, ей очень нужно было поговорить с вами.

— Ах, она всегда пристает ко мне с разными пустяками! — раздраженно ответила я и увлекла Вайолет в сторону, чтобы показать ей выставку разных вещиц, которых она еще не видела.

Представление было решено начать в три часа, и скоро уже пора было гримироваться и переодеваться. Мне пришлось снять свое белое платье и нарядную широкополую шляпу и превратиться в безобразную старуху, морщинистую и ворчливую. Я была в самом дурном расположении духа. Но когда настала моя очередь выйти на сцену, я сумела перебороть себя и блестяще исполнила свою роль. Я с таким комизмом изобразила эту старуху, что зрители пришли в восторг и без конца аплодировали мне. Можно сказать, что я затмила своей игрой и Джулию, и Адель. Публика, конечно, хлопала им и смеялась их остротам, но это было ничто в сравнении с теми взрывами хохота, которые сопровождали каждое сказанное мной слово. Успех совершенно вскружил мне голову, тем более что после спектакля все начали ухаживать за мной и рассыпаться в похвалах.

Джек тоже похвалил мою игру, чем привел меня в полный восторг.

— Отлично, Мэгги! — кричал он. — И где это ты научилась всем этим гримасам и старушечьему выговору? Ты просто до упаду всех нас насмешила! Но только ты, пожалуйста, не вздумай слишком много возомнить о себе, ты ведь на это способна. Но я все-таки некоторым образом, в качестве родного брата, горжусь твоим успехом.

— Джек, если ты мной гордишься, то должен исполнить одну мою просьбу. Так как я имела такой успех…

— Благодаря счастливой случайности, не забывайте, — перебила меня Джулия, которая, впрочем, как и Адель, искренне, без какой-либо ревности высоко оценила мою игру.

— Это не было случайностью, — я покраснела от досады.

— Еще бы! — насмешливо вмешался Джек. — Какая же это случайность? Это просто, можно сказать, врожденный талант, не так ли, Мэгги?

Я не обратила внимания на его насмешку и увела брата в сторону, объявив, что мне нужно с ним поговорить наедине.

— Ну, что тебе еще нужно? — недовольным тоном спросил Джек. — Это уже становится скучно. Ты все время говоришь какими-то высокопарными словами и ведешь себя совершенно неестественно. Ты очень изменилась за последнее время. Знаешь, Мэгги, если ты не возьмешь себя в руки, то со всеми твоими причудами превратишься в совершенно несносную дурнушку.

— Ну, я так не думаю, — ответила я. — Вайолет, да и многие другие говорят, что я очень хорошенькая.

Джек разразился обидным смехом.

— Хорошенькая!.. — передразнил он меня. — Ладно, не стоит об этом говорить! Не задерживай меня, пожалуйста, выкладывай скорее, что у тебя за тайна.

— Джек, — сказала я, с трудом одолевая ком в горле. — Я хочу, чтобы ты опять стал ближе ко мне.

— То есть насколько же ближе? — издевательски спросил он, приближаясь ко мне на шаг.

— Почему ты не хочешь понять меня? Ты ведь прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты вечно возле Джулии, только с ней и возишься. Я хотела бы, чтобы ты вернулся ко мне, чтобы ты был со мной, как прежде. Ты должен выбрать между нами!

Джек нахмурился и отвечал уже с досадой:

— Слушай, Мэгги, повторяю тебе: брось все эти штучки. Само собой разумеется, что я тебя очень люблю. Я иногда буду проводить время с тобой, но Джулия, если уж говорить правду, гораздо интереснее тебя. Намотай это себе на ус! Джулия мне очень нравится, и я не отстану от нее из-за твоей глупой ревности. Ты вполне могла бы водить с нами компанию, если бы не прикидывалась недотрогой. Скажу тебе откровенно, что ты ужасно невежливо обращаешься с Джулией. Это стыдно и непростительно! Она-то как раз всегда прекрасно отзывается о тебе, вовсе не так, как ты о ней!