Семь Нагибов на версту часть 5

— Понимаю. Скажу больше — такие слухи есть. Все больше придворных считает, что на троне сидит самозванец. Но сам понимаешь — доказательств никаких.

— А ты сам, дед, что думаешь?

— Я склонен им… верить.

— И?

— Что и?

— Ну, ты собираешься что-то по этому поводу предпринимать?

— Уже предпринимаю. Например, я не пресек общение Ромоданова с Ее Высочеством.

— Ты об этом знаешь?

— У меня должность такая, обязывает все и про всех знать.

— А что делать нам?

— Ты глава рода, тебе и решать.

— Дед, я сейчас тебя, несмотря на все мое к тебе уважение и симпатию, стукну. Больно.

— А что ты от меня хочешь услышать? Даже если это правда — местонахождение настоящего императора нам неизвестно. А если бы мы и знали, где его прячут, то нам его спасти не дадут — скорее убьют, а пепел развеют по ветру.

— Не получится так. Если он умрет, его дети это почувствуют. Тогда самозванцу не получится удержаться на троне. Его или сразу грохнут — что вряд ли, или начнется гражданская война.

— Опять мы вернулись к началу — нет императора, нет возможности сместить того, кто сидит на его месте.

— А если предположить, ну чисто теоретически, что мы его найдем и спасем? Конечно же, инкогнито. И конечно же, о том, что мы принимали в этом участие, будут знать от силы пара человек, чем это нам может грозить? Или не так — что мы с этого можем поиметь? Мы не благотворительная организация и за спасибо не работаем. В принципе, как я уже говорил, мне плевать, кто сидит на троне. Да, к этому мудаку у меня личная неприязнь. Но ради этого рисковать благополучием рода? Я не настолько обезумел.

— Все просто, Ямир — найди императора, и тогда будет предметный разговор. А на нет и суда нет.

— То есть, вы его искать не будете?

— А зачем? — удивился он.

— И вправду. Если всех все устраивает, то чего суетиться?

— Верно. К этому все привыкли и знают, чего от него ждать. А вернется другой, и сразу начнется грызня за место рядом с ним. Впрочем, тут я немного погорячился — то, что сейчас происходит во дворце, многим не нравится. Древние рода потеряли былую власть, а им на смену пришли эльфийские. Да и вообще, эльфов стало как-то слишком много во дворце. Меня-то пока не трогают — руки коротки, а вот нескольких министров уже сменили на них.

Нагибины — древний и сильный род. За тобой пойдут, Ямир, но только если будут уверены в твоей победе.

— А на хрена они мне в таком случае, дед? Сделать ставку со стопроцентной гарантией выигрыша и я могу. Тот, кто не рискует, тот гуляет лесом. Но я все еще не решил — надо ли мне это. Сим, что думаешь?

— Нам это надо, — твердо посмотрел он на меня. — Как бы мы не воротили носы, мы живем в этой стране, и нам не может быть все равно, что в ней происходит.

— Даже если этой стране абсолютно плевать на тебя? Вот я, например, ничего хорошего от нее не видел. Нас ненавидят, брат. Ну ладно, ненавидят меня — возможно, есть за что, спорить не буду. Но если уж так сложилось, то ради чего мне что-то делать для них? Столбы я зарядил, и думаешь, мне кто-то спасибо сказал? Неа. Перевели деньги — тут все честно, и на этом все. Как наемному работнику, в услугах которого нуждаются раз в год. Будет ли такой работник верен своим нанимателям? Сделает он что-либо сверх оговоренной работы? Нет. Вот и я думаю — на хрена в это лезть?

— И все же мы полезем в это, верно? –брат посмотрел на меня.

— Полезем, — выдохнул я. — Потому, что это неправильно. Ну, и потому, что эта эльфийская мразь мне сильно задолжала. И пришло время собирать долги. Сим, мне нужна вся информация по священной роще эльфов. Любая, даже домыслы и слухи. И направь туда своих скрытников — пусть пошуршат, может, чего и накопают. И после этого сразу пусть дернут меня экстренным порталом — я не могу переместиться туда, где никогда не был.

— Хочешь пойти один? Это безумие!

— Один я буду незаметен. Могу спрятаться, убежать, убить — быстро и не оставляя следов. С командой будет сложней. Дед, ты с нами?

— А я уж думал, и не спросишь, внучок, — усмехнулся он. — С вами, конечно.

— Тогда будь на связи. Лизе пока ничего не говорим — скажем, что думаем. Времени мало, и я хочу до императорского приема все успеть сделать. Работаем — и да помогут нам боги.

Дед уехал, пообещав начать узнавать по своим каналам. А возможностей у него несоизмеримо больше. К тому же, если князь Ромоданов действительно на нашей стороне, то такой инструмент, как Тайная канцелярия, в умелых руках превращается в грозное оружие.

Лизе мы ничего не сказали, отделавшись общими фразами. Если честно, не до нее было. К тому же, домой вернулись Аврора и Стеф. Если у первой все прошло тихо — ее банально игнорировали, пока она собирала свои вещи, то у Стеф было все с точностью до наоборот. Горячая кровь князя Соберидзе взыграла, а вид довольной сестры взбесил до крайности.

В общем, он не сдержал свой длинный язык и выдал сестре все, что о ней думает, где самым мягким было — нагибинская шлюха.

Сестра за словом в карман не полезла, обозвав князя кастратом, всю семейку импотентами, а детей зачатыми на стороне, потому как сами их мужики ничего не могут. Князь такого не стерпел — перед этим он с горя хорошо приложился к бутылке вина, которое производили на его собственной винодельне, и попытался поставить ее на место посредством леща.

Охрана Стефании такого не стерпела, эфир забурлил, и князя от удара одного из наших архимагов вынесло в окно вместе с рамой. Пока тот катился по земле, загоняя еще глубже в тело осколки стекла, над поместьем взревела тревога. Гвардия Соберидзе в размере пятидесяти морд решила показать, как они могут.

Наши же маги вдесятером показали им, как надо. В результате гвардия князя, уменьшившись наполовину, расползлась зализывать раны, а сам Соберидзе обнаружился бодро спешащим в сторону бункера.

На выскочившую из дверей поместья семью он не обратил никакого внимания, лишь проорал, чтобы прятались, а он сейчас что-то там возьмет и покажет всем свое сильномогучее колдунство.

Но наши маги, как оказалось, излишним любопытством не страдали и взяли его под белые рученьки, затем вежливо спросили за все, приставив к яйцам ледяной клинок, который очень неуверенно держала Стеф. Он у нее дрожал и все время норовил уколоть посильней в то место, из которого, по преданиям этого рода, выходят дети.

Ну, а дальше, если не вдаваться в подробности, сестра на него сильно обиделась и в качестве извинений забрала эту самую винодельню, находящуюся в Кахетии и занимающую почти двадцать гектаров плодородной земли. Производство было отлаженным, объемы большими, вложений она не требовало, будучи любимой игрушкой самого Соберидзе.

Говорят, он рыдал, когда подписывал документы. Но еще сильней рыдала Стеф — правда, от удовольствия. Вино она любила и, получив подобное имущество в собственность, была на седьмом небе от счастья.