Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин
Шрифт:
И теперь, проводя ночь без сна, Микаил пытался понять различие, возможно, существующее меж любовью и наслаждением...
Если бы ему кто сказал, что он уже испытывает чувство истинной любви к девушке, полудитяти, он бы не поверил. Но ведь и сказать ему подобное некому было.
Наутро он, едва освежённый недолгим сном, вновь отправился к шатрам в ложбине. Смутно мыслилось ему, что он уже и не увидит шатров этих, что они всего лишь привиделись ему в свете полного месяца, и привиделась девочка у реки...
Однако все шесть шатров оказались
— Кто ты? Я хочу говорить с твоим хозяином или мужем, — властно обратился он к старухе.
Она видела, кто перед ней.
— Я готова служить вам, господин! Имя моего хозяина — Мирза Русва, он из Гундустана, купец...
Старуха заглядывала в глаза Микаила заискивающе, однако он, быть может, впервые в жизни, испытывал необычайное смущение. Старуха это почувствовала и сделалась более развязной.
— Чем торгует твой купец? — спросил Микаил.
— Вот его товар! — Старуха повела рукою в сторону женщин и девочек.
Только теперь Микаил заметил, что женщины молоды и красивы.
— Стало быть, твой хозяин — работорговец. Как же он, ничего не опасаясь, остановился в столь пустынном месте? Куда же он направляется и не нужна ли ему охрана? Со мною вооружённые люди...
Старуха ухмыльнулась:
— Нет, господин мой, охрана нам не нужна!.. — И она вновь повела рукою в широком рукаве.
И Микаил, сердясь на свои глаза, сделавшиеся столь рассеянными, заметил вооружённых людей, также одетых в турецкое платье. Он нахмурился.
— Я желаю говорить с твоим хозяином. Позови его. И скажи мне своё имя.
— Зовите меня, господин мой, просто Ханум [44] ! А хозяина я тотчас позову...
Старчески переваливаясь, она вошла в шатёр. Меж тем несколько человек из охраны купца отложили своё оружие и взялись разбирать прочие шатры.
44
...просто Ханум!.. — персидское «ханум» — «госпожа» является во многих культурах исламского мира обозначением пожилой женщины и употребляется зачастую вместо имени собственного.
«Они собираются в путь!» — подумал Микаил. И эта мысль, острая, словно остриё кинжала, привела его внезапно в отчаяние.
Явился купец Мирза Русва. И он одет был по турецкой моде, но тёмное, почти чёрное его лицо выдавало уроженца дальних земель. Он поклонился Микаилу, узнав в нём, как узнала и старуха, человека знатного и сильного.
— Что угодно господину?
— Ты работорговец. Можешь ли ты показать мне свой товар!? Я хочу купить невольницу не старше двенадцати лет.
Купец сложил ладони и приложил руки к груди, наклонив голову в знак почтения. Затем он крикнул повелительно:
— Ханум!
«Должно быть, каждому существу есть кем повелевать», — невольно подумал Микаил и улыбнулся, хотя ему вовсе не хотелось улыбаться.
Старуха подошла скорыми шажками. Купец Мирза Русва приказал ей на одном из наречий тюрок, на котором и вёлся весь разговор. Старуха повернулась к шатрам, два из которых были уже разобраны, подле остальных суетились женщины. Старая Ханум крикнула, призывая, и захлопала к ладоши. Прибежали девочки числом семь, возрастом от девяти
до тринадцати лет. Они тотчас расстановились неровным полукругом и, заложив руки за спину, глядели глазами, широко раскрытыми. Тогда Микаил ощутил внезапное волнение, и девочки показались ему совершенно одинаковыми на вид...— Выбирай, господин! — пригласил торговец. — Если хочешь, я велю каждой из них петь и танцевать перед тобой, а также снять одежду, чтобы ты мог видеть их нагими. Все они девственницы...
— Нет, нет, — прервал Микаил в нетерпении его речь, — пусть стоят не двигаясь...
Все девочки были одеты в турецкую одежду — в шаровары и платьица, а волосы были заплетены в несколько косичек, перекинутых на грудь или заброшенных за спину. Однако тщетно Микаил вглядывался в их детские лица. Той, которую он увидел ночью, не было меж ними. Лицо его выразило разочарование. Торговец ждал.
— Я не хочу этих, — сказал Микаил, — нет ли у тебя других?
— Другие старше желаемого тобой возраста. — Купец Мирза Русва поклонился.
«Где же она?» — мыслил юноша.
— Вели им разойтись, — произнёс он вслух, — я не куплю ни одной из них.
— Как будет угодно господину. Возможно, в Истанбуле он найдёт невольниц более прекрасных. Ведь господин следует в Истанбул?
— Да, это так, — отвечал Микаил коротко.
«Неужели она переодета и я не узнал её?»
Меж тем купец спросил:
— Могу ли я следовать за вами, господин мой? Дороги кишат разбойниками.
Микаил вспомнил отказ старухи:
— Твоя старуха Ханум сказала мне, что вам не надо охраны.
— Она глупа, как бывает глупа женщина...
— Да, можешь присоединиться к моим спутникам. Они там, внизу, мы скоро выступаем, тотчас после утренней трапезы.
— Я нагоню вас или двинусь вместе с вами...
Уходя, Микаил обернулся и увидел, как старуха что-то говорила купцу. Лицо её сделалось сердитым. Мирза Русва видно было, что возражает её словам. Наконец он махнул раздосадованно рукой и ушёл к шатрам. Микаил возвратился к своим спутникам.
«Чем раздосадовал старуху купец? Ведь это она увела девочку! В пути он не сможет скрыть такое сокровище...»
Микаил подивился наплыву внезапных мыслей, почти мучительному. В одни и те же мгновения он радовался тому, что хозяин маленькой рабыни будет так близко; удивлялся, отчего зовёт девочку «сокровищем», ведь она даже не была красива!.. Внезапно вспыхивало пламенем странное чувство: вдруг ему казалось, что он словно бы видит себя, свой облик со стороны, то есть со стороны какого-то другого человека, но этот человек тоже был он, Микаил. И мысли и чувства обоих Микаилов были смутны и не ясны третьему существу, но и оно было — Микаил... Впрочем, эта странная мука длилась несколько мгновений. И вот уже восстановилась единственность: все явленные Микаилы соединились, слились воедино и сделались единственным, прежним Микаилом...
«Как не хватает мне мудрых слов Хамида-хаджи!» — подумал Микаил...
Он мог бы, оставаясь незамеченным, подсматривать за сборами купца. Но Микаил почёл действие подобное ниже своего достоинства...
«Выслеживать добычу или врага — возможно, но подглядывать исподтишка, подобно низкорождённому... Нет!..»
Слуги разобрали шатры, и вскоре небольшой караван двинулся по равнине Гермуса. Микаил, желая оставаться в одиночестве, ускакал вперёд. Роса лежала на густых и ярких цветах полей, как прозрачная смола. Микаил, оглядываясь, приметил, что за его слугами уже следует и караван купца.