Семь портретов

Он повернулся к ней, стараясь разглядеть в неверном освещении ее лицо.

– Транспорта нет, и тебе придется идти пешком. На дорогах слишком много автомобилей, и некоторые ездят ночью, тебя могут сбить, а я этого не хочу. Оставайся, только веди себя хорошо.

– Вы опять снимаете с себя ответственность. Вы не хотите слушать, не хотите говорить, вам лучше уложить меня спать. Но я не ваш сын, и мне спать не хочется.

– Ты хочешь говорить? Сейчас ты пьян и можешь сказать много лишнего, так что от разговоров лучше воздержаться.

– А когда же еще говорить? Или вы просто боитесь меня? Я не ударю вас, но… Вы распускаете волосы на ночь, и этого никто не видит. Так красиво, но некому насладиться этим. Вам самой не больно от этого? Наверное, нет. Вы говорите, что ваше тело угасает, и ничего не хотите с этим сделать. Неужели вы позволите себе уйти, не попробовав жить иначе, чем затворницей? Или я просто недостаточно хорош для вас? Мои руки оскорбили бы ваше тело, вы так считаете?

Она покачала головой и опустилась в кресло.

– Нет, я этого не говорила. Я была честной, когда сказала тебе, что больше никогда не выйду замуж.

– Ложь. Ложь, Рита, невинный обман, в который вы, может быть, даже верите сами. Весьма благородно, но чем слушать такие слова, я лучше пойду домой и отосплюсь, как вы и говорили.

– Артур, не уходи, – уже спокойнее попросила она. – Хочешь, я уложу тебя в комнате Робби?

– А в вашей нельзя? – горько улыбаясь, спросил он.

Она отвернулась. Все было ясно, и Артур тяжело вздохнул, отходя к входной двери.

– Ну, раз нет, то я должен…

– Ты просто бессовестный шантажист, понимаешь? – тихо проговорила она. – Ты же знаешь, почему я не хочу, чтобы ты уходил. Ты можешь умереть по дороге. Совсем недавно один наш сосед погиб под колесами ночного такси, и я не вынесу, если то же самое случится с тобой. Ты дорог мне, Артур, но если ты этому не веришь, то сделать я ничего все равно не могу.

– Можете, – возвращаясь к ней и усаживаясь напротив, сказал он. – Ответьте на мои вопросы, и я поверю.

– Ну, задавай свои вопросы, – вздохнула она.

– Вы любите меня? Говорите честно, я переживу.

Она внимательно смотрела на него, и в свете старой лампы ее глаза казались почти черными.

– Да, – уверенно сказала она. – Люблю.

Время остановилось. Артур смотрел на ее едва заметно дрожащие ресницы, напряженно сжатые губы и волнистые каштановые волосы, пытаясь понять, не сыграло ли вино с ним очередную злую шутку.

– Возможно, этого я пережить не смогу, – задумчиво сказал он.

– Продолжай, – явно не желая задерживаться на этом, попросила Рита.

– Хмм… я забыл… забыл, о чем еще хотел спросить.

– Вспомнишь завтра, – пожала плечами она. – Сейчас нужно спать, если ты не возражаешь.

– Завтра вы будете помнить о том, как я… домогался вас. Как говорил непристойности и…

– И хватал меня за плечи?

– Да, и об этом. Завтра разговора не выйдет.

– Обещаю, завтра все останется так же, как и сейчас, – улыбнулась она. – Ты своего добился, а мне уже нечего терять. И еще я думаю, что тебе лучше лечь в спальне Робби, мне так будет спокойнее, иначе я всю ночь буду просыпаться и проверять, не ушел ли ты.

– И вы не боитесь лежать в соседней комнате, зная, что нас разделяет лишь дверь?

– Две двери, – тихо рассмеялась она. – Две хорошие крепкие двери и твоя порядочность, которая прочнее дубовых досок.

Глава 37 Рита. История Артура

Утром она проснулась намного раньше обычного. Беспокойство не давало ей уснуть вновь, и она поднялась с постели, набросила на плечи капот и тихо отворила дверь, а затем встала в коридоре, прислушиваясь к звукам в соседней комнате. Артур негромко похрапывал, и Рита улыбнулась: он был в порядке. Затем она вышла в гостиную, унесла светильник и фонарь в свою комнату, а после этого отправилась на кухню, заваривать себе чай. Ей казалось, что так она сможет успокоиться и скоротать время, прежде чем проснется Артур. До этого момента ей также было нужно надеть приличное платье, и потому, поставив чайник на плиту, она направилась к дому, намереваясь подыскать что-нибудь приличное.

На улице царил синеватый полумрак, который помешал ей заметить, что Артур уже проснулся и тоже вышел из дома. Они столкнулись у самой двери.

– Простите, я не хотел пугать вас, – поймав ее за локоть, когда она отпрянула от него, сказал он. – Я услышал ваши шаги и проснулся.

– Все в порядке, – улыбнулась она. – Не беспокойся, со мной все хорошо. Я пойду в комнату, найду что-нибудь поприличнее.

– Зачем? Впрочем, конечно, это ваше дело.

Какая разница? Разве он не видел ее в одной рубашке и не держал за плечи прошлой ночью? Рита вздохнула и повернулась к кухне.

– Будем пить чай, – сказала она, меняя решение. – Если тебя не смущает мой внешний вид, то, пожалуй, я останусь в таком домашнем наряде.

Она провела его на кухню, усадила за небольшой стол, которым обычно пользовалась для приготовления еды, а затем вернулась к плите.

– Вы сказали, что любите меня, – неожиданно напомнил он, когда она подошла к шкафу чтобы найти коробочку с заваркой. – Вы ведь не шутили, верно? Я был пьян и заслужил наказание, но ведь это было бы слишком жестоко даже для вас.

Рита залила сухие листочки кипятком и вернулась к столу с чайником в руках.

– Нет, я не шутила. И я не жестока, что бы ты ни думал обо мне. И почему вы в один голос твердите мне о моей жестокости, хотя сами поступаете ничем не лучше?

– Что же я вам сделал?

– Ты заставил меня почувствовать надежду и радость от осознания того, что я любима. Заставил меня забыть о том, что все эти красивые слова и приятные вечера – просто обман и не более.

Артур улыбнулся и налил ей чаю, а затем подвинул другую чашку к себе.

– Вы всегда пьете чай, – сказал он, осторожно касаясь горячих краев тонкой чашки. – Я знаю, что это неизменно. А еще я знаю, что вы выслушиваете людей, если относитесь к ним хорошо. Вы никогда не перебиваете и всегда слушаете до конца, если считаете, что человек пришел с миром. Однако как только вам начинает казаться, что он представляет опасность, вы сразу же принимаетесь за другое – делаете вид, будто ничего не слышите, и говорите так, что просто слова нельзя вставить. Я испытал все это на себе, но до сих пор не понял, в какой момент вы сочли меня угрозой. Сейчас я не опасен, можете не сомневаться.