Семь причин помнить тебя
Шрифт:
Быть может, желание Дэна построить карьеру и стать всемирно известным спортсменом является попыткой доказать своей матери, что он тоже есть и существует в этой вселенной. И что он тоже человек, у которого имеются планы, мечты и грандиозные цели. И он так жаждет их достичь… Я вижу в этом желание утереть нос своим родителям, но с Дэном я никогда на эту тему и не разговаривал. Ему и без моих советов, тяжко.
Стук в дверь. Робкий. Уже знаю, кто это, даже еще никого не увидев. Моя младшая сестра Эмма. Ей всего девять. И этот мир все еще видится ей сквозь розовые очки. Мне хочется, чтобы она не растеряла эту свою черту характера и во взрослой жизни: осталась такой же доброй, отзывчивой и честной. Той, которая всегда придет на помощь советом или просто приободрит. Но в то же время я понимаю, что во взрослой жизни надо быть
– Входи, Эмма. Я знаю, это ты, – говорю я сестре, завидев светлую макушку.
Дверь тут же отворяется, и Эмма, милое и непоседливое создание в розовой футболке, бриджах и домашних тапочках с изображениями мультяшного героя, входит внутрь.
– Джош, ты чего такой грустный? Почему не играешь в футбол с папой? Мне нравится смотреть, как вы играете.
Мне не хочется ее расстраивать, да и посвящать во взрослые проблемы взаимоотношений отцов и детей, поэтому я просто отвечаю:
– Слишком устал. В другой раз сыграем.
Эмма вздыхает. Но ее так просто не проведешь. Не удивлюсь, если вскоре последует вопрос о причинах моей усталости. И когда именно «в другой раз». Эмма – действительно постоянный зритель наших домашних тренировок. Часто она берет с собой разогретый попкорн, а также специально приготовленный для подобных спортивных матчей лимонад. Сама его готовит на кухне. А еще иногда продает возле дома местным ребятам. Так, на наши домашние матчи нередко забегают мальчишки и девчонки из соседних домов.
– От чего устал? И когда вы сыграете еще раз? – задает Эмма предсказуемые для меня вопросы.
Я улыбаюсь. Совсем скоро я перестану видеться с ней каждый день. Не буду желать ей спокойной ночи и не стану читать перед сном добрые сказки, в которых добро всегда побеждает зло. Ведь я уеду учиться. В другой город. Да, разумеется, я буду приезжать домой, но лишь на каникулах. И то, не факт, что всегда. К тому же, если поступлю туда, куда планирую, то даже не знаю, сможет ли отец это понять и принять…
– Да так, в школе был трудный день. Не знаю, когда сыграем с отцом. Позже.
Эмма хмурится. Видимо, она ожидала услышать более оптимистичный ответ. Но что поделать, я и сам не знаю, когда мы сможем сыграть с отцом. Говоря откровенно, мне и не хочется.
– Ладно, надеюсь, что скоро. О, Джош, а сколько будет сто пятьдесят восемь умножить на сорок? – Эмма неожиданно переводит тему и задает мне математический вопрос.
Моя сестра – ходячая энциклопедия. А еще – любительница таких вот каверзных вопросов, от которых пришел бы в восторг какой-нибудь ботаник из математического кружка старшей школы «Вэлли Хилл».
– Дай мне калькулятор, и я отвечу, – рассмеявшись, отвечаю я Эмме.
Она снова хмурится. Хочет мне что-то ответить, но до нас доносится звонкий голос мамы. Пора ужинать. К тому же, совсем скоро придут Дэн и Майк. Мы должны поговорить. Так что мне не до математических вопросов.
– Идем, пора ужинать. Мама зовет, – поторапливаю я слегка обиженную на меня Эмму. – Завтра мне свои задачки подкинешь, – добавляю я, чтобы Эмма перестала обижаться.
– Ладно, так уж и быть, – отвечает она спустя пару секунд и улыбается.
Я улыбаюсь в ответ. И мы идем ужинать.
Глава 19
Саманта Митчелл
Реабилитационная клиника
Жизнь после аварии
США
Родители приходят ко мне каждый день. В первые дни моего пребывания здесь они казались мне чужими людьми. Я не узнавала их лица. Но вчера случился прогресс. Я вспомнила маму. В тот момент она даже заплакала. Обняла меня. Сказала, чтобы я не переживала, и что все наладится. Хотелось бы, чтобы ее слова оказались пророческими и чтобы все так и получилось. Отчаянно хотелось бы. Но на сегодняшний момент действительность такова, что я почти ничего не помню. Так, отдельные хаотичные фрагменты. Даже
не знаю, когда же моя жизнь станет прежней. Да и станет ли? Но надо верить в лучшее.После окончания психотерапевтических сеансов у меня всегда философское настроение. В голове – множество мыслей, от которых мое существование отнюдь не становится легче, но никуда от них не деться. Совершенно. Наваждение какое-то. Остается лишь надеяться, что все изменится. В лучшую сторону. Да, перемены уже есть. Но, тем не менее, я все равно не узнаю близких мне людей. Вспомнила лишь маму. Помимо нее, ко мне каждый день заходит одна девушка. Говорит, моя лучшая подруга. Но я этого не помню. Для меня она – чужая. Ее лицо мне ни о чем не говорит. И это, признаться, удручает и изрядно портит мне и без того не лучшее настроение. Единственное, что я еще как-то помню (смутно, но все же), так это наши походы в кафе. Я не помню, о чем мы говорили, но просто в голове стоит образ кафе. Столик у окна и… взгляд. Того парня, который сидел и что-то рисовал. Но все настолько нечетко… Будто в тумане. Полностью лицо так и не могу вспомнить…
– О чем задумалась? – спросила меня моя подруга (которую я, к своему сожалению, совсем не помню).
Я вздохнула. Отвела взгляд. Если начать рассказывать всем все, о чем я задумываюсь, то ничего хорошего из этого не выйдет. Мысли мои отнюдь не радужны. Только настроение еще больше испортишь, каждый раз думаю я, когда она предлагает излить мне свою душу.
– Все нормально, просто хочу вернуть себе память. Полностью, а не частично, – отвечаю я и чувствую, что на лице проступают слезы.
– Эй, ты чего, плачешь?
Черт. Я заплакала. Не люблю проявлять сентиментальность на людях. Но иногда становится так невыносимо, что хочешь не хочешь, а заплачешь. Тоскливо.
Глава 20
Саманта Митчелл
Жизнь до аварии
США
Накануне вылета в Париж
Уже завтра наша семья вылетает в Париж. Там мы пробудем всего неделю, но даже эти короткие семь дней надо провести по максимуму! Целых семь дней в столице Франции. Что может быть лучше? Если только задержаться там на две недели, месяц, или еще дольше. Но ладно, семь – это лучше, чем ничего. Моя сестра планирует там отправиться на неделю высокой моды. И приглашает за компанию и меня. Говорит, будет интересно. Не знаю. Как по мне, смотреть не один час на проходящие мимо тебя «живые манекены» весьма скучно. Но сестра же помешана на модных тенденциях, косметике и прочих материальных радостях девушки-подростка. Я бы с превеликим удовольствием отправилась в Лувр или еще в какой-нибудь музей. Всяко лучше, чем смотреть этот показ мод. Но, быть может, стоит согласиться отправиться вместе с Кейт на это грандиозное мероприятие? Нам же надо налаживать родственные связи, что автоматически означает – больше общаться, а значит, и проводить вместе гораздо больше свободного времени. Ходить вместе по магазинам. На вечеринки, или даже просто прогуляться – тоже может подойти в качестве интересного времяпрепровождения. Ладно, показ тоже сойдет. Если учитывать, что именно это мероприятие так много значит для моей сестры, отчаянно помешанной на моде.
– Сэм, еще не спишь? – спрашивает меня Кейт, как всегда без стука ворвавшись в мою комнату.
Она постоянно так делает. Но вот стоит мне так же бесцеремонно войти в ее личное пространство, так она моментально не упустит возможности напомнить, что «Вообще, можно было и постучать, прежде чем войти». Но когда дело касается меня, Кейт забывает про все правила приличия. А когда я пытаюсь ей об этом мягко напомнить, так она делает вид, что совершенно меня не слышит и предпочитает тут же прервать мои попытки начать этот неприятный разговор и моментально меняет тему на более (для нее) волнующую и радостную. Похоже, характер моей сестры не изменишь. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Остается лишь надеяться, что в Париже мы с ней ни разу не поссоримся. Иначе весь отдых будет безнадежно испорчен. Только этого еще не хватало. Родители будут расстроены. Да и мне, признаться, не хотелось бы омрачать дни пребывания в этом удивительно-прекрасном городе пустыми ссорами и глупыми обидами. Надеюсь, хотя бы в этом мои с сестрой мнения сходятся.