Семь с половиной женихов Евангелины

Глава 4. Разрушительные последствия

Матушка, стеная, с холодным компрессом на лбу лежала в кресле и томно, долго стонала, делая вид, что она не виновата. Я пристыженно пряталась за камином.

В гостиной слуги сметали тысячи разбросанных карточек женихов - предложения сделали все без исключения.

Даже гном.

А папа, мой старый добрый папа, поправляя на носу очки и шаркая подошвами стоптанных туфель, подносил нам обеим чай - нормальный, без взрывоопасных добавок,

– и сам размешивал в нем сахар.

– Ах, девочки мои, - говорил он бесконечно добрым голосом, заглядывая каждой из нас по очереди в глаза. Очки его съезжали ему на самый кончик носа, глаза, глядящие поверх них, были смеющимися, в уголках их собирались добрые морщинки, и от этого все понимающего взгляда становилось еще стыднее.
– Как же вы додумались до этого?..

– Я всего лишь хотела помочь, - стонала матушка, приоткрывая один глаз.
– Я знаю этих современных молодых людей!..

Я современных молодых людей не знала, и на молчаливый взгляд папы мне ответить было нечего. Поэтому я прогудела что-то невнятное, надув губы, утыкаясь лбом в теплые обои и колупая ногтем какую-то козявку, прилипшую к рисунку.

– Ну, ладно - Евангелина, - продолжал папа, поглаживая меня по плечу в знак поддержки и утешения, - невинное дитя. Но ты-то, ты-то как могла не поверить в силу настоящей любви?! Разве ты не помнишь?..

Мама с папой поженились именно поэтому - по большой, огромной, настоящей любви. И даже сейчас, когда папа стар и лыс и похож на черного сверчка, его спина согнута годами, а ноги скорее тощие, чем стройные, мама смотрит на него как на единственного в мире.

– Это совсем другое!
– тут же вскакивает она.
– Не смей даже думать, что они тебе ровня! Балованные глупые мальчишки! Разве на них можно положиться в трудный час?! Что они там понимают в настоящей любви?!

Папа тихонько смеется и мама чмокает его в лоб.

Милота.

– И у Евангелины, - тянет папа лукаво и радостно, - будет такое же. Теперь, конечно, немного попозже, чем должно было произойти, - он снова засмеялся, припоминая, что произошло на званом вечере с женихами, - но нужно только немного подождать. И все уладится. Ах, женщины... сколько в вас нетерпения и недоверия! Ну, ничего. Ничего! Все наладится.

А все из-за меня. Это я во всем виновата!

Я могла бы споткнуться и уронить злосчастный чайник. Я могла бы признаться матушке, что тоже подмешала туда зелье - да я уже готова была сделать это, вот честное слово, я не вру!

Но матушка втолкнула меня в гостиную, где чинно сидели мои женихи, и в кресле, где я ожидала увидеть своего вожделенного красавца, я увидела самое отвратительное существо, какое только можно себе представить!

Оборотень!

Мерзкий, воняющий псиной, самодовольный оборотень!

А тот красавчик, что вскружил мне голову - господи, да это его слуга! Видит небо, я готова была провалиться сквозь землю от стыда от собственной глупости, и выскочить замуж за красивого слугу я тоже была готова, лишь бы этого чертова оборотня тут не было!

А что, если это именно он в меня влюбился?!

На нем была надета самая яркая, самая модная одежда, да только сидела она на нем как штаны на собаке! И он все время чесался, магия превеликая! То шею поскребет с хрустом, то ляжку. А то запустит пальцы в пах, святые небеса, и там почешет, никого не стесняясь!

На его самодовольной морде выписывалось невероятное блаженство, когти его скребли во всеобщей тишине очень громко, прочие женихи смотрели на него с неодобрением.

Заклятья всемогущие! Да он же блохастый!.. И в таком виде пришел свататься!? Мозгов в его голове ни на грош!

От возмущения и стыда все мысли об опасном вареве в чайнике вылетели из моей головы напрочь. Я вихрем облетела всех женихов, щедро подливая всем кипятка, и все они, словно по команде, отхлебнули из своих чашек, испепеляя наглого оборотня взглядами.

Нет, вру, не все разом.

Дракон отпил заколдованного чая последним.

Возмущение возмущением, но и о приличиях забывать не стоит. Прежде, чем пить сам, он заставлял гнома пробовать - а не отравлено ли? И не то, чтобы дракон правда опасался, что его отравят в приличном доме, просто. это была часть драконового этикета.

Он потыкал гнома тросточкой, и тот, ухватив толстыми грубыми пальцами его фарфоровую чашечку, отплеснул добрую половину в свою глиняную корявую кружку и отхлебнул. Занюхал бородой, словно пил не чай, а крепчайший ром, или даже деревенский самогон, и осклабился во все свои сорок пять зубов - или сколько там зубов у гномов.

– Ы-ы-ы-ы, - сказал гном, улыбаясь мне страшно, как ощетинившийся переломанными досками забор. Он приподнял войлочные брови, обнаружив под ними необычайно голубые глаза, чистые, как у теленка. Что-то ненормальное, дикое, первобытное на моих глазах рождалось в душе гнома, он пыхтел и хрипел, как разводящий пары паровоз. И путешествие это не предвещало ничего хорошего...

– Рада, что вам понравилось, - пропищала я, мгновенно вспоминая о зельях. Кажется, гнома волшебство разбирало все больше; кто знает, что у него в голове роилось, какие мысли и чувства, но на мое счастье он не мог их высказать - разучился внятно излагать свои мысли за годы вынужденного безмолвия.

Но отсутствие словарного запаса он с лихвой компенсировал радостной улыбкой и непрекращающимся пугающим «ы-ы-ы-ы».

– Какой приятный аромат у этого чая, - сказал вежливый вампир, касаясь напитка губами.

– Вы сами заваривали, Евангелина?

В его устах имя мое прозвучало музыкой, и я в ужасе увидела в его красных зрачках некое чувство, от которого по спине моей табуном и с криками «а-а-а-а!» промчались вниз мурашки. На голову мне словно обрушилось ведро воды, тяжелое, сбивающее с ног и напрочь выколачивающее из тела дыхание.

Вампир смотрел на меня с неприкрытым желанием. Этот взгляд был опаснее руки некроманта на заднице. Откровеннее усмешки дракона. Сильнее азарта охотников, добравшихся до нежити.

– Очень вкусно, - подтвердил дракон, допивая то, что осталось ему после дегустатора.
– А еще можно. Евангелина?

Его голос повторил эту же самую штуку; дракон произнес мое имя так, что у меня трусики взмокли, я ахнула и шатнулась от него прочь, боясь, что он тотчас же исполнит все те угрозы, что я услышала в оттенках его голоса.