Семь смертных грехов. Книга первая. Изгнание

Артузов кивнул, не поднимая глаз от своей папки, доставая нужную ему бумагу.

— Все у вас? — Дзержинский, сложив руки на груди, нетерпеливо поднял плечи, выпрямившись в кресле.

— Сегодня через морское радио получена последняя информация из Крыма. Разрешите?

— Самое основное — суммарно, Артур Христианович.

С фронта снимаются казачьи части. Они объединяются в группу особого назначения на Керченском полуострове под командованием Улагая. Туда же направляются боеприпасы и вооружение, предназначенные ранее Слащеву и Кутепову. Состав группы — четыре дивизии.

— Ого! Это уже сила! — не сдержавшись, воскликнул Трилиссер, приглашенный на коллегию ВЧК.

Дзержинский покосился на него неодобрительно: он не любил несвоевременных эмоций. Сказал:

— Назаровский десант — отвлекающая операция. Несомненно. Хотя поднятие Дона, как им кажется, имеет первостепенное значение. А что у Улагая, Артур Христианович? Что показывает «Баязет»?

Артузов, не глядя в досье, процитировал:

— Главное направление — Приморско-Ахтарск на Екатеринодар. Вспомогательные — через Новороссийск на Екатеринодар. «Армия» Фостикова должна прорваться к столице Кубани. Дон поднимает Назаров. Так планирует Врангель.

— Назаров уже завяз, — сказал Менжинский. — И казаки не торопятся к нему под знамена. Военная разведка подтверждает.

Дзержинский кивнул. Высокие скулы выступили резче, он устал, глаза закрывались. Чтобы прогнать усталость, Дзержинский встал, зашагал по кабинету.

— На Юго-Западном явно недооценивают группу особого назначения. Улагай популярен. Он — боевой генерал, большой специалист рейдовых операций. Умнее Мамонтова. Любимец Врангеля. Вероятно, будет избран Кубанским атаманом.

— «Баязет» сообщает, избрание уже состоялось, — сказал Артузов.

— Вот вам! А что известно о сроках высадки?

— Дата пока неизвестна. Есть лишь приказ о переформировке казачьих частей.

— Прекрасно! — Дзержинский остановился, в упор рассматривая карту. — Вечером я возвращаюсь на Юго-Западный. Необходима тесная связь с военными. Со мной — Артузов. Станислав Адамович остается. Возьмите вместе с Лацисом под опеку Трилиссера: пусть привыкает... — И, вернувшись за стол, словно уже отдохнувший, сказал с удовольствием: — Подведем итоги. «Баязету» особую благодарность: дает необыкновенно ценные сведения... Кто же появился вновь против нас? Кривошеин? Бывший министр, правый контрреволюционер— ныне правая рука барона. Учесть, Артур Христианович. Пользуясь положением, через подставных лиц занимается поставками в армию. Проводник земельной реформы Глинка? Скомпрометировавший себя черносотенец! Да и сам выкуп земли мужика не обрадует. Климович и его зам, бывший начальник угрозыска Москвы Кошко, нам известны. Бернацкий, министр финансов, — делец. Наследие Деникина, спец по втиранию очков! Но опять-таки — учтите! — не забывает и себя. Он — член Франко-русского общества, которое успешно субсидирует не знаю уж из каких сумм. Новый министр Налбандов, который взялся за управление торговлей, фигура пока не очень ясная. Требуются уточнения, но, думается, жулик без идеи. Итак, в центре внимания «Баязета» по-прежнему остается Врангель, Артур Христианович. Наше с вами дело обеспечить его хорошей и быстрой связью. Без связи разведчик равен нулю. Что сделано в этом направлении?

— Поскольку подполье, повстанцы и зеленые были сразу исключены, Феликс Эдмундович, на связи работают трое. Это с «Братом», он добрался благополучно. В самом крайнем случае — морская рация, Феликс Эдмундович. И Константинополь.

— Не густо, не густо, — тонкий нос Дзержинского воинственно вздернулся, длинные пальцы вновь нетерпеливо забарабанили по столу.

Намечается еще один вариант, — вставил Мессинг, и широкое бритое лицо его точно отвердело. — Однако требуются подчистки, доработки.

— Докладывайте, докладывайте, товарищ Мессинг! — оживился Дзержинский. Он знал, если Мессинг сказал «требуются доработки» — дело готово окончательно.

— Пусть уж Артузов: его это находка, Феликс Эдмундович. А я добавлю, если понадобится.

Собравшиеся улыбнулись: всем известна была «любовь» Мессинга к долгим разговорам и публичным выступлениям.

— Год назад в Киеве нами была арестована княгиня Татьяна Георгиевна Куракина. Не очень-то была она замешана в местной монархической группе, но суть в том, что ее отец и отец барона Врангеля — братья.

Дружно скрипнули стулья. Члены коллегии ВЧК заинтересованно переглянулись. Лацис шумно вздохнул.

— Татьяна Георгиевна, таким образом, двоюродная сестра главнокомандующего. Кроме того, у нее имеется сын, достаточно взрослый, чтобы служить в армии. В белой, разумеется. Татьяна Георгиевна написала записку барону. Она фигурировала при расследовании в Киеве. Читаю: — Он достал из папки голубой листочек. — «Дорогой Пипер!»... Я опускаю несущественное, товарищи... «Рекомендую тебе сына. Ты же знаешь, что я никогда не рекомендовала тебе неподходящего человека» — ну и так далее... У нас есть две возможности: подготовить сына или заменить в рекомендательном письме слово «сын» на слово «товарищ» сына, скажем.

— Очень перспективно! — похвалил Дзержинский. — Куракину необходимо освободить.

— Сделано, — пояснил Мессинг. — Семья свободна, за исключением мужа: муж сбежал в Париж. Куракина просится следом.

— За границу не отпускать.

— Мы работаем, Феликс Эдмундович, — сказал Артузов.

— Только не торопитесь. Эта «нитка», как мне представляется, будет очень полезна нам через полгода-год. Пока лучше ее законсервировать.

— Так ведь есть возможность так называемого друга сына Куракиной подключить к «Баязету».

— Внедряйте, — сказал Дзержинский. — Благословляю. Но пока — без контактов с «Баязетом». И учтите, Климович тоже неплохой специалист. Столкновение разведчика с контрразведкой — провал даже самого опытного агента. Главная задача «Баязета» прежняя — Врангель. Пусть собирает исчерпывающие сведения: режим дня, адреса, где бывает, берет ли с собой документы, план квартиры, список родственников и друзей — тут требуются подробные характеристики. Происхождение, биографии, политические настроения, довольны ли своим положением. Любая мелочь! Достаточно ли им жалованья? Есть ли другие источники заработка? Любят ли кутить, увлекаются ли вином, женщинами? Как дела в семье? Все ли здоровы, нет ли больных, нуждающихся в редких лекарствах? Особые досье на перспективных для нас людей. О них мы должны знать самые мельчайшие детали. Я специально обращаю на это ваше внимание, товарищи члены коллегии. И подчеркиваю: необходимо ускорение доставки разведматериалов в центр. Не следует думать: добытчик материалов — герой, а доставщик — технический исполнитель. Статистика провалов мировых разведок показывает — самых опытных разведчиков чаще всего ловят на доставке. И последнее. — Дзержинский вновь вышел из-за стола и зашагал по кабинету: — Наши враги делают ставку на агента-сверхчеловека. Нет такого — делают упор на массовость засылаемых, у них денег хватает. Мы крепче, мы нравственно сильнее. У нас цели разные. Мы народ, революцию защищаем. Мы — ее меч. Он всегда должен быть вынут из ножен. Гражданская война кончается, товарищи чекисты. Однако считаю необходимым еще и еще раз напомнить вам слова товарища Ленина на Четвертой конференции губернских чрезвычайных комиссий: попытки тех или иных контрреволюционных восстаний будут повторяться, и поэтому естественно ожидать, что офицерская вооруженная контрреволюционная сила не откажется от употребления оружия, которым она неплохо владеет... Гражданская война кончается, это вне всякого сомнения. И скоро — не исключено! — нам с вами придется работать в иных условиях, на вражеской территории, в стане врагов. Мы обязаны уже сейчас готовить к этому лучших своих людей, предпринимать надлежащие меры страховки их при внедрении...

(обратно)

Глава одиннадцатая. БОЛЬШОЙ СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ДВОРЕЦ И ДАЧА ВРАНГЕЛЯ

1

В отличие от Деникина новый главнокомандующий выдвигал вопросы престижности на первое место. Они имели первостатейное значение.

Врангель приказал обставить дворец бывшего командующего Черноморским флотом с небывалой роскошью. Все доставлялось из бывшего царского имения «Ливадия»: лучшая мебель, белье, ковры, посуда, коллекции вин. Только по последнему реестру из Ливадии было выписано более шестисот принадлежностей для кухни и столовой. Одних хрустальных бокалов для шампанского сто двадцать. Все это плюс... дойная корова было доставлено на военном корабле. Врангель неоднократно заявлял, что занимается только военными делами. Но это не соответствовало истине: он по-прежнему с удовольствием встречался с представителями общественности, много ездил, участвовал в совещаниях, отвечал на вопросы журналистов, принимал посетителей.

В газетах немедля появились и исторические «изыскания», долженствующие «поднять» личность командующего, а заодно и весь его род. Оказалось, например, что представители рода баронов Врангелей, служившие верой и правдой в армиях Дании и Швеции, Германии, Австрии и России, дали миру семь фельдмаршалов, семь адмиралов и тридцать одного генерала. Имея такую родословную, Петр Врангель мог, разумеется, не сомневаться в своих победах. Обстановка казалась главнокомандующему вполне благоприятной. Летняя наступательная кампания, за небольшими отклонениями, развивалась по плану. Большие надежды возлагал он на Улагая. «Отличный кавалерийский начальник, смелый и решительный, — записал он в дневник. — Однако слабы способности к организации. Легко переходит от подъема духа к унынию. Огромный его штаб не сорганизован, состоит во многом из случайных людей... Большевики о десанте знают, подготовились. Элемент внезапности упущен...»