Семь "Я" Семеновых
Шрифт:
— Спасибо, Николай Николаевич, я старалась.
— Ну, надеюсь, на достигнутом вы не остановились?
— Конечно, нет, — Маша достала из сумки папку, с контрактом на съемку в рекламе Майкова, — я взяла на себя смелость пригласить сниматься в нашей рекламе Артема Майкова.
Голицын кинул на Скворцова быстрый взгляд.
— Боюсь, Машенька, вы опоздали. Сергей Петрович уже предоставил актера для реклам, Маркину, слышали?
Маша недоуменно взглянула на хмурого Скворцова.
— Это та гимнастка?
— Именно, — хмыкнул Голицын, — и я решил, что Сергей достоин моей работы
Кровь отхлынула от лица Маши. Девушка перевела непонимающий взгляд на Скворцова.
— Как… а как же Майков?..
Голицын поднялся.
— Ну что ж, я, пожалуй, пойду…
Маша сидела как оплеванная.
— Стойте, — кинул Скворцов, в след Голицыну, — я вот что хотел сказать, Николай Николаевич…
— Ну, так говорите же, не тяните!
— Я очень ценю, ваше доверие. Но я бы хотел, что бы эту работу получила Мария. Она действительна достойна этого места, — Сергей перевел на неё ледяной взгляд, — она пойдет на все рад нее. Я испорчен не так сильно, вы уж простите…
Голицын непонимающе переводил взгляд с молодого человека на девушку, и обратно, стараясь понять, в чем дело.
— Ты пытаешься меня обидеть? — спросила она, тоже поднимаясь.
— Я не пытаюсь. Я говорю чистую правду, — он швырнул салфетку на стол, и быстро покинул ресторан.
Маша кинулась следом. Догнала его она уже на парковке, позабыв и о Голицыне, и о работе, и вообще обо всем. Что-то было в его взгляде, что говорило, что он, возможно, исчезнет именно сейчас навсегда.
— Что ты говоришь? — захлопнув едва приоткрывшуюся дверь автомобиля, осведомилась Маша.
— А на что ты еще пойдешь, что бы заполучить эту работу? Лечь под мужика? Пожалуйста! Рыться в его вещах? Легко! Уводить испод носа последнюю надежду? Да за две минуты!
— А сам то ты?! Вспомни, что ты там такое говорил?! Ты сам напросился, ясно тебе? Ты хотел жесткой конкуренции, ты ее получил! Ничего личного!
— Вот и я так считаю. Ничего личного, — кинул он, и, оттолкнув ее от двери, сел за руль.
Вскоре его машина скрылась за поворотом. И в ту же секунду Маше показалось, что она что-то сделала не так…
45.
Максим ковырялся под капотом старых отцовских «Жигулей» в его гараже, когда услышал приближающиеся шаги.
Мужчина оглянулся, и увидел тонкий женский силуэт против света. Силуэт приближался, и по мере движения, Макс узнал в ней свою младшую сестру. Это была Ксюша.
Одета просто. В глазах жуткая пустота и печаль, лицо выглядит куда старше своих лет. Горе отложило на нее свой отпечаток.
— Привет, — тихо сказала она.
— Привет, — отозвался Макс, обтирая руки о грязную тряпку.
— Я уезжаю, ты, наверное, слышал?
Максим кивнул.
— Я просто зашла сказать, что прощаю тебя, — сказала Ксюша, глядя на брата не по годам серьезными глазами.
Максим медленно откинул тряпку в сторону, совершенно не представляя, что говорить в таких случаях. Особенно когда от этих слов становится только хуже…
— Я понимаю, ты, наверное, просто…
Макс прервал ее бессвязную речь, сжав ее ладонь в своей.
— Как бы там ни было, — сказал он, — я никогда не прощу себя за то, что сделал
тебя несчастной.Ксюша крепко обняла брата, всеми силами стараясь не плакать, но слезы сами побежали по ее гладким щекам, орошая обнаженные плечи Максима.
— Мне пора, — отстранилась она, — самолет через три часа. Пока доберусь до аэропорта…
Семенов медленно отпустил сестру. Девушка быстро утерла слезы, распрямилась, и ушла обратно в свет летнего полудня, что развернулся за стенами гаража.
Максима так и подмывало спросить, что там с Викой. Но он так и не решился.
Ксюша выбралась из такси. Водитель шустро достал из багажника ее сумки и чемоданы. Девушка расплатилась, отблагодарив, и собралась, было идти, как вдруг дорогу ей преградила женщина лет тридцати, темноволосая, с цепкими темными глазами под линзами очков.
— Здравствуйте, Ксения Ивановна, — произнесла она, и, поймав недоуменный взгляд Семеновой, добавила, — меня зовут Маргарита Петрова, я… училась вместе с Кириллом в институте.
Руки как-то сами собой безвольно опустились, выпустив сумки.
— Понимаю, поймала я вас врасплох, — сказала она, — да вот только я никак не могу понять… Кирилл, он так любил вас… — она на секунду смолкла, в глазах заблестели слезы, — а вы… вы позволили убить его?
— Это был несчастный случай… — слабо запротестовала Ксюша.
— Несчастный случай?! Вы должно быть шутите? Где там несчастный случай? В кулаках твоего брата? Господи, чем ты думала, когда спала с ним? Чем ты думала…
Рита переходила на крик, стали оглядываться прохожие, заинтересовались аэропортовские охранники.
— Это был несчастный случай, — твердо повторила Ксюша, подобрала сумки и двинулась прочь.
Женщина кричала ей в след обидные ругательства, в чем-то упрекала…
«Это был несчастный случай. Случай. Стечение обстоятельств. Трагическое стечение обстоятельств» — повторяла она про себя, приближаясь к посадочному пункту.
Рита проводила взглядом тонкую фигурку, что скрылась за стеклянными дверями аэропорта, и, наконец, смолкла.
В душе еще одной женщины воцарилась вечная пустота. Ругала Рита себя только из-за одного. Что так и не сделала первого шага еще тогда, в институте….
Лена открыла глаза, и увидела знакомый потолок. Скользнула затуманенным после очередного кошмара, взглядом по стенам, около которых по-прежнему стояли до боли знакомые предметы. Вот белоснежный шкаф, с позолоченными ножками, и тонкими узорами по краям. Семенова купила его в Париже.
Вон столик с зеркалом, и огромным количеством духов. Лена гордилась своей коллекцией духов. Все единогласно признавали Елену Семенову актрисой с отличнейшим вкусом.
А, вот и ее любимый портрет, который она сделала специально для своей спальни в доме родителей. Черно-белый, красивый…
— Ну что ты, котик, — послышался голос Гриши за дверью, он явно говорил по телефону, — ты ведь моя жена. Я чисто по-человечески не могу бросить ее сейчас. Что значит, почему? Она потеряла ногу! Это значит, что ее теперь вряд ли кто пригласит сниматься… Нет. Все, я устал говорить одно и тоже. Перезвоню, Настюш. Пока.