Семейные ценности

— Прекрати нагнетать, — чертов Торп непреклонен. — Если тебе жарко, я могу принести шампанское со льдом.

— Это не настоящее шампанское. Это игристое вино, — она брезгливо косится на золотистую жидкость в его бокале. — И ты прекрасно знаешь, что я ненавижу слабый алкоголь.

— И прекрасно знаю, что порой ты бываешь просто невыносима, — Ксавье наигранно кривит губы, почти в точности копируя её недовольное выражение. И самым наглым образом позволяет себе очередной фривольный жест. Склоняется над ней, уткнувшись носом в прическу из кос, и невесомо проводит пальцами по линии позвоночника. — Но я всё равно тебя люблю.

— Заткнись, — шипит Уэнсдэй сквозь зубы и делает крохотный шаг вперед, прерывая тактильный контакт. — Я пойду в уборную. Может, мне удастся утопиться в раковине.

— Меня бы это очень огорчило, знаешь ли.

Аддамс оставляет ироничный выпад без ответа. Раздраженно дернув плечами, она решительно направляется в сторону высокого особняка из белого камня, невольно вспоминая слова Энид — полторы тысячи долларов за аренду на сутки, это же просто грабеж, но для свадьбы не жалко никаких денег — хотя по мнению самой Уэнсдэй, этот архитектурный мутант не стоит и полсотни. Чудовищная смесь рококо и неоклассицизма вблизи выглядит ещё ужаснее, чем на расстоянии.

Когда она проходит мимо фотозоны, от толпы гостей отделяется сама виновница торжества — схватив в охапку многочисленные слои пышного белоснежного платья, Синклер решительно устремляется в её сторону. Приходится остановиться, чтобы дождаться её.

— Уэнсдэй, давай сфотографируемся вместе! — безапелляционным тоном заявляет блондинка, на ходу пытаясь поправить выбившийся из прически локон. Но только усугубляет ситуацию — из белокурых волос разом выпадают целых две шпильки. Энид ойкает и пытается поднять их, но Аддамс ловко её опережает.

— Дай сюда, — она машинально закатывает глаза и быстро вставляет жемчужные шпильки в подобие Пизанской башни на голове бывшей соседки. — И я не буду фотографироваться на этом убогом фоне.

— Тогда давай на телефон… — Синклер с готовностью извлекает откуда-то из складок помпезного платья устройство в кислотно-розовом чехле. — У нас ведь почти нет совместных селфи.

Уэнсдэй уже открывает рот, чтобы категорически отвергнуть дурацкое предложение. Но в самую последнюю секунду останавливает себя — блондинка выглядит такой счастливой, что язык не поворачивается ей отказать. Едва не подпрыгивая на месте от переполняющих эмоций, Энид быстро открывает фронтальную камеру и прижимается к Аддамс, обдавая облаком приторного парфюма. Быстро щелкнув несколько снимков, она принимается просматривать их, выбирая наиболее удачный.

— Смотри, может эту выложить? — Синклер настойчиво тычет пальцем в одну из фотографий и пролистывает на следующую. — Или лучше эту?

— Без разницы, — Уэнсдэй разглядывает снимок ровно две секунды, после чего равнодушно отворачивается.

И вдруг краем глаза улавливает вдалеке весьма любопытную картину.

Ксавье всё также стоит в тени, прислонившись спиной к стволу раскидистого дуба, вот только уже не один. Рядом с ним на возмутительно близком расстоянии мнется какая-то незнакомая девица в откровенном платье глубокого изумрудного цвета. В какой-то момент она разражается заливистым смехом, отбрасывая за спину водопад тёмно-рыжих волос, уложенных крупными волнами.

— Кто это? — тут же требовательно спрашивает Уэнсдэй, обернувшись к Энид.

— А, это Миранда Макклендон. Секретарша моего босса, — отзывается Синклер совершенно безмятежным тоном. — Она довольно славная.

— Хм.

Смерив девицу критическим взглядом — совершенно вульгарное декольте, броский макияж — и сочтя её недостойной своего внимания, Аддамс быстро теряет интерес. Абсолютно очевидно, что беспокоиться не о чем. Уэнсдэй слишком уверена в себе, чтобы опускаться до глупой ревности, свойственной лишь людям с заниженной самооценкой.

Коротко кивнув бывшей соседке в знак прощания, она быстро устремляется в дом, надеясь хоть немного отдохнуть от невыносимой жары.

Но её ожидает разочарование — внутри особняка такое же пекло, как и снаружи. Не без труда отыскав уборную, она включает на полную мощность кран с синей точкой и с блаженством подставляет обе руки под ледяную воду. Затем прислоняет прохладные ладони к разгоряченным щекам, не заботясь о сохранности макияжа.

Уэнсдэй стоит так довольно долго, скучающе рассматривая собственное отражение в настенном зеркале — движимая благоразумием, она выбрала платье с открытыми плечами, но в такую отвратительную погоду даже тонкая шелковая ткань неприятно липнет к телу.

Где-то на улице начинает греметь музыка.

Похоже, это и есть та самая «фееричная развлекательная программа».

Надо было заранее проткнуть себе барабанные перепонки, чтобы не слышать бьющие по ушам басы.

Выждав ещё несколько минут, Аддамс закручивает кран с водой и, наспех поправив прическу, выходит обратно на улицу.

За продолжительное время её отсутствия успели подать горячее — гости расселись по столам, а многие уже вышли на импровизированный танцпол посередине газона, чтобы вдоволь подергаться под ужасающую электронную музыку. Ловко лавируя среди толпы, словно охваченной коллективным эпилептическим припадком, Уэнсдэй взглядом выискивает Ксавье. Он обнаруживается неподалеку от эпицентра танцевального безумия — сидит за столом, скучающе разглядывая содержимое очередного бокала.

Приближаясь к нему, она случайно задевает плечом рыжеволосую девушку в изумрудном платье.

— Ой, простите… — поспешно извиняется Миранда Макклендон, но под ледяным взглядом угольных глаз её вульгарно накрашенное лицо быстро теряет приветливое выражение.

Уэнсдэй не удостаивает её ответом и просто проходит мимо.

Невыносимая жара и окружающий шум окончательно испепеляют жалкие зачатки тактичности.

— Рад, что тебе не удалось утопиться… — беззлобно поддевает Ксавье, когда она усаживается на стул рядом с ним. — Не передумала насчет шампанского? Ну в смысле насчет игристого?

— Нет, — Аддамс подпирает голову рукой и уже в сотый раз задает самый волнующий вопрос. — Когда мы уже сможем покинуть эту вакханалию?

— Потерпи хотя бы пару часов, — он мягко улыбается и пытается накрыть её ладонь своей, но Уэнсдэй поспешно отдергивает руку.

— Это лишнее, — категорично заявляет она.

Ксавье тихо вздыхает, но не решается возразить.

В молчании проходит ещё несколько минут.

Или несколько десятков минут.

Трудно сказать точно, когда время тянется так ужасающе медленно.

От нечего делать Уэнсдэй принимается разглядывать гостей — Энид с Аяксом сливаются в продолжительном страстном поцелуе под всеобщие аплодисменты, Юджин неловко топчется на танцполе в компании довольно симпатичной блондинки, многочисленные коллеги Синклер дружно чокаются и свистят. Кто-то из родственников Петрополуса стучит ложечкой по бокалу, привлекая внимание окружающих, и произносит длинную поздравительную речь. Аддамс едва разбирает половину слов — музыка до сих пор звучит оглушающе громко. Слащавая парочка молодоженов снова целуется. Пьяная толпа снова свистит и улюлюкает.