Семейные тайны
Шрифт:
Неожиданно настроение у него изменилось. Он цокнул языком и мотнул головой, показывая наверх.
— Что, полезешь через балкон?
— Есть такой план.
— Так и не утратил навыки того недостойного ремесла. Впрочем, сейчас они, возможно, сослужат тебе добрую службу. Удиви девушку. Ей это не повредит. — Рей опять подмигнул сыну. — Смотри не оступись.
— Надеюсь, ты со мной не полезешь?
— Нет. — Рей добродушно хохотнул и хлопнул его по плечу. — Некоторые сцены отцу лучше не видеть.
— Слава Богу. Но раз уж ты здесь, подтолкни. Помоги уцепиться вон за тот
— Это пожалуйста. Меня же все равно нельзя арестовать, верно?
Рей подставил сложенные чашечкой ладони под ступню Филиппа и, когда тот, опершись на них ногой, подтянулся на балкон, отошел назад, с улыбкой наблюдая за сыном.
— Я буду скучать по тебе, — тихо произнес он и растворился в темноте.
Сибилл сосредоточилась на работе, убеждая себя, что не совершила ничего предосудительного, не впустив Филиппа. В сущности, ей все равно, даже если кто-то сочтет ее поведение неоправданно грубым и неразумным. Достаточно с нее эмоциональных встрясок. К тому же он не настаивал и быстро убрался восвояси.
«В маленьких городах местные новости важнее тех, что поступают извне, и, хотя телевидение, газеты и прочие источники информации в районах с малочисленным населением столь же доступны, как и в агломератах, их жителей больше занимает то, что происходит у соседей.
Информация передается с разной степенью достоверности из уст в уста. Пересуды — общепринятая форма общения. Система оповещения весьма эффективна: молва распространяется с поразительной быстротой…»
Ее пальцы застыли на клавиатуре. Раскрыв рот, она смотрела, как Филипп открыл балконную дверь и шагнул в комнату.
— Что?..
— Замки здесь чисто декоративные. — Он прошел к входной двери, открыл ее и забрал из коридора корзину и вазу с цветами. — Я подумал, что этим можно рискнуть. У нас здесь кражи случаются редко. Если хочешь, отметь это в своих заметках. — Он поставил вазу с цветами на ее рабочий стол.
— Ты залез прямо по стене? — изумленно спросила она.
— Ветер собачий. — Филипп открыл корзину и вытащил одну бутылку. — Не мешало бы согреться. Как ты на это смотришь?
— Ты лез по стене?
— Как видишь. — Он ловко, почти без хлопка, вытащил пробку.
— Нельзя же так… — Сибилл растерянно развела руками. — Залез в номер, открыл шампанское.
— Почему нельзя? Я ведь здесь. — Довольный тем, что огорошил ее, он наполнил два фужера. — Прости за мое поведение сегодня утром, Сибилл. — Он с улыбкой протянул ей фужер с шампанским. — Я был немного не в настроении, вот и накричал на тебя.
— И в качестве извинения ты проник в мою комнату, взломав дверь.
— Я ничего не взламывал. К тому же ты не желала впускать меня, а цветы очень хотели оказаться здесь. И я тоже. Ну что, мир?
Значит, он лез по стене. Она никак не могла осмыслить этот факт. Никто никогда не совершал ради нее подобного безрассудства. Сибилл смотрела в золотистые глаза и чувствовала, что ее сердце оттаивает.
— У меня работа.
— А у меня черная икра, — с озорной улыбкой отвечал Филипп, видя, что она сдается.
Сибилл
забарабанила пальцами по нижнему краю клавиатуры.— Цветы, шампанское, черная икра. Ты всегда так хорошо экипирован, когда совершаешь незаконное проникновение со взломом?
— Только если хочу повиниться и разжалобить прекрасную даму. Не могла бы ты выделить мне чуточку своей жалости, Сибилл?
— Пожалуй. Я вовсе не собиралась скрывать от вас, что мне звонила Глория.
— Знаю. И поверь, если бы я сам не сообразил, Кэм бы меня утром образумил.
— Кэм. — Потрясенная, она заморгала. — Он же меня терпеть не может.
— Ошибаешься. Он очень тревожился за тебя. Может, все-таки отвлечешься от работы?
— Ладно. — Она выключила компьютер. — Я рада, что мы больше не сердимся друг на друга. Сложностей и без того хватает. Я сегодня виделась с Сетом.
— Слышал.
Она взяла протянутый бокал, пригубила его.
— Вы с братьями навели в доме порядок?
Филипп содрогнулся и глянул на нее с мукой в глазах.
— Даже вспоминать не хочу. Такое не привидится в кошмарном сне. — Он взял ее за руку и подвел к дивану. — Давай поговорим о чем-нибудь менее ужасном. Сет показал мне эскиз судна, который он сделал углем под твоим руководством.
— Он очень толковый парень. Прямо на лету схватывает. Внимательно слушает, запоминает детали, сразу улавливает перспективу.
— Я также видел набросок нашего дома, который сделала ты сама. — Он дотянулся до бутылки и как бы невзначай наполнил ее бокал. — Отличная работа. Я удивлен, что ты не избрала живопись своей профессией.
— В детстве я брала уроки. Училась живописи, музыке, танцам. И в университете продолжала заниматься. — Обрадованная тем, что они уладили разногласия, она откинулась на спинку дивана, смакуя шампанское. — Но это все так, забавы ради. Я всегда знала, что мое призвание психология.
— Всегда?
— В общем-то да. Искусство не для таких людей, как я.
— Почему?
Его вопрос смутил ее, насторожил.
— Мне было бы трудно проявить себя на этом поприще. Ты сказал, что принес белужью икру?
Так, шаг назад, отметил Филипп. Значит, он просто пойдет в обход.
— Гм. — Он вытащил из корзины тосты, вновь наполнил ее бокал шампанским. — На каком инструменте ты играешь?
— На фортепиано.
— Правда? Я тоже. — Он непринужденно улыбнулся ей. — Надо нам с тобой как-нибудь в четыре руки сыграть. Мои родители обожали музыку. Мы все играли на разных инструментах.
— В детях необходимо развивать музыкальный вкус. Это очень важно.
— Конечно. И забавно. — Он разложил тосты, один протянул ей. — Мы иногда субботними вечерами устраивали настоящий концерт. Изображали квинтет.
— Играли вместе? Вот здорово. А мне приходилось выступать перед другими. Я это ужасно не любила. Всегда боялась сбиться.
— Ну и что? Тебе же не стали бы ломать пальцы за то, что ты взяла не ту ноту.
— Но тем самым я оскорбила бы маму, а ее недовольство страшнее… — Она осеклась и, хмуро глянув в бокал, хотела отставить его в сторону, но Филипп, мгновенно среагировав, быстро добавил в него шампанского.