Семейный портрет с колдуном

– Что вам от меня нужно? – я поняла, что силой тут не возьмешь, и перешла к переговорам. – Опять пришли предлагать за Аселина деньги? Зачем? Вы ведь уже подключили к делу её величество. Думаю, она поможет вам избавиться от меня без доплаты.

– В этом деле я справлюсь сам, без помощи её величества, - заверил он и вдруг спросил: - Сколько вам лет?

– Девятнадцать, - ответила я.

– А выглядите старше.

– Зато вы – прекрасно сохранились. Для двоюродного дедушки.

Он проигнорировал мою колкость и задал новый вопрос:

– Где вы родились, Эмилия Валентайн, девица девятнадцати лет?

– В Линтон-вилле, - я смотрела ему прямо в глаза, чтобы показать, что нисколько не боюсь, но на самом деле сердце колотилось, как сумасшедшее - то ли от страха, то ли от… восторга.

Стоп. Эмили, какой восторг? Опомнись! Конечно, от страха.

– А когда вы переехали в Саммюзиль-форд?

– Мои родители - четыре года назад, а я – в прошлом году, когда закончила обучение. Мне пришлось выпуститься досрочно из-за их смерти, поэтому я не получила королевский сертификат гувернантки.

– Как интересно, - почти промурлыкал колдун. – Сегодня я как раз посетил Линтон-вилль. Милая деревушка, уютные улочки… Зашёл в церковь… - он замолчал, глядя на меня с улыбкой.

– Решили замолить грехи? – спросила я с вызовом.

– Нет, это всё равно бессмысленно. Мои грехи не замолишь. Просто решил кое-что проверить. Попросил церковную книгу, просмотрел записи девятнадцатилетней давности, и – представьте себе! – не нашел ни одной Эмилии Валентайн. Как будто её и не было.

Рот у меня открылся сам собой.

– Что вы такое говорите? – с трудом произнесла я.

– Чистую правду, - поклялся колдун, с самым невиннейшим видом распахнув глаза. Поднял мою руку с браслетом и сказал, поочередно касаясь подвесок-замочков: - Ни одной леди Валентайн девятнадцать лет назад… и двадцать лет назад… и двадцать один год назад…

– Значит, это какая-то ошибка! – горячо сказала я. – У меня есть свидетельство о рождении, оно датировано пятнадцатым августа…

– А вдруг оно поддельное?

– Оно не может быть поддельным! Скорее всего, в церковной книге не сделали запись!

– Ну да, - произнёс колдун с сомнением.

– На что это вы намекаете?

– На то, что вы слишком топорно работаете, Эмили Валентайн. Или как вас там?

– Подите вон, - сказала я, толкнув его в грудь.

Толку от этого, разумеется, не было никакого. Но спустя секунду он сам отпустил меня и даже отошёл к камину, протянув руку к синему огню. Языки пламени ласкали его ладонь, пальцы, но ничуть не обжигали. Наверное, граф опять пытался поразить меня своими колдовскими умениями, но я дала себе слово, что больше ничему не удивлюсь, даже если он снимет голову и начнёт играть ею в кегли.

– А ещё – вы ведь обучались в пансионе святой Линды? – спросил Майсгрейв, хитро взглянув в мою сторону.

– Да, - ответила я с вызовом.

– Я проверю, - заметил он ласково.

– На здоровье, - пожелала я ему. – Проверьте и убедитесь, что оскорбляете меня зря. Настоятельница подтвердит, что я обучалась там пять лет. Матушка Бевина…

– Наговорит кучу комплиментов в ваш адрес? – перебил меня колдун. – Расскажет, какая вы были милая, добрая, послушная?

– Именно такой я и была!

Он засмеялся, и мне было так же странно слышать его смех здесь, в кабинете, как и в церкви. Что такого смешного я сказала? Я и в самом деле была одной из лучших учениц пансиона и никогда не доставляла своим воспитательницам хлопот.

– Были? – уточнил он.
– А сейчас изменились?

– Не придирайтесь к словам, - ответила я сердито. – И уходите! У вас совсем нет стыда?!

– Нет, - повинился он. – Но вы правы, мне пора уходить. Я и так уделил вам слишком много времени.

– И зря, - быстро сказала я.

– Точно зря? – он вопросительно приподнял брови. – Имейте в виду, Эмили, я не стану молчать перед королевой. А если выясню ещё и обман с пансионом…

– Нет никакого обмана! – крикнула я, теряя терпение. – Не удивлюсь, если это вы уничтожили церковные записи! И не удивлюсь, если вы попытаетесь запугать монахинь из пансиона!..

– Как вы разволновались… - он скрестил руки на груди. – Только вряд ли на королеву произведёт впечатление ваше волнение. Королева не любит театрального проявления эмоций.

– Но мне незачем производить впечатление, я не совершила ничего предосудительного, - продолжала я с жаром, - и предстану перед её величеством, потому что мне нечего бояться и нечего скрывать.

– Значит, уехать за границу с приличным капиталом в сумочке я вас не убедил?

– Ничуть!

– Напрасно, - он закусил нижнюю губу и казался раздосадованным. – И моего внука вы отлично обработали. Никогда не видел в нём столько глупой храбрости.

– Столько любви, может быть? – не удержалась я от сарказма. – Почему вы так стремитесь разрушить наши отношения? Чем я вас не устраиваю, милорд?

Он окинул меня взглядом, и я покраснела от смущения, и от злости. Это неприлично - так разглядывать девушку. С ног до головы, оценивающе, как… как лошадь на продаже!

– С чего вы решили, что не устраиваете? – спросил он, опять заиграв ямочками на щеках. – Вы очень даже милы. Я бы не отказался… узнать вас поближе.

– Нет, спасибо, - тут же отозвалась я. – Мне даже разговаривать с вами не хочется, а не то что открывать вам душу.

– О, душу… конечно, - он усмехнулся так, что мне сразу захотелось позабыть обо всех приличиях и расцарапать ему физиономию. – Вообще-то, я говорил не о душе, она меня интересует меньше всего.

– Уходите, - произнесла я сквозь зубы. – Сейчас же убирайтесь. Ваши намёки… они отвратительны.

– Чем же они отвратительны? – удивился он. – А вы, вроде бы, рассердились? Почему? Я настолько вам неприятен? Обычно я нравлюсь женщинам.

– Вероятно, тем, у кого плохой вкус!

Тут я сознательно солгала. Не надо было быть проницательной, как леди Моргвейн из Ав-Ли, чтобы догадаться, насколько он нравился женщинам. У него было всё, чтобы привлекать их, словно глупых бабочек огнём. Красота, богатство, должностное положение… И особое очарование, которое чувствовала даже я, хотя он невероятно злил и пугал меня каждой выходкой.