Семейство кошачьих

Откровенно говоря, я задалась целью отомстить Котову. Придя домой вечером, выплакалась, прооралась, прочитала три романа из разряда сентиментальной литературы со слезодавительным концом, снова проплакалась, забылась тревожным сном под утро, а проснулась с единственной мысль: Петру необходимо кое-что уяснить из раздела профессиональной этики. Я не давала разрешения себя исследовать и тем более лечить...

Хотя методику лечения наизусть выучила и как бы не были противны советы доктора Франкенштэйна, я последовала им всем. Одна. Без помощи, восторженных свидетелей и аплодисментов в конце. Раз профессионал сказал, что я не умру, значит, не умру. И, представьте себе, не умерла!

Нет, фобии никуда не пропали, но по чуть-чуть я стала их брать под контроль. К концу второй недели, план полностью созрел в моей бредовой голове: нанесу удар по самому дорогому... Нет, по, хм... дать железным сапогу не получится, но есть другое сосредоточие мужского достоинства...

Следующую неделю я следила за паркингом. Узнала в какое время Котов покидает здание, где расположены камеры видеонаблюдения и когда меньше всего народа на стоянке. Приобрела черную водолазку, черную же мешковатую куртку, штаны, бросовые распродажные черные кроссовки и лыжную шапочку с прорезями для глаз. И бейсбольную биту. Ира критиковать не стала, наоборот, она согласилась постоять на стреме в тот момент, когда я буду крушить железного коня товарища Котова... Но... В день и час икс я просто не смогла этого сделать. Эх, где бы добыть горшочек смелости... Плюнув себе под ноги, я удалилась, окончательно распрощавшись с прошлым.

Правда, оно на через день заявилось ко мне работу. В весьма скверном настроении, надо заметить.

– Кошкина!
– на весь опен-спэйс заорал Петр.

Я выглянула из-за монитора и потрясенно воззрилась на него. С чего это айсберг, устав ждать Титаник в условленном месте, отправился дрейфовать? И что ему надо от моей утлой лодчонки?!

– Совесть есть?
– мужчина грохнул кулаками по моему столу.

– Тебе на нее право собственности, заверенное у нотариуса предъявить или достаточно честного слова?
– я на метр отъехала на стуле. По-моему у доктора выдалась трудная неделя общения с пациентами.

– Не притворяйся, что не понимаешь!
– рявкнул мужчина.

– Но...
– я действительно не понимала.

Не дав завершить фразу Петр вытащил меня из кресла и на глазах изумленных коллег потащил по коридору к выходу. На ходу он яростно бормотал:

– Я дал тебе четырнадцать дней. Ровно четырнадцать дней, чтобы ты пережила все обиды и явилась ко мне поставить окончательную точку в наших отношениях...
– ооо, а разве мы остановились на многоточии?
– Я ждал тебя в позапрошлую пятницу, но ты не пришла. Цветы завяли, конфеты заветрились, а чертов борщ, который я припер на работу скис! Почему?
– он вытащил меня из лифта на нулевом этаже и повел знакомой дороге к месту парковки его автомобиля.
– Я бы понял пощечину, расцарапанное лицо, сброшенные на пол предметы со стола, но объясни мне, зачем ты испортила мою машину?!!!
– Котов был вне себя от гнева. Он отошел в сторону и моим глазам предстал...

Да, у кого-то явно больше фантазии, чем у меня. Я всего лишь планировала лобовое стекло разбить, а неизвестный явно художественным вкусом обладает!

Морда машины была перекрашена в ярко рыжий цвет с белыми полосами. На решетке радиатора неизвестный нарисовал хитрую кошачью рожу, к фарам приделал бумажные ресницы. Колеса стали похожи на поджатые лапы в белых носочках, а к багажнику крепился роскошный пушистый хвост. На заднем стекле белела надпись "Котовозка".

Согласна, есть от чего придти в ярость! Но не мне. Через пять минут я наконец перестала смеяться и смогла выдавить из себя:

– Это не я!

– Не отрицай, я знаю, что ты за мной следила!
– рявкнул Петр.
– Между прочим, это, - он указал на рыжую морду, - отмыть нельзя!

Оп-па, меня засекли. Впрочем, скрывать нечего, ибо я чиста перед законом, Котовым и чувством художественного вкуса. Сотворить подобную безвкусицу у меня бы рука не поднялась. Я все-таки дизайнер, а не мастер по оригинальной росписи автомобилей.

– Да, следила и что? Диверсию все равно не я совершила. Слушай, а может так и оставишь? Смотрится вполне... креативно, - подобрала подходящий эпитет.

– Издеваешься?!
– выдохнул Котов.

– Естественно! Радуюсь торжеству справедливости!
– я широко-широко искренне улыбнулась.

– Маша, в последний раз спрашиваю, ты это сделала?

– В последний раз отвечаю - нет!
– сложила на груди руки и посмотрела на него с вызовом.

– Маша...

– Это я сделала...
– мы обернулись. К колонне жалась Ира и комкала в руках платочек.

– Зачем?!
– в один голос завопили мы с Котовым.

– А потому что он был не прав, а от твоей биты сработала бы сигнализация, а отомстить надо, вот я и, а еще мы с Костей из-за него поругались, вот я и...
– она махнула рукой.

– Биты?!
– уставил на меня Петр.

– Ну...
– его взгляд смутил меня.
– Я хотела стекла в твоей машине разбить, - виновата поджала губы и опустила глаза.
– А что ты там про борщ говорил?

Он ведь говорил. Еще цветы и конфеты упоминал. И про две недели твердил... Мужчина опустил голову, потер ладонями лицо, пробормотал неизвестную науке фразу себе под нос.

– Маш, когда меня попросили понаблюдать за одной девушкой и подумать, смогу ли я ей помочь, то даже не предполагал, что своим согласием подпишу себе смертный приговор с предварительными пытками. В тот день, я следил за тобой у твоего дома, ты вошла в подъезд, и я собрался ехать, но мне позвонили. Разговор был долгий, а после на дорогу мне под колеса выбежала сумасшедшая в тапках и с кошкой на руках. Знаешь, не планировал я как-то с тобой знакомиться, но раз уж получилось, то решил провести несколько тестов. А дальше все покатилось по наклонной...

Я люблю все необычное, а ты самое необычное, что встретилось в моей жизни и я совсем забыл о просьбе, с которой началось наше знакомство. Мне напомнили, и правда так и так вылезла бы наружу, а отступать было уже поздно. Нормальная реакция на ложь - обида. Тебе нужно было время понять меня и простить. Я дал тебе две недели. Достаточно, чтобы остыть и мало, чтобы забыть. Дальше следовал хорошо разыгранный конфликт, взвинчивание эмоций до потолка и бурное примирение, но ты не пришла...

Когда заметил слежку, то успокоился: интерес есть, подумаешь, в сроках ошибся. Со всеми бывает. Подумал, хочешь записку оставить или тот самый учебник! Да я к тому моменту уже соображать нормально перестал, потому что испугался. Страшно испугался, что обидел слишком сильно, не рассчитал...

Я зевнула. Спохватилась и прикрыла рот рукой, но Петр успел заметить.

– Ты меня слушаешь?!
– возмутился он.

– Внимательно!
– широко распахнула глаза и изобразила живейший интерес.