Семнадцатая

– Тебе придется решить эту проблему. – раздается голос в голове: - слышишь, Тейлор?

– Я слышу тебя. – отвечаю я: - сейчас не время. Пусть она пока придет в себя.

– Как раз нельзя этого допустить. Мы сейчас в ее теле. Прямой контроль у тебя только потому, что она пока в ступоре. Ты – Администратор своего Роя, потому можешь управлять ее телом. Но изначально это все же ее тело. Если она оправится и отодвинет тебя от управления – ты останешься такой же как и мы все – просто голосом в голове. Да, самым главным голосом, тут ты права. И да, ты сможешь управлять своими насекомыми, но … тут у вас будет тупик. Я даже не знаю к чему это может привести, но прямо сейчас у тебя есть преимущество. Пусти меня к ней, в тот изолированный участок мозга и … проблема будет решена.

– Что ты собираешься с ней сделать? – спрашиваю я. Намерения Пятого мне не нравятся. Эми закрылась от общения, отгородилась в темном уголке разума, и я не пускаю к ней остальных, мне кажется так будет верно. То, что она может при желании отодвинуть меня от управления… звучит логично. В конце концов это же ее тело.

– Я просто поговорю с ней. – отвечает Пятый и тон его голоса мне совсем не нравится. То есть абсолютно. Таким тоном мог бы говорить удав, глядя на свежего кролика в его клетке. Просто поговорю.

– Слушай, я так не могу. Ты собираешься ее уничтожить как личность, я же тебя понимаю. И… я понимаю, что ты делаешь это из благих побуждений… как тебе кажется. Но я не могу позволить тебе разрушить ее личность только из страха и опасения что она заберет контроль над телом.

– Тейлор, ты что, не видела эту девчонку? Да она поехавшая на почве самодисциплины и самобичевания! Она с ума сойдет быстрее чем я спичку зажгу. В конце концов все равно придется ее гасить до подсознания, а тебе принимать контроль, но в процессе она такого натворить может… да в общем-то мне плевать. Нас она все равно не убьет, а вот окружающему миру может здорово достаться.

Я задумываюсь. Пятый прав. Эми действительно была эмоционально нестабильна, попав в ее тело я получила доступ и к ее воспоминаниям, я видела, что она делала, на что она способна и как сильно она себя мучала. Вообще вся эта история вызывала у меня жутчайшее желание залепить себе самой ладонью по лицу, потому что все ее проблемы были у нее же в голове, черт возьми. Она могла жить совсем по-другому, если бы перестала постоянно бояться. Смешно, один из самых страшных кейпов, которых я когда-либо встречала и жила в постоянном страхе. У Эми было два желания, два столпа ее личности – это страх осуждения со стороны Виктории (а как следствие – со стороны остальной семьи, школы, друзей, общества). В конце концов Вики была популярной девушкой, а такие очень сильно прислушиваются к настроениям вокруг, чтобы оставаться популярными. Из-за всего этого сама Виктория была зависима от мнения окружавших ее, прежде всего – матери и друзей в школе. Потому она и жила такой… героической жизнью. Эми же до жути боялась осуждения и потому из кожи вон лезла.

Вторым же столпом ее личности – было желание быть вместе с Викторией. Жгучее и не удовлетворимое. И вот тут возникал тот самый когнитивный диссонанс, который разрушал ее личность днем и ночью, вот почему она всегда была без сил и с темными кругами под глазами. Все говорят, что Панацея много работает, но я видела своего отца, который в лучшие дни Профсоюза Докеров – работал по шестнадцать часов в сутки и все равно приходил домой энергичный, с сияющей на лице улыбкой и с нетерпением встречал следующий рабочий день. Черт, да взгляните на Лизу, вот кто пашет как лошадка, днем и ночью, ворчит, ругается, но по ней же видно, что ей это все удовольствие доставляет. Нет, Панацея всегда без энергии не потому, что ее вот прямо в хвост и гриву эксплуатируют, у нее мамаша адвокат, никто бы не позволил себе несовершеннолетнюю, да еще и волонтера свыше положенных шести часов заставлять работать. Во время битвы с Губителем – да, но это форс-мажор. А так – она и в школу ходит и в госпитале отрабатывает смену и домой… многие подростки так живут, но никто такой замотанный в ноль не ходит. Потому что ее на части разрывает.

Первый порыв у нее – ни в коем случае не получить осуждения от Виктории, семьи, школы и общества. Потому она выбрала себе образ мученицы, праведницы, такое всегда позволяет быть неуязвимой для осуждения. Она выбрала быть серой мышкой, которая всем помогает, она – удобная и нужная всем, но не вызывающая никаких эмоций, кроме скуки. Представьте себе Панацею, но смелую, одетую в вызывающие одежды, короткие юбки там, а то и вовсе в костюм медсестры на Хэллоуин, представили? С красной помадой на губах, с уверенными движениями и речью. Это слишком рискованно, такое может быть осуждено обществом, школой, семьей и самое главное – Вики. Потому – она и ходит в серой робе, никогда не покупает себе красивых вещей, не ходит на свидания и не публикует скандальных фоток в сети.

Но второй порыв – быть с Вики! И это, наоборот, требует быть яркой. Быть привлекательной! В конце концов – признаться обществу и себе в своей сексуальной ориентации… и тут все сталкивается с ее первым страхом. Что, если она признается Вики, а та – оттолкнет ее? Что если она подвергнется всеобщему осуждению и потеряет даже то, что у нее есть сейчас – дружбу между сестрами?

– Говорят, что Шекспир специально поменял своих героев. – бормочу я себе под нос: - Гамлет легко разобрался бы с проблемой Отелло, никого не задушив, а Отелло в свою очередь не стал бы рассусоливать с Клавдием и придушил бы его в первой же главе. Но тогда у нас не было бы таких известных на весь мир трагедий.

– Давай не будем делать из нашей жизни известную на весь мир трагедию. – говорит Пятый у меня в голове: - тем более что сейчас у нас появились такие возможности по выращиванию отдельных тел для каждого из нас. О, я тебя уверяю, все будут вести себя как послушные мальчики и девочки, едва лишь только ты заикнешься об этом…

– Да у вас же половина – психи. Хрен я вас выпущу и …

– Тейлор, Тейлор, ты неправильно смотришь на мир. Они психи до тех пор, пока у них нет стимула. Люди - те же животные. Они могут не соблюдать соглашения и врать тебе в лицо, могут пытаться саботировать и провоцировать, но в конечном счете все поддаются дрессировке. Например… как ты думаешь, Эдвард хотел бы увидеться со своей дочерью в своем собственном теле? Уж он-то заслуживает этого, правда? Сделай это, и ты будешь удивлена, насколько все остальные сразу станут шелковые, даже ради выходного в отдельном теле. Ну и … ты же обладаешь полным контролем, чего тебя боятся. Ограничения по времени, постоянный контроль за тем, что делают, прямое управление в случае нарушения и … сейчас ты можешь даже создавать насекомое-тюрьму для разума… у тебя в руках наконец решение. Решение всего. И не говори, что ты про это не думала. Ты же понимаешь, что ты можешь…

– Я подумаю. – отвечаю я. Действительно, все под моим контролем, я могу создавать тела… не пробовала, но уже знаю – как. В голове клубится туман из решений, руки так и чешутся проверить свои возможности. Но если получится… должно получится. В самом деле, уж кто-кто а Эдвард заслужил право поговорить с дочерью. Даже если мне придется слетать с ним в Бостон. Нет, в первую очередь мне нужны насекомые-ретрансляторы. Потом – увеличение своих боевых возможностей. В кармане робы вибрирует телефон, я не двигаю и мускулом на лице. Муравьи в кармане открывают сообщение. Сообщение от Сплетницы. Они с Вывертом завершили процесс. Больше нет ни Сплетницы, ни Выверта. Лиза осталась Лизой, только изменила фамилию, а Томас Кальверт так и остался Томасом Кальвертом, уж слишком много было завязано на его гражданскую личность, в том числе и контакты в СКП. Так что во время битвы с Губителем погибло на двух злодеев больше. Ах, да, на – трех. Администратор. Я тоже погибла. Славная смерть – в бою с Губителем.

– Узнала местоположение? – набираю я сообщение в кармане. Через секунду приходит адрес. Лиза молодец. Порой ей можно простить даже то, что она такая вредная, потому что она такая полезная. Адрес холодильного комбината, не так уж и далеко, но без транспорта все равно не доберешься. Значит сегодня ночью я буду занята. Нет покоя для грешников, а ведь завтра рано вставать. Интересно, есть ли в способностях Панацеи умение не спать или себя взбодрить? Видимо нет, иначе она столько кофе не пила бы.

– Я закончила. Аппетита сегодня нет. – говорит Кэрол и отодвигает тарелку: - девочки, уберете со стола. И подготовьтесь к завтрашнему дню. Церемония в десять утра, мы должны встать в восемь.

– Да, мам. – кивает Виктория. Кэрол выходит из-за стола, ни на кого не глядя и поднимается к себе в спальню. Вслед за ней, поцеловав нас в макушки (я чувствую себя неловко!) удаляется и ее муж, Марк Даллон, Бризант. Виктория провожает его взглядом, убеждаясь, что он тоже поднялся наверх. Смотрит на меня.