Семнадцатилетние

Посидев с полчасика дома, они пошли гулять. Гуляли молча. Аня все время о чем-то сосредоточенно думала, и от этого Надя как-то присмирела и завяла. И только один раз, когда она увидела на другой стороне улицы Наталью Николаевну под руку с каким-то летчиком-офицером, она оживилась.

— Ой, девочки! Аня, смотри! Это же Наталья Николаевна!

— Ну так что?

— С кем это она?

— С мужем.

Наталья Николаевна заметила девочек и приветливо кивнула им головой. Затем она сказала что-то своему спутнику, и тот с любопытством посмотрел на них.

— Странно все-таки, — заметила Надя. — Жена — учительница, а муж — летчик!

Что в этом было странного, Аня так и не поняла, но расспрашивать и спорить не стала.

Мария Ивановна вернулась поздно, когда они уже сделали уроки. Аня все время ждала, что ее снова начнет одолевать сон, но почему-то этого не случилось, и плова была ясная.

Обедая, Мария Ивановна рассказала девочкам мало понятную историю о том, как она по бухгалтерским книгам сегодня обнаружила серьезную ошибку и спасла директора от суда. По ее мнению, бухгалтерия была главным рычагом и двигателем «всех и вся». После обеда она села за шитье, а Надя с Аней принялись за уборку стола и мытье посуды.

— Мария Ивановна, — неожиданно спросила Аня. — Скажите мне откровенно... могли бы вы сейчас выйти замуж?

— Я? Замуж?! — с удивлением переспросила Мария Ивановна и вдруг закатилась таким веселым смехом, что, глядя на нее, заулыбались и девушки.

— Ну и насмешила... Нет, я завтра непременно расскажу нашим. Ну и Анечка!.. Да главное, как она это серьезно спросила! Замуж... Я Надю скоро замуж собираюсь выдавать... Ты спутала, наверно.

— Я замуж не пойду, мама. Можешь не беспокоиться, — обиделась Надя.

— Ну, конечно! Все вы так говорите до поры до времени...

Часы пробили десять. Мария Ивановна сложила шитье и, похлопав Надю по спине, сказала:

— Ну, хватит. Я ложусь спать. Завтра надо к семи. Аня, ты останешься у нас?

— Спасибо, останусь.

Только когда подруги разделись и легли, Аня, наконец, рассказала обо всем, что произошло дома, о своем объяснении с матерью и о принятом ею решении порвать с матерью, если та ее не послушает.

Надя расплакалась и долго убеждала, уговаривала, умоляла, пока вдруг не заметила, что, несмотря на ее горячий шепот и на внушительный храп Марии Ивановны, Аня крепко спит.

ВСТРЕЧА

На другой день Константин Семенович должен был дежурить в верхнем коридоре и поэтому в школу пришел рано. Внизу его поджидала Надя Ерофеева. Было видно, что она чем-то сильно взволнована. От нетерпения она переминалась с ноги на ногу, теребила платок и поминутно откашливалась, словно готовилась произнести речь. Увидев учителя, девушка бросилась к нему, но остановилась у дверей в учительскую раздевалку.

— Константин Семенович, я вас очень, очень жду. Страшно важное дело... — заговорила она, как только он появился.

Что случилось, Надя? Некоторых учениц вне урока он уже называл по имени, и девочки очень этим гордились.

— Мне здесь об этом говорить неудобно... — сказала Надя.

Они прошли в библиотеку. Библиотекарша возилась где-то за шкафами. Услышав скрип двери, она выглянула, но, увидев учителя, снова скрылась.

— Ну, говорите. Я слушаю.

— Константин Семенович, я не знаю, с кем посоветоваться и что мне делать... Очень, очень важное дело... Только, пожалуйста, никому не говорите... Это просто невероятно...

— Не волнуйтесь, Надя. Говорите спокойно, мы все обдумаем и решим.

— Аня хочет отравиться!.. Аня Алексеева... Что мне делать?.. Ведь это же не по-комсомольски. Правда?

— Как отравиться? Что с ней случилось?

— Видите ли, в чем дело... Я вам все скажу... У нее был отец. Он погиб на фронте. Она его очень, очень любит... Он для нее — все на свете! Знаете, как она его любит!.. Я просто не могу выразить...

От волнения Наде казалось, что она не находит нужных слов, казалось, что учитель не поймет всей серьезности положения, а может быть, даже и не поверит.

— Ну что же все-таки случилось с Алексеевой? — спросил он.

— А Ольга Николаевна — это Анина мать — хочет выйти замуж, — продолжала Надя. — Аня ей сказала: «Или он, или я!». Вы представляете? А если она ее не послушает, то Аня отравится... Честное слово! Вы ее не знаете, Константин Семенович. Она очень верная! Если она что сказала, то обязательно сделает. Она такая!..

— Сложная история... — задумчиво произнес учитель и вздохнул. — Хорошо, что вы мне сказали. Где сейчас Алексеева?

— В классе сидит. Сегодня она не очень расстроенная. А вчера мы думали, что заболела. Она даже тройку по геометрии получила. Вы представляете?

— Когда она говорила с матерью?

— Позавчера вечером.

— Вот что, Надя. Сейчас вы не волнуйтесь и идите в класс. В конце большой перемены найдите меня в третьем этаже, и мы еще поговорим. Главное, не надо волноваться.

— Как же не волноваться, Константин Семенович? Если бы вы знали, какая она...

— Я немного знаю Алексееву...

Они покинули библиотеку и поднялись наверх.

Девочки всех возрастов парами и в одиночку бежали по лестнице. С косичками и стриженые, с портфелями, ранцами, полевыми сумками. Маленькие торопились и перепрыгивали через две ступеньки. Старшие спокойно и твердо ставили ногу на отшлифованные тысячами подошв камни. Широкая лестница с красивыми перилами была видна вся. Школа постепенно наполнялась шумом детских голосов и топотом ног.

Константин Семенович стоял около перил третьего этажа, откуда были видны и коридор и лестница, машинально отвечал на приветствия и думал об Алексеевой. Это был очень серьезный случай, требовавший его непосредственного вмешательства...

Ольга Николаевна вернулась домой в том счастливом, радужном настроении, какое не покидало ее последние дни.

Счастье пришло нежданно-негаданно. После гибели мужа она обрекла себя на вдовство до смерти и благодарила судьбу, что имеет специальность. В работе она нашла себе утешение и покой.

Послевоенная пятилетка требовала много сил и напряжения. Завод перешел на мирную продукцию и отказался от дотации. С каждым днем все больше наращивались темпы. Производительность труда повышалась. Рабочие переходили на скоростные методы обработки и требовали от ученых и инженеров систематической консультации. А кроме того, нельзя было ослаблять борьбу за качество продукции. Все эти вопросы заполнили ее целиком, и она с головой ушла в работу.