Семья врага

–От чего его накрыло то? Что жрал?

–Да все по меню, наверное, – лепечет дежурный. – Я ж только заступил. На обеде не был.

Начальник изолятора уходит трясти кухонных работников и фельдшера. Я остаюсь отправлять Морозова в госпиталь. В себя гаденыш не приходит!

–Когда очухается? – Спрашиваю молодую девчонку, что грузит подозреваемого на носилки.

Та смеряет меня либеральным взглядом.

–Даже в себя человеку не даёте прийти. Посадить не терпится?

Хмыкаю.

–Нет, мы его специально отравили, потому что мест нет.

Она моего юмора не оценивает. Поджимает губы и фыркает. Ничего, привыкнет. Новенькая на нашей подшефной «карете». Здесь мягкие стены и бронированные окна. Все двери имеют автоматические замки. Сколько из нее было попыток побега – не сосчитать.

Разрулив все вопросы по госпитализации, возвращаюсь в кабинет и для проформы звоню ещё и морозовскому адвокату. Он ожидаемо не берет трубку. Ничего, в обед сам появится.

Уже даже на пытаясь ехать домой, ложусь спать в кабинете и ставлю будильник на восемь. День предстоит мразный.

Конечно, начальство меня песочит по полной программе. Сначала полкан, а после – генерал. Чтобы теперь самим не попасть под проверку СЭС, нужно кого-то уволить и наказать. Очень у нас не любят подобные незапланированные движения. Ещё и госпиталь добивает ситуацию, сообщая, что сам Морозов не дышит.

Дождавшись девяти утра, набираю жену этого гаденыша. Не по телефону же подобные новости сообщать.

Выписываю на ее имя пропуск и жду, опять чувствуя в груди странное, абсолютно неуместное возбуждение, как перед свиданием.

Даже сидеть не выходит. Постоянно брожу по кабинету.

Нужно выбросить чужую женщину из головы и жить дальше.

Да, твою мать! Я каждый раз даю себе этот зарок. И ничерта не выходит!

Курю в окно четвертую сигарету подряд, когда Юля появляется во дворе здания и проходит КПП.

Маленькая, вся сжавшаяся от холода, неловкая, в коротенькой курточке… Мне почему-то кажется, что женщина такой внешности, как у Юли, должна вести себя совершенно иначе. И хочется, хочется до безумия дать ей то, чего никогда не давал ей урод-муж.

Вот прямо сейчас отключить память, чтобы она не видела во мне монстра и заставить начать жизнь заново. Вместе с собой, конечно…

–Здравствуйте, – стучит и заглядывает Юля ко мне в кабинет. – Вы меня вызывали?

–Да, Юлия Александровна, проходите.

Глава 3.

Юля

–Я могу его увидеть? – Спрашиваю, едва сдерживая слезы.

–Нет, – качает головой Колосов и напряженно поджимает губы. – Это запрещено. Лучше вспомните на что у вашего мужа из перечисленных продуктов могла быть аллергия.

Тупо смотрю на листок с распечатанным меню. Этим можно наесться? Каша перловая, батон, суп гречневый, гуляш… Да мужу это было на один присест!

–Не понимаю на что тут может быть аллергия… – возвращаю листок.

–Вот и я не понимаю! – Как-то слишком патетично разводит руками Колосов. – А потому, не идет у меня эта история из головы.

–Ну пожалуйста, – снова вцепляюсь я в него. – Разрешите мне увидеть мужа. Разве не существует каких-то исключений? Мне может в этом помочь адвокат?

–Адвокат ваш только себе помочь может, – вздыхает следователь. – Третий год после института…

–Я подозревала, что ему намерено дали дело Бориса.

–Это я не решаю. Вам просто не повезло, – не признает очевидный факт Колосов и встает из-за стола.

Отходит к окну и молча просто пару минут в него смотрит.

–А зачем вам это, Юля? – Вдруг резко разворачивается. – Давайте, расскажите мне, как сильно любите мужа, так, чтобы я поверил. И я вам помогу.

–Я… люблю… мужа… – говорю дрожащим голосом. – Почему у вас есть в этом сомнения? Почему вы меня оскорбляете, в конце концов?

–Поехали…

Он резко хватает пальто и идет к двери.

–Вы правы. В протоколе разрешения свиданий есть исключения для тех, кто находится в тяжелом состоянии по здоровью. Вы можете увидеться с мужем.

Я подскакиваю на ноги и не понимаю, что мне делать дальше. Ехать? Прямо сейчас?

–Ну! – Распахивает кабинет Колосов. – Вперед, Юлия Александровна, к постели любимого! Убиваться! Карета подана!

Поджимаю губы, стараясь не заплакать. Хам! Циник! Солдафон и скот!

Очень хочется отказаться и послать его к черту, но какое-то шестое чувство подсказывает мне, что второго такого шанса не будет.

Господи… Как поступить? Алиска и так без меня практически два часа. Проснулась теперь, хочет кушать. Свекровь – сомнительная нянька, но больше оставить было не с кем…

–Вы едете?

–Да, – киваю.

В машине у следователя очень комфортно и уютно. Я плохо разбираюсь в марках, но по косвенным признакам понимаю, что мужчина в средствах не стеснен. И вкус музыкальный у него хороший… Борис слушал шансон и всякие речитативы с нецензурщиной. Мне никогда не нравилось…

–Печку добавить? – Интересуется Колосов. – Не холодно?

–Нет, спасибо, – отвечаю поспешно.

Мне на самом деле так рядом с ним нервно, что хочется открыть окно.

Мне вообще рядом с любым мужчиной было бы нервно… Борис не понимал разнополой дружбы. У нас даже как-то вышел на эту тему конфликт, когда таксист помог мне донести сумки…

За ту пощёчину от мужа мне до сих пор обидно. Я попыталась ее для себя оправдать, но все равно не считаю, что заслужила.

–У вас есть ещё родные, Юля? – Спрашивает вдруг следователь.

Я несколько секунд соображаю, как правильно ответить.

–Как это относится к делу?

–Никак… – пожимает он плечами. – Это простой вопрос. Пытаюсь понять, почему вы не поедете с ребенком к маме, например. На сколько я понимаю, ваша свекровь – крайне неприятная женщина.

–Здесь нету никого. Мама, когда мне было тринадцать, уехала с новым мужем в Казахстан. Приняла ислам. Родила четверых детей. Бабушка меня с ними не отпустила. Есть тетя в Италии, но я ее практически не помню. Она одежду нам свою присылала, которая уже не модная была. Мы ее с бабушкой перешивали и продавали. Достаточно хорошо по деньгам выходило. Даже на учебу.