Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда

Как только Себастьян вновь обосновался на старом месте, его первой заботой стало изучение свойств загадочной иоахимштальской земли. Если бы он сам не видел свечение, исходившее от нее в полутьме, он бы счел речи Войцека выдумками.

Но Себастьян не знал, с чего начать. После некоторых размышлений он решил поместить в нее какой-нибудь самый безобидный предмет. Он сорвал в парке веточку тиса и положил в шкатулку.

На следующий день Себастьян достал ветку. Та преждевременно засохла, но это все, что с ней случилось. Он перестал думать о ней. Ветка лежала на одноногом столике, рядом со шкатулкой. Ночью Себастьян проснулся в полной темноте: сквозняком задуло свечу на ночном столике. Он, ворча, пошел зажечь свечу от ночника в коридоре. Но, направляясь к двери, вдруг заметил крохотный, совсем слабый огонек на столе рядом со шкатулкой. Это было почти ничто, тусклая искорка, не ярче светлячка. Себастьян вышел, зажег свечу и, вернувшись, решил поближе рассмотреть источник света, думая, что это какая-то оптическая иллюзия. Оказалось, что светилась тисовая веточка. Себастьян был поражен.

Выходит, веточка дерева восприняла люминесцентную силу земли. За один день?

Себастьян поставил свечу в соседнем со спальней кабинете и вернулся к столу. Дал глазам привыкнуть к темноте. И ясно различил три светящиеся точки. Он не ошибся.

Озадаченный, Себастьян снова лег, но заснул не сразу.

На следующий день он снова задумался над свойствами иоахимштальской земли. Если при соприкосновении с ней предметы начинают светиться, то неплохо бы и алмазам придать добавочный блеск. Однако осторожность побудила испытателя выбрать для опыта наименее ценный из камней. Это был некрупный алмаз со многими изъянами в виде маленьких черных включений.

Вспомнив еще раз состояние рук Войцека, Себастьян взял алмаз каминными щипцами и положил в шкатулку. Потом засунул ее под шкаф, подальше от нескромных взглядов, чтобы кто-нибудь из лакеев или горничных не попытался ее открыть.

Себастьян попросил у несколько удивленного Бриджмена дать ему адрес лучшего торговца красками в городе и в сопровождении Джулио отправился купить все необходимое для масляной живописи и акварели — холсты, бумагу, краски, кисти, скипидар, масло, лак и палитру.

Он задумал подарить своему другу его портрет, написанный собственной рукой.

Бриджмен был ошеломлен и восхищен этой идеей и охотно согласился позировать, хотя, разумеется, не без доли скепсиса. Первый сеанс Себастьян посвятил подмалевку, сделанному разбавленной в скипидаре сиеной, — широкими, прозрачными мазками. Когда сеанс, длившийся добрый час, был закончен, оригинал поспешил взглянуть на свое изображение.

— Великие небеса, Ян! И вы скрывали от меня этот дар!

— Себастьян, с вашего позволения.

— Да, да, я забыл. Но это же… вылитый я! И всего за какой-то час!

— Я ничего от вас не скрывал. А ваши похвалы вы должны переадресовать тому венскому художнику, который обучил меня начаткам этого ремесла.

— Начатки! Нет, в самом деле, я изумлен! — воскликнул Бриджмен, повернувшись к своему протеже.

Во время следующего сеанса художник сперва положил густым слоем свинцовые белила там, где предполагались самые яркие цвета, — на вишневом бархатном жилете модели; свет, пройдя через киноварь и неаполитанскую красную, должен отразиться от белого фона и придать им большую яркость.

Через шесть сеансов, то есть дней через десять, портрет был закончен. Бриджмен не переставал восхищаться. Его доброжелательность, ум и завуалированная грусть были переданы столь красноречиво, что казалось, будто он ведет со зрителем задушевный разговор.

— Надо вставить портрет в раму! — решительно заявил Соломон.

— Подождите, пока он высохнет, потом я покрою его лаком…

— Нет, я сам позабочусь о раме, — запротестовал Бриджмен. — Сам ее закажу. Этот бархатный жилет… он же более настоящий, чем настоящий! Давайте съездим в город.

В карете Себастьян обратился к своему покровителю:

— Быть может, это повод устроить небольшой праздник? Что вы об этом думаете?

— Отметить окончание портрета? Охотно.

— Мне ведь надо делать свое дело, — пояснил Себастьян, усмехнувшись. — Вы могли бы пригласить кого-нибудь из тех, кто вращается в свете и не может обуздать свою словоохотливость.

Бриджмен засмеялся.

— Считайте, что они уже все приглашены!

— Видите ли, Соломон, вам лучше сказать, что вы оказали гостеприимство одному французу, который вернулся из путешествия по Востоку и желает познакомиться с обществом страны, которой восхищается.

— Понимаю, — кивнул Бриджмен.

Работая над портретом, потом готовясь к первому приему в Блю-Хедж-Холле, как отныне называлось жилище Бриджмена, Себастьян совершенно забыл про алмаз. И вдруг как-то после обеда вспомнил о нем.

Он поставил шкатулку на стол, взял щипцы и поворошил землю. Не найдя алмаз сразу, Себастьян уже испугался, что потерял его. Быть может, эта фантастическая земля поглотила камень, кто знает! Наконец, заметив, что щипцы что-то задели, выудил сильно запачканный алмаз; Себастьян протер его. И нахмурился. Камень изменил цвет, приняв светло-желтый оттенок. Он присмотрелся к пятнышкам и удивился еще больше. Самые крупные побледнели, став из черных серыми; теперь изъяны гораздо меньше бросались в глаза. А мелкие и вовсе исчезли: вместо них остались лишь едва различимые матовые пятнышки. Не приснилось ли ему это? Или он и сейчас спит?

Что же она такое, эта иоахимштальская земля?

Себастьян все еще стоял в задумчивости, когда в дверь постучали. Себастьян пошел открыть: оказалось, Бриджмен. Он редко заглядывал к своему молодому другу. По-видимому, хозяина дома, которого сопровождал слуга, что-то очень развеселило.

— Дорогой друг, — сказал Соломон, — должен вам сообщить кое-что необычайное и приятное: как утверждает Уильям, — он кивнул на слугу, — со времени вашего приезда в доме повсюду находят дохлых мышей. А что касается живых, то они, похоже, исчезли. Я подумал, что, быть может, вы знаете разгадку этой замечательной тайны?

Себастьян бросил взгляд на шкатулку, на пол и обнаружил, что кое-где просыпал ничтожное количество земли. Поморгав, он ответил не сразу:

— Послушайте, Соломон, мне надо рассказать вам об одном открытии…

И пошел притворить дверь.

25. СКАНДАЛ

Не прошло и трех месяцев, как граф де Сен-Жермен и Вельдона стал любимчиком лондонского света.

Хоть он и считался французом, а английская аристократия тогда отнюдь не благоволила к Людовику XV, его пригласили на майский бал к маркизу Вустеру, герцогу Бьюфорту. Там Сен-Жермен блеснул, танцуя с дочерью маркиза менуэт, который сам же и сочинил для маленького оркестра за полчаса до того. Этот подвиг вызвал в высшем свете такой восторг, какой способны стяжать лишь подвиги военные. Все восхищавшиеся портретом Соломона Бриджмена стали еще выше превозносить достоинства французского дворянина.

Всех поражали алмазы, украшавшие пуговицы, часы и башмаки графа де Сен-Жермена; знаменитый сапфировый кулон, некогда вызвавший неодобрение Байрак-паши, заблистал еще ярче в ореоле преувеличенных похвал. Однако это были всего лишь дополнительные штрихи к его многочисленным талантам, среди которых больше всего ценилось искусство графа вести беседу.

Уже одни его драгоценности успокаивающе действовали на гостей: этот человек богат, даже очень богат; он вовсе не из тех двуличных, вечно клянчащих в долг иностранцев. К тому же совсем не прожорлив — ест мало и едва касается своего бокала с кларетом. Матери девушек на выданье всерьез задумывались о возможности приобрести титулованного зятя, хоть и француза.