Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого

— Вы знакомы с господином Месмером? — спросил один из гостей.

— Да, сударь, мне приходилось встречать его в Вене.

— Правда ли, что мы обладаем животными флюидами?

— Полагаю, да, сударь.

— И вы можете это доказать?

— Прямо сейчас, сударь. Пожмите мне руку.

Гость протянул руку и тут же издал громкий крик.

— Боже мой, граф! Меня ударило молнией!

— Нет, сударь, я просто-напросто застал вас врасплох.

— Откуда вы берете эту силу?

— Из природы, сударь. Мы все обладаем ею, в более или менее выраженном виде. Я отношусь к числу привилегированных.

Дамы бросились к Себастьяну, чтобы пожать ему руку, и первые из них испытали настоящий шок, в то время как сила удара ослабевала с каждым рукопожатием.

— Каково же действие этого животного магнетизма? — спросил князь.

— Он стимулирует в нас жизненные силы, ваша светлость.

— Так вы стимулировали мои жизненные силы?

— Для меня это было честью, ваша светлость.

— Выходит, вы согласны с теориями этого Месмера, согласно которым существует некий животный флюид, подобный минеральному, и этот флюид способен помочь в лечении болезней?

— Я этого не отрицаю, но полагаю, что следует быть выше феноменов, которые могут вызывать эти флюиды. Это всего-навсего эманация универсальной силы, гораздо более сильной. Ньютон обнаружил один из ее аспектов, всемирное притяжение, то, которое и заставляет перемещаться небесные тела в гармонии. В себе необходимо взращивать дух гармонии.

— Но почему же церковь так враждебно относится к этим идеям? Ведь свои преступные планы Момильон пытался осуществить в сообщничестве со священником?

Себастьян с понимающим видом улыбнулся.

— Новые идеи всегда вызывают отторжение. Церковь уже попыталась заставить замолчать великие умы, которые стремились проникнуть в тайны материи и вселенной. Такие как Роджер Бэкон или Галилей. Теология не в состоянии понять законы, открытые подобными гениями, а теологи просто-напросто опасаются потерять авторитет у верующих.

— Стало быть, это и есть причина, по которой Папа Бенедикт Четырнадцатый приравнял членство в организациях, распространяющих эти истины, к преступлению, за которое наказывают отлучением от церкви?

— Вы, разумеется, имеете в виду масонов? — спросил Себастьян.

— Их, и не только. Также тамплиеров «Строгого устава».

Никаких сомнений не оставалось: король Фридрих V сообщил князю о своем вступлении в орден тамплиеров.

— Это слабость со стороны столь могущественного человека, у которого, к сожалению, оказались плохие советчики, — ответил Себастьян. — Все, что возвышает ум, может вести лишь к Создателю. В этих орденах нет ничего пагубного. Его Святейшеству было бы там вполне комфортно.

Эта острота была встречена дружным смехом.

— Но и протестантская церковь не лишена предубеждений своей католической сестры, — добавил Себастьян. — Прогресс всегда вызывает ту же реакцию: религии откровения настойчиво утверждают, что все уже давно сказано, что под солнцем нет ничего нового, а тот, кто уверяет, будто проповедует новые истины, — вероотступник, достойный смертной казни. Подобное можно отыскать даже у магометан. В двенадцатом веке один знаменитый арабский ученый, Аль Тазали, ужаснулся тому, что обнаружил в рукописях греческих философов, ученых и математиков, переведенных на арабский язык. Ему показалось, что под угрозой находятся самые основы магометанской веры. И тогда он написал труд, озаглавленный «Заблуждения философов».

Себастьян даже процитировал название произведения по-арабски: «Тахаффут эль-фаласифах». Присутствующие были очарованы.

— Вы говорите по-арабски, граф? — осведомилась княгиня.

— Да, ваша светлость.

Его признание было встречено восхищенным шепотом.

— Сударь, вы верующий человек? — поинтересовалась другая дама.

— Как не быть верующим, если постоянно осознаешь чудеса природы и божественный гений?

Услышав этот ответ, каждый утвердился в мысли, что граф де Сен-Жермен и в самом деле человек выдающийся и что этот вечер — самый интересный и поучительный из всех, что были ими прожиты. Впрочем, время было уже позднее, и гости начинали расходиться.

— Вчера вы нам поведали, граф, — сказала княгиня, — об универсальной силе, которая правит небесными телами и обитателями Земли. Следует ли это понимать, что она среди нас?

— Да, ваша светлость.

— Но разве наш разум не имеет над ней власти? Неужели мы только зависим от нее?

— Увы, ваша светлость. То, что нам известно об этой силе, позволяет нам разве что управлять ею по мере наших собственных сил. Время жатвы зависит не от нашей воли, а от времени года, зато мы укрощаем ветер и воду, чтобы заставить вертеться мельницы. Мы извлекаем из растений их целебные свойства. Человеческая изобретательность достигнет и других вершин, — ответил Себастьян, думая об иоахимштальской земле.

— А исчезает ли наша душа, когда мы умираем? — спросила одна из дам.

— Не думаю, сударыня, — ответил Себастьян, размышляя о спиритическом сеансе многолетней давности у герцога Вильгельма Гессен-Кассельского.

— Это возможно проверить? — заинтересовалась княгиня.

Себастьян помолчал; он не имел никакого желания повторять опыт, который не мог контролировать.

— Я это проверил, ваша светлость.

— Это возможно сделать снова? — спросил князь.

Себастьян вздохнул.

— Разумеется, но никогда не знаешь, что может случиться. Силы незримого, как и человеческий разум, непредсказуемы.

Но этот аргумент лишь еще сильнее подстегнул любопытство гостей. Вследствие этого было решено организовать в музыкальном салоне спиритический сеанс.

30. МАЛЕНЬКИЙ ОСЕННИЙ ЭКСПРОМТ В МУЗЫКАЛЬНОМ САЛОНЕ

Шесть человек охотно согласились участвовать. Другие, смущенные осторожностью Себастьяна, предпочли роли наблюдателей. Мужчины и женщины вперемежку расселись вокруг круглого стола и по указанию Себастьяна, который занял место председателя, крепко сцепили руки. Шторы были плотно задернуты. Комнату освещала лишь одна свеча.

Себастьян объяснил, что воззвания должны быть обращены к тому или иному усопшему, и князь принял решение: пусть это будет его отец.

По прошествии нескольких минут тишина в комнате стала какой-то другой: присутствующие были настолько напряжены, что стал заметен малейший шорох. Поскольку никто из зрителей не двигался, казалось, этот едва различимый шум исходил прямо от пола, от деревянной обшивки стен, возможно, от музыкальных инструментов, висящих на стене или брошенных на кресла.

— Я чувствую чье-то дыхание, — прошептала княгиня.